И отметил про себя, что он мог бы обойтись без описания моих габаритов. А Падильо повернулся ко мне и проворковал: «Мы сейчас выпьем, не так ли? Но спиртное здесь дорогое».
— Сколько, приятель? — пробасил я.
Молодой человек пожал плечами.
— Десять долларов.
— За десять долларов в этом городе можно купить целую бутылку, — проворчал я, достал из кармана несколько смятых купюр, вытащил десятку.
Падильо взял ее у меня и протянул молодому человеку. Тот сунул ее в задний карман черных джинсов. Их дополняла прозрачная белая нейлоновая рубашка, и сквозь нее мы могли полюбоваться вытатуированной на его безволосой груди свернутой в кольца гремучей змеей. Лет я бы дал ему девятнадцать, и более всего он напоминал мне скорпиона.
Гостиная не поражала размерами. Цветной телевизор, круглый стол с четырьмя стульями, диван. Еще одна дверь вела на кухню. Мы сели за стол.
— Я затею спор с тем, кто придет, — прошептал Падильо. — Потребую, чтобы к нам вновь спустился этот юнец. Когда они вернутся вдвоем, мы их возьмем.
Я кивнул. Ванда не отреагировала. Просто сидела с сумочкой на коленях и смотрела на дверь, словно не понимая, почему не подают чай.
Они пришли, вернее, ворвались в гостиную, стройный юноша с татуировкой на груди и мужчина постарше, коренастый, сурового вида. И тут же разделились: юноша остался у двери, мужчина метнулся к противоположной стене. Мы не шевельнулись, возможно, потому, что их револьверы смотрели на нас. Последовала немая сцена: мы смотрели на них, они — на нас. Юноша в прозрачной рубашке начал что-то говорить, то ли: «Руки на стол», то ли: «Держите их там, где они сейчас», но закончить фразу не успел, потому что Ванда прострелила ему грудь, попала аккурат в головку вытатуированной на ней змеи.
Сурового вида мужчина повернулся к юноше. Успел заметить изумление, отразившееся на его лице, прежде чем оно исказилось гримасой боли и юноша рухнул на пол.
Повернуться к нам мужчине уже не довелось. Потому что Падильо возник рядом с ним и ударил рукояткой пистолета по правой руке мужчины. Револьвер отлетел в сторону. Мужчина вскрикнул, схватился за правую руку и застыл, уставившись на дуло пистолета Падильо, которое отделяли от его носа лишь три дюйма.
Я искоса глянул на лежащего на полу юношу. Черты лица разгладились. Боль сменилась умиротворенностью. Умиротворенностью смерти. Ванда Готар даже не посмотрела на него. Она обозревала дырку в сумочке. Дырка была небольшая, так что она, похоже, раздумывала, чинить сумочку или покупать новую.
— Где они? — спросил Падильо.
— No comprehende, — пробормотал мужчина.
Дулом пистолета Падильо задрал подбородок мужчины кверху, так что тому не оставалось ничего другого, как разглядывать потолок, перешел на испанский и в двадцати пяти словах обрисовал мужчине, что с ним будет, если он не скажет правду. Из этих слов я смог перевести лишь несколько, но и они не сулили ничего хорошего.
Мужчина кивнул, вернее, попытался кивнуть, но уперся подбородком в металл.
Падильо убрал пистолет, мужчина опустил голову, бросил короткий взгляд на покойника и заговорил по-английски без малейшего акцента.
— Хорошо, хорошо. Своя шкура дороже.
— Где они? — повторил Падильо.
— Их тут нет.
— Были?
Мужчина кивнул.
— Один молодой, лысый толстяк, второй худой и постарше?
— Совершенно верно. Их послал сюда доктор Асфур, чтобы за ними приглядели до утра.
— Что произошло потом?
— Да ничего. Они провели здесь тридцать, может, сорок пять минут, а затем уехали.
— Так вот взяли и уехали?
Мужчина потер правую руку, там, где на нее опустилась рукоятка пистолета.
— Взяли и уехали, — врать он не умел.
— Рука болит? — участливо осведомился Падильо.
— Еще как болит.
— Хочешь, чтобы заболела и вторая?
Мужчина покачал головой.
— Как тебя зовут?
— Вальдес. Хосе Вальдес.
— Не ври.
Мужчина пожал плечами.
— Рохелио Кесада.
— Что ж, сеньор Кесада, давайте, вас послушаем. Мужчина огляделся.
— А что прикажете с ним делать? — он уставился на труп.
— Вызовите полицию, — предложил я.
— Дерьмо.
— С самого начала, — уточнил Падильо.
Кесада отвел глаза от трупа, вздохнул.
— Нет, своя шкура дороже.
— Мы это уже слышали.
— Мне позвонил доктор Асфур и спросил, сильно ли мы заняты. Я ответил, что нет, и он сказал, что хочет послать к нам двоих мужчин, которым надо где-то перекантоваться до завтрашнего утра. Я спросил, сколько мы за это получим, он назвал цену, которая меня не устроила, мы поторговались, пока не пришли к взаимоприемлемой сумме. Эти двое появились через четверть часа. Я велел парню, — он мотнул головой в сторону покойника, — отвести их наверх и оставить там, — тут он замолчал, ощупал карманы. — У вас есть сигареты? — спросил он Падильо.
— Дай ему сигарету, — Падильо посмотрел на меня.
Я зажег ее, подошел к Кесаде, отдал ему сигарету. Тот глубоко затянулся, опять пожал плечами.
— И черт с ними, — вырвалось у него.
— Продолжай, — Падильо не дал ему отвлечься. — Их отвели наверх.
— Да, они сидели тихо, как мышки, но вновь позвонил доктор Асфур. После приезда первой парочки не прошло и двадцати минут. Док сказал, что приедут еще двое, которые хотят повидаться с теми, кто уже сидит у нас, и мы не должны им мешать. — Кесада снова пожал плечами. — Мы и не мешали.
— И что было потом?
— Потом они приехали и...
— Как они выглядели? — прервал Кесаду Падильо.
— Один лет пятидесяти, с бакенбардами и бородой. Второй гораздо моложе. По их внешнему виду чувствовалось, что они не новички и знают, что почем. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Продолжай.
— Они спросили, где первые двое, поднялись наверх и провели там минут десять. Я не обращал внимания. Может, и пятнадцать. Затем все четверо спустились вниз и уехали. Вот и все.
— Вторая парочка не угрожала первой оружием?
Кесада покачал головой.
— Не могу сказать, что они вели себя, как давние друзья, но оружия я не видел.
— А потом опять позвонил Асфур.
Кесада кивнул.
— Позвонил. Сказал, что могут приехать три человека, двое мужчин и женщина, и их надо бы задержать до десяти утра. И внакладе мы не останемся. Что произошло после этого, вы и так знаете. Зря вы застрелили парня. Он не сделал вам ничего плохого.
— Будем считать это случайностью.
Кесада повернулся к покойнику.
— Считайте, как хотите, но мне от этого не легче.
— Они что-нибудь сказали перед тем, как уехать? — спросил Падильо.
— Нет, — быстро ответил Кесада, слишком быстро.
— Постарайся припомнить.
— Я стараюсь.
— Пятьдесят долларов помогут освежить твою память?
Глаза Кесады блеснули жадностью.
— Пятьдесят — не знаю, но сто наверняка помогут.
Падильо глянул на меня, но я покачал головой.
— Сотни у меня не наберется, а кредитная карточка его не устроит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Сколько, приятель? — пробасил я.
Молодой человек пожал плечами.
— Десять долларов.
— За десять долларов в этом городе можно купить целую бутылку, — проворчал я, достал из кармана несколько смятых купюр, вытащил десятку.
Падильо взял ее у меня и протянул молодому человеку. Тот сунул ее в задний карман черных джинсов. Их дополняла прозрачная белая нейлоновая рубашка, и сквозь нее мы могли полюбоваться вытатуированной на его безволосой груди свернутой в кольца гремучей змеей. Лет я бы дал ему девятнадцать, и более всего он напоминал мне скорпиона.
Гостиная не поражала размерами. Цветной телевизор, круглый стол с четырьмя стульями, диван. Еще одна дверь вела на кухню. Мы сели за стол.
— Я затею спор с тем, кто придет, — прошептал Падильо. — Потребую, чтобы к нам вновь спустился этот юнец. Когда они вернутся вдвоем, мы их возьмем.
Я кивнул. Ванда не отреагировала. Просто сидела с сумочкой на коленях и смотрела на дверь, словно не понимая, почему не подают чай.
Они пришли, вернее, ворвались в гостиную, стройный юноша с татуировкой на груди и мужчина постарше, коренастый, сурового вида. И тут же разделились: юноша остался у двери, мужчина метнулся к противоположной стене. Мы не шевельнулись, возможно, потому, что их револьверы смотрели на нас. Последовала немая сцена: мы смотрели на них, они — на нас. Юноша в прозрачной рубашке начал что-то говорить, то ли: «Руки на стол», то ли: «Держите их там, где они сейчас», но закончить фразу не успел, потому что Ванда прострелила ему грудь, попала аккурат в головку вытатуированной на ней змеи.
Сурового вида мужчина повернулся к юноше. Успел заметить изумление, отразившееся на его лице, прежде чем оно исказилось гримасой боли и юноша рухнул на пол.
Повернуться к нам мужчине уже не довелось. Потому что Падильо возник рядом с ним и ударил рукояткой пистолета по правой руке мужчины. Револьвер отлетел в сторону. Мужчина вскрикнул, схватился за правую руку и застыл, уставившись на дуло пистолета Падильо, которое отделяли от его носа лишь три дюйма.
Я искоса глянул на лежащего на полу юношу. Черты лица разгладились. Боль сменилась умиротворенностью. Умиротворенностью смерти. Ванда Готар даже не посмотрела на него. Она обозревала дырку в сумочке. Дырка была небольшая, так что она, похоже, раздумывала, чинить сумочку или покупать новую.
— Где они? — спросил Падильо.
— No comprehende, — пробормотал мужчина.
Дулом пистолета Падильо задрал подбородок мужчины кверху, так что тому не оставалось ничего другого, как разглядывать потолок, перешел на испанский и в двадцати пяти словах обрисовал мужчине, что с ним будет, если он не скажет правду. Из этих слов я смог перевести лишь несколько, но и они не сулили ничего хорошего.
Мужчина кивнул, вернее, попытался кивнуть, но уперся подбородком в металл.
Падильо убрал пистолет, мужчина опустил голову, бросил короткий взгляд на покойника и заговорил по-английски без малейшего акцента.
— Хорошо, хорошо. Своя шкура дороже.
— Где они? — повторил Падильо.
— Их тут нет.
— Были?
Мужчина кивнул.
— Один молодой, лысый толстяк, второй худой и постарше?
— Совершенно верно. Их послал сюда доктор Асфур, чтобы за ними приглядели до утра.
— Что произошло потом?
— Да ничего. Они провели здесь тридцать, может, сорок пять минут, а затем уехали.
— Так вот взяли и уехали?
Мужчина потер правую руку, там, где на нее опустилась рукоятка пистолета.
— Взяли и уехали, — врать он не умел.
— Рука болит? — участливо осведомился Падильо.
— Еще как болит.
— Хочешь, чтобы заболела и вторая?
Мужчина покачал головой.
— Как тебя зовут?
— Вальдес. Хосе Вальдес.
— Не ври.
Мужчина пожал плечами.
— Рохелио Кесада.
— Что ж, сеньор Кесада, давайте, вас послушаем. Мужчина огляделся.
— А что прикажете с ним делать? — он уставился на труп.
— Вызовите полицию, — предложил я.
— Дерьмо.
— С самого начала, — уточнил Падильо.
Кесада отвел глаза от трупа, вздохнул.
— Нет, своя шкура дороже.
— Мы это уже слышали.
— Мне позвонил доктор Асфур и спросил, сильно ли мы заняты. Я ответил, что нет, и он сказал, что хочет послать к нам двоих мужчин, которым надо где-то перекантоваться до завтрашнего утра. Я спросил, сколько мы за это получим, он назвал цену, которая меня не устроила, мы поторговались, пока не пришли к взаимоприемлемой сумме. Эти двое появились через четверть часа. Я велел парню, — он мотнул головой в сторону покойника, — отвести их наверх и оставить там, — тут он замолчал, ощупал карманы. — У вас есть сигареты? — спросил он Падильо.
— Дай ему сигарету, — Падильо посмотрел на меня.
Я зажег ее, подошел к Кесаде, отдал ему сигарету. Тот глубоко затянулся, опять пожал плечами.
— И черт с ними, — вырвалось у него.
— Продолжай, — Падильо не дал ему отвлечься. — Их отвели наверх.
— Да, они сидели тихо, как мышки, но вновь позвонил доктор Асфур. После приезда первой парочки не прошло и двадцати минут. Док сказал, что приедут еще двое, которые хотят повидаться с теми, кто уже сидит у нас, и мы не должны им мешать. — Кесада снова пожал плечами. — Мы и не мешали.
— И что было потом?
— Потом они приехали и...
— Как они выглядели? — прервал Кесаду Падильо.
— Один лет пятидесяти, с бакенбардами и бородой. Второй гораздо моложе. По их внешнему виду чувствовалось, что они не новички и знают, что почем. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Продолжай.
— Они спросили, где первые двое, поднялись наверх и провели там минут десять. Я не обращал внимания. Может, и пятнадцать. Затем все четверо спустились вниз и уехали. Вот и все.
— Вторая парочка не угрожала первой оружием?
Кесада покачал головой.
— Не могу сказать, что они вели себя, как давние друзья, но оружия я не видел.
— А потом опять позвонил Асфур.
Кесада кивнул.
— Позвонил. Сказал, что могут приехать три человека, двое мужчин и женщина, и их надо бы задержать до десяти утра. И внакладе мы не останемся. Что произошло после этого, вы и так знаете. Зря вы застрелили парня. Он не сделал вам ничего плохого.
— Будем считать это случайностью.
Кесада повернулся к покойнику.
— Считайте, как хотите, но мне от этого не легче.
— Они что-нибудь сказали перед тем, как уехать? — спросил Падильо.
— Нет, — быстро ответил Кесада, слишком быстро.
— Постарайся припомнить.
— Я стараюсь.
— Пятьдесят долларов помогут освежить твою память?
Глаза Кесады блеснули жадностью.
— Пятьдесят — не знаю, но сто наверняка помогут.
Падильо глянул на меня, но я покачал головой.
— Сотни у меня не наберется, а кредитная карточка его не устроит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42