К мести они подходили бесстрастно, хладнокровно расставляя ловушку, в которой сами являлись приманкой. И я порадовался, что мстить они собираются не мне.
Я поставил кресло у окна, плеснул в бокал виски из бутылки, купленной в Лос-Анджелесе, погасил свет и опустился в кресло. Вход в мотель лежал передо мной, как на ладони. Я даже достал из кармана револьвер и положил на столик рядом с креслом, чтобы при необходимости быстро схватить его и разрядить во врага.
Примерно через час я потянулся к телефону и попросил телефонистку коммутатора соединить меня с номером Падильо.
— Ты кое-что забыл, — заметил я после того, как в трубке раздался его голос.
— Что?
— Волшебные очки. Сквозь туман ничего не видно.
— Это точно. Ты — местный. Когда он поднимется?
— Только не ночью.
— Это нам на руку.
— Как так?
— Крагштейн, возможно, не захочет ударить в тумане.
— Специалист у нас ты.
— Я просто стараюсь думать, как Крагштейн.
— Это трудно?
— Не очень, если у тебя гадливый склад ума.
— Ты хочешь сказать, что он заставит нас бодрствовать всю ночь, а ударит утром, свеженький и полный сил, когда нам придется щипать себя, чтобы не заснуть.
— Возможно, он надеется, что мы будем рассчитывать именно на это.
— С такими мыслями мы потеряем бдительность.
— Особенно в три или четыре часа ночи.
— То есть при любом раскладе нам придется бодрствовать.
— Совершенно верно.
— Всю ночь.
— Всю ночь. Какая у тебя видимость?
— Одну минуту, — я выглянул из окна. Над бассейном разглядел свет в номере, который занимали король и Скейлз. Занавеси были опущены, и я не видел, чтобы за ними кто-то двигался. Возможно, король и Скейлз уже заперлись в ванной.
Я вновь поднес трубку к уху.
— Если подъедет патрульная машина, я увижу, что это полиция, но не более того. Видимость, по моим прикидкам, сорок процентов, и продолжает ухудшаться.
— И какой она станет?
— Я не синоптик.
— Выскажи свое некомпетентное мнение.
— Хорошо. Через час я не смогу разглядеть даже бассейн, который лежит под окнами.
— О Господи, — выдохнул Падильо. Помолчал, прикидывая варианты. — Их надо бы покормить.
— Не забудь про наемников.
— Ладно, я позвоню в бюро обслуживания и закажу гамбургеры и кофе. Их принесут тебе и Ванде. А уж ты отнесешь еду королю и Скейлзу. Если туман после ужина не рассеется, мы с тобой переберемся в номер короля, а Ванда спустится ко мне.
— Хочу внести уточнение.
— Какое?
— Мне гамбургер с луком.
Официант, юноша с грустными глазами, принес гамбургеры и кофе.
— Знаете, как они это называют? — он заговорил первый, хотя я и не спрашивал, что его гложет. — Учеба на работе. Я должен пройти все ступени.
— Гостиничного бизнеса? — поинтересовался я, наблюдая, как он ставит поднос на телевизор.
— Они называют это подготовка управляющих мотелями. В службе занятости твердят, что это очень перспективная профессия. Я тут уже три недели и еще ничему не научился.
— Это плохо, — пожалел я его. — Сколько с меня?
— Шесть гамбургеров и три кофе. Двенадцать долларов и восемьдесят шесть центов, включая налог.
Сумма показалась мне чрезмерно высокой, но спорить с официантом не имело никакого смысла. Я протянул ему три купюры по пять долларов, и он начал обшаривать карманы в поисках сдачи. Нервно хохотнул, даже сумел покраснеть.
— У меня нет мелочи, — и такая печаль звучала в его голосе, что я едва не погладил его по головке, лишь бы он не заплакал.
— Я в этом не сомневался.
— Я могу сбегать за ней.
— Не надо. Кстати, если вам надоела эта работа, в Лос-Анджелесе есть неплохие актерские школы.
Его это заинтересовало.
— Вы думаете, меня возьмут?
— Учиться — нет, но вот учить, вполне возможно.
После его ухода я переложил свою порцию на тарелку, а поднос с остальным отнес королю и Скейлзу. Постучал в дверь три раза, громко объявил, что я — Маккоркл. Услышал, как отодвинули засов, а потом Скейлз трижды заставил меня назваться, прежде чем повернул ключ в замке и открыл дверь.
— Гамбургеры и кофе, — я переступил порог, опустил поднос на письменный стол. Король сидел в кресле, полностью одетый. Скейлз был в порванном синем костюме.
— Туман еще больше сгустится, мистер Маккоркл? — спросил Скейлз.
— Скорее всего. В этом случае мы с Падильо переберемся в ваш номер.
Король уже принялся за гамбургер, но набитый рот не мешал ему задавать вопросы. Его интересовало, кому выгоден туман — нам или им. По крайней мере, так я расшифровал его вопрос.
— Им. Нам в любом случае придется бодрствовать. А они могут выспаться, а потом ударить под прикрытием тумана.
— И когда, по-вашему, они...
— Не знаю. Главное, держите дверь на замке, пока мы не придем сюда.
Вернувшись к себе, я заметил, что даже за то короткое время, что я отсутствовал, туман заметно сгустился. Я вновь выложил револьвер на стол, рядом поставил тарелку с гамбургерами и кофе и принялся за еду, поглядывая в окно. Впрочем, смотреть было не на что. Я уже не видел даже окна номера, в котором двое мужчин ждали, когда их убьют. Или попытаются убить. Мимо моего окна проехала машина, остановилась в десятке метров, так что я видел задние огни.
Я как раз допил кофе, когда в дверь постучали. Падильо. Лицо его было чернее тучи.
— Туман все гуще.
— Я знаю.
— Я иду за Вандой. А ты поднимайся к ним.
Я сунул револьвер в карман, и мы зашагали вдоль бассейна. Еще одна машина медленно проехала мимо. Я не сумел разглядеть, какой она марки и сколько людей сидит в кабине. Хотя мы смотрели во все глаза. Внезапно задние огни погасли, но мотор работал, то есть машина по-прежнему двигалась в направлении комнаты, в которой были Скейлз и король.
А потом двигатель взревел, словно водитель резко увеличил скорость машины. В тумане мы ничего не видели, пока он не нажал на тормоза и впереди не засветились две рубиновые полоски.
Падильо выругался и бросился бежать к машине. И тут же прогремел взрыв. Не выстрел, но взрыв, гулкий, громкий. А прежде чем стихло эхо, раздался второй, за ним — третий. Затем в повисшей над бассейном тишине дважды хлопнули закрывающиеся дверцы. Рубиновая полоска исчезла, вновь взревел двигатель, и машина помчалась к выездным воротам.
К тому времени мы уже были в номере короля и Скейлза. Падильо выхватил пистолет, но стрелять было не в кого. Его лицо разочарованно вытянулось. Кое-кто из постояльцев высунулись из дверей и спрашивали друг друга и туман, что, собственно, произошло, но никто не мог ответить ничего вразумительного. Дверь в номер сорвало с петель. Как и дверь в ванную. Но лампа в ванной каким-то чудом уцелела. Единственная в номере. Все остальные разлетелись вдребезги.
Одним из взрывов разнесло кровать. И ошметки поролонового матраса валялись по всей комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Я поставил кресло у окна, плеснул в бокал виски из бутылки, купленной в Лос-Анджелесе, погасил свет и опустился в кресло. Вход в мотель лежал передо мной, как на ладони. Я даже достал из кармана револьвер и положил на столик рядом с креслом, чтобы при необходимости быстро схватить его и разрядить во врага.
Примерно через час я потянулся к телефону и попросил телефонистку коммутатора соединить меня с номером Падильо.
— Ты кое-что забыл, — заметил я после того, как в трубке раздался его голос.
— Что?
— Волшебные очки. Сквозь туман ничего не видно.
— Это точно. Ты — местный. Когда он поднимется?
— Только не ночью.
— Это нам на руку.
— Как так?
— Крагштейн, возможно, не захочет ударить в тумане.
— Специалист у нас ты.
— Я просто стараюсь думать, как Крагштейн.
— Это трудно?
— Не очень, если у тебя гадливый склад ума.
— Ты хочешь сказать, что он заставит нас бодрствовать всю ночь, а ударит утром, свеженький и полный сил, когда нам придется щипать себя, чтобы не заснуть.
— Возможно, он надеется, что мы будем рассчитывать именно на это.
— С такими мыслями мы потеряем бдительность.
— Особенно в три или четыре часа ночи.
— То есть при любом раскладе нам придется бодрствовать.
— Совершенно верно.
— Всю ночь.
— Всю ночь. Какая у тебя видимость?
— Одну минуту, — я выглянул из окна. Над бассейном разглядел свет в номере, который занимали король и Скейлз. Занавеси были опущены, и я не видел, чтобы за ними кто-то двигался. Возможно, король и Скейлз уже заперлись в ванной.
Я вновь поднес трубку к уху.
— Если подъедет патрульная машина, я увижу, что это полиция, но не более того. Видимость, по моим прикидкам, сорок процентов, и продолжает ухудшаться.
— И какой она станет?
— Я не синоптик.
— Выскажи свое некомпетентное мнение.
— Хорошо. Через час я не смогу разглядеть даже бассейн, который лежит под окнами.
— О Господи, — выдохнул Падильо. Помолчал, прикидывая варианты. — Их надо бы покормить.
— Не забудь про наемников.
— Ладно, я позвоню в бюро обслуживания и закажу гамбургеры и кофе. Их принесут тебе и Ванде. А уж ты отнесешь еду королю и Скейлзу. Если туман после ужина не рассеется, мы с тобой переберемся в номер короля, а Ванда спустится ко мне.
— Хочу внести уточнение.
— Какое?
— Мне гамбургер с луком.
Официант, юноша с грустными глазами, принес гамбургеры и кофе.
— Знаете, как они это называют? — он заговорил первый, хотя я и не спрашивал, что его гложет. — Учеба на работе. Я должен пройти все ступени.
— Гостиничного бизнеса? — поинтересовался я, наблюдая, как он ставит поднос на телевизор.
— Они называют это подготовка управляющих мотелями. В службе занятости твердят, что это очень перспективная профессия. Я тут уже три недели и еще ничему не научился.
— Это плохо, — пожалел я его. — Сколько с меня?
— Шесть гамбургеров и три кофе. Двенадцать долларов и восемьдесят шесть центов, включая налог.
Сумма показалась мне чрезмерно высокой, но спорить с официантом не имело никакого смысла. Я протянул ему три купюры по пять долларов, и он начал обшаривать карманы в поисках сдачи. Нервно хохотнул, даже сумел покраснеть.
— У меня нет мелочи, — и такая печаль звучала в его голосе, что я едва не погладил его по головке, лишь бы он не заплакал.
— Я в этом не сомневался.
— Я могу сбегать за ней.
— Не надо. Кстати, если вам надоела эта работа, в Лос-Анджелесе есть неплохие актерские школы.
Его это заинтересовало.
— Вы думаете, меня возьмут?
— Учиться — нет, но вот учить, вполне возможно.
После его ухода я переложил свою порцию на тарелку, а поднос с остальным отнес королю и Скейлзу. Постучал в дверь три раза, громко объявил, что я — Маккоркл. Услышал, как отодвинули засов, а потом Скейлз трижды заставил меня назваться, прежде чем повернул ключ в замке и открыл дверь.
— Гамбургеры и кофе, — я переступил порог, опустил поднос на письменный стол. Король сидел в кресле, полностью одетый. Скейлз был в порванном синем костюме.
— Туман еще больше сгустится, мистер Маккоркл? — спросил Скейлз.
— Скорее всего. В этом случае мы с Падильо переберемся в ваш номер.
Король уже принялся за гамбургер, но набитый рот не мешал ему задавать вопросы. Его интересовало, кому выгоден туман — нам или им. По крайней мере, так я расшифровал его вопрос.
— Им. Нам в любом случае придется бодрствовать. А они могут выспаться, а потом ударить под прикрытием тумана.
— И когда, по-вашему, они...
— Не знаю. Главное, держите дверь на замке, пока мы не придем сюда.
Вернувшись к себе, я заметил, что даже за то короткое время, что я отсутствовал, туман заметно сгустился. Я вновь выложил револьвер на стол, рядом поставил тарелку с гамбургерами и кофе и принялся за еду, поглядывая в окно. Впрочем, смотреть было не на что. Я уже не видел даже окна номера, в котором двое мужчин ждали, когда их убьют. Или попытаются убить. Мимо моего окна проехала машина, остановилась в десятке метров, так что я видел задние огни.
Я как раз допил кофе, когда в дверь постучали. Падильо. Лицо его было чернее тучи.
— Туман все гуще.
— Я знаю.
— Я иду за Вандой. А ты поднимайся к ним.
Я сунул револьвер в карман, и мы зашагали вдоль бассейна. Еще одна машина медленно проехала мимо. Я не сумел разглядеть, какой она марки и сколько людей сидит в кабине. Хотя мы смотрели во все глаза. Внезапно задние огни погасли, но мотор работал, то есть машина по-прежнему двигалась в направлении комнаты, в которой были Скейлз и король.
А потом двигатель взревел, словно водитель резко увеличил скорость машины. В тумане мы ничего не видели, пока он не нажал на тормоза и впереди не засветились две рубиновые полоски.
Падильо выругался и бросился бежать к машине. И тут же прогремел взрыв. Не выстрел, но взрыв, гулкий, громкий. А прежде чем стихло эхо, раздался второй, за ним — третий. Затем в повисшей над бассейном тишине дважды хлопнули закрывающиеся дверцы. Рубиновая полоска исчезла, вновь взревел двигатель, и машина помчалась к выездным воротам.
К тому времени мы уже были в номере короля и Скейлза. Падильо выхватил пистолет, но стрелять было не в кого. Его лицо разочарованно вытянулось. Кое-кто из постояльцев высунулись из дверей и спрашивали друг друга и туман, что, собственно, произошло, но никто не мог ответить ничего вразумительного. Дверь в номер сорвало с петель. Как и дверь в ванную. Но лампа в ванной каким-то чудом уцелела. Единственная в номере. Все остальные разлетелись вдребезги.
Одним из взрывов разнесло кровать. И ошметки поролонового матраса валялись по всей комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42