Паж! Кто-то забыл поставить стул для Кристины. Принеси его и поставь рядом со мной.
— Но ваша светлость…
Паж слышал о том, — как я убил двенадцать человек сразу в одной схватке, каждого одним ударом. Разозлившись на кузнеца, я якобы разрубил наковальню пополам. Ему также рассказали приукрашенную версию того, как мы с Ламбертом убивали свиней.
— Еще один стул. Вот сюда.
Я указал на место рядом с собой. Стул появился немедленно, и после некоторых перемещений Кристина села за стол.
Мои действия вызвали больше проблем, чем я мог предположить. В Окойтце принцип «раздели кушанье, раздели кубок» действовал по праздникам. В замке Цешина, судя по всему, это относилось к любой трапезе. Появление еще одного человека означало, что всем с одной стороны стола пришлось сместиться, и последняя дама оказалась без собеседника напротив.
Ну и ладно. Черт с ними! Если они позволяли себе грубить, то и я тоже. Титулы — это хорошо, но это еще не повод презирать приличную четырнадцатилетнюю девушку, особенно если она моя спутница.
— Пан Конрад, — начала наконец хозяйка, пытаясь разрядить обстановку, — поведайте нам о ваших приключениях.
— Приключениях? Я с удовольствием расскажу вам о том, над чем работаю в настоящее время.
И я приступил к объяснению всех выгод от разведения породистых животных. Я проговорил без умолку минут десять и как раз растолковывал необходимость считать яйца, когда хозяйка дотронулась до моей руки.
— Весьма познавательно, пан Конрад. Правда ли, что вы победили бандита Райнберга, по кличке Черный Орел?
— Я убил сумасшедшего, если вы это имеете в виду.
— Он действительно был безумным?
— Думаю да. Людей, которые нападают на вооруженных рыцарей на глазах у всех, не назовешь здравомыслящими.
— И вы покончили с ним одним ударом, разрубив голову пополам, хоть он был в шлеме?
— Я торопился. Вижу, — вам нравятся жуткие истории. Я расскажу вам, как пан Михаил Малиньский лишился ступни.
И я рассказал, не упустив ни малейшей детали. Им пришлись по душе сцены из кровопролитных схваток, но сцена пережимания артерии была чересчур. Некоторые извинились и вышли из-за стола, прежде чем я закончил.
Хозяйка даже немного позеленела в лице.
— И он умер в постели в замке графа Ламберта?
— Там было легче за ним ухаживать. Кристина и ее подруги великолепные сиделки. Кстати, я вам не рассказывал о наших ткацких станках и прялках? Кристина и еще семь ее подруг могут за один день сделать из шерсти двадцать ярдов сукна.
— Семь подруг. О Боже.
В результате одну из комнат для гостей в Окойтце стали называть «постель, в которой умер крестьянин» со всеми вытекающими из этого глупыми предрассудками. В каком-то смысле это было даже хорошо, потому что никто из знатных гостей не соглашался в ней жить. Следовательно, меня не вытолкнут из замка, что в противном случае рано или поздно произошло.
Несколько позже хозяйка предположила, что Кристине будет гораздо удобнее переночевать в комнате для прислуги. Эта стерва так ничему и не научилась, а у меня закончились методы обучения.
— Это совсем не обязательно, сударыня. Я доставил письма моего сеньора, и великопостный ужин был чудесным. Сожалею, но долг зовет, и нам нужно уезжать.
— Но я надеялась…
— Как я уже сказал, мне очень жаль, но долг есть долг.
Мы с Кристиной пошли в конюшню.
— Паж, седлай лошадей и принеси наши вещи. Немедленно.
Паж подал знаки руками, и четыре человека принялись суетиться. Через несколько минут мы уже направлялись к воротам в сопровождении пажа с факелом.
— Но пан Конрад, сейчас так темно, — сказал тот.
— Тогда я позаимствую твой факел.
Я взял факел у него из рук.
— Там бандиты! Это очень опасно.
— Ты прав, парень. Поди скажи им, чтобы были поосторожнее.
Кристина сдерживала свои чувства весь день и вечер. Когда мы выехали за ворота, она разревелась, как школьница, которой ей и следовало быть в ее возрасте. Все, что я мог сделать, — это взять ее за руку и повторять, что все позади.
Я останавливался у нескольких таверн, и, наконец, мне указали приличную корчму «Боевой топор». Комната была большой и чистой, а десять гривен в день за пищу, жилье и уход за лошадьми не казались такой уж большой суммой. Владелец не помнил себя от радости: я забыл поторговаться.
— Ты понимаешь, что я ожидаю наилучшего обслуживания и прекрасного питания. Проследи, чтобы лошади были ухожены и распорядись насчет большого кувшина хорошего вина.
— Да, ваша светлость. Разумеется, ваша светлость.
Позже я узнал, что мы были его единственными постояльцами. В Цешине дела шли плохо, и многие сидели без работы. Тот факт, что в Окойтце люди работали по шестнадцать часов в день, а в Цешине сидели без дела и голодали, оскорблял меня как социалиста. Здесь не хватало организованности.
Как только мы остались наедине в нашей комнате, Кристина бросилась мне на шею и снова заплакала.
— Пан Конрад, я люблю вас!
— Надеюсь, нет, милашка. Я не семейный человек.
— Нет, то есть вы не должны. Я хочу сказать, уехать от всех этих графинь, баронесс и знатных дам из-за меня.
— Подожди-ка. Я уехал не из-за тебя. Я уехал, потому что меня оскорбила их грубость. Кроме того, я не собирался спать ни с одной из тех старых толстых и к тому же замужних женщин. Тем более если рядом есть такая привлекательная девушка, как ты. Выпей вина и успокойся.
Немного позже она сказала:
— Я все равно люблю вас, пан Конрад.
Утром я отправил Кристину за покупками в сопровождении одной из служанок владельца корчмы, чтобы с ней ничего не случилось и чтобы ее не надули. Я заплатил служанке гривну за день, что ее несказанно обрадовало. Я дал Кристине сто гривен и попросил купить подарки для ее семьи и друзей. Кроме этого, свадебный подарок от меня пани Малиньской и что-нибудь плотнику и графу.
— Но что графу Ламберту может понадобиться?
— Краска. Краска для сукна. А если тебе удастся найти еще и хорошего красильщика, граф будет очень доволен.
Я с радостью узнал, что колокольные мастера, для встречи с которыми я и приехал в Цешин, жили как раз напротив корчмы.
Литейной мастерской владели братья Краковские: Томаш, Михаил и Владислав. Дело их отца процветало, пока племянник епископа, германец, не открыл такую же литейную в Кракове. Заказы прекратились, и печи стояли холодными по полгода. Но информация просачивалась медленно. Кое-что я узнал от владельца корчмы. Братья пытались держать марку.
Мы с ними проговорили все утро. Я рассказал о том, что мне требуются огромные втулки. Диаметр внутреннего отверстия должен составлять ярд, диаметр наружного фланца втулки — два ярда. Длина втулок — один ярд. Современные роликовые подшипники составляют десятую часть от этого размера, но я не питал иллюзий по поводу качества, которое могли предложить братья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Но ваша светлость…
Паж слышал о том, — как я убил двенадцать человек сразу в одной схватке, каждого одним ударом. Разозлившись на кузнеца, я якобы разрубил наковальню пополам. Ему также рассказали приукрашенную версию того, как мы с Ламбертом убивали свиней.
— Еще один стул. Вот сюда.
Я указал на место рядом с собой. Стул появился немедленно, и после некоторых перемещений Кристина села за стол.
Мои действия вызвали больше проблем, чем я мог предположить. В Окойтце принцип «раздели кушанье, раздели кубок» действовал по праздникам. В замке Цешина, судя по всему, это относилось к любой трапезе. Появление еще одного человека означало, что всем с одной стороны стола пришлось сместиться, и последняя дама оказалась без собеседника напротив.
Ну и ладно. Черт с ними! Если они позволяли себе грубить, то и я тоже. Титулы — это хорошо, но это еще не повод презирать приличную четырнадцатилетнюю девушку, особенно если она моя спутница.
— Пан Конрад, — начала наконец хозяйка, пытаясь разрядить обстановку, — поведайте нам о ваших приключениях.
— Приключениях? Я с удовольствием расскажу вам о том, над чем работаю в настоящее время.
И я приступил к объяснению всех выгод от разведения породистых животных. Я проговорил без умолку минут десять и как раз растолковывал необходимость считать яйца, когда хозяйка дотронулась до моей руки.
— Весьма познавательно, пан Конрад. Правда ли, что вы победили бандита Райнберга, по кличке Черный Орел?
— Я убил сумасшедшего, если вы это имеете в виду.
— Он действительно был безумным?
— Думаю да. Людей, которые нападают на вооруженных рыцарей на глазах у всех, не назовешь здравомыслящими.
— И вы покончили с ним одним ударом, разрубив голову пополам, хоть он был в шлеме?
— Я торопился. Вижу, — вам нравятся жуткие истории. Я расскажу вам, как пан Михаил Малиньский лишился ступни.
И я рассказал, не упустив ни малейшей детали. Им пришлись по душе сцены из кровопролитных схваток, но сцена пережимания артерии была чересчур. Некоторые извинились и вышли из-за стола, прежде чем я закончил.
Хозяйка даже немного позеленела в лице.
— И он умер в постели в замке графа Ламберта?
— Там было легче за ним ухаживать. Кристина и ее подруги великолепные сиделки. Кстати, я вам не рассказывал о наших ткацких станках и прялках? Кристина и еще семь ее подруг могут за один день сделать из шерсти двадцать ярдов сукна.
— Семь подруг. О Боже.
В результате одну из комнат для гостей в Окойтце стали называть «постель, в которой умер крестьянин» со всеми вытекающими из этого глупыми предрассудками. В каком-то смысле это было даже хорошо, потому что никто из знатных гостей не соглашался в ней жить. Следовательно, меня не вытолкнут из замка, что в противном случае рано или поздно произошло.
Несколько позже хозяйка предположила, что Кристине будет гораздо удобнее переночевать в комнате для прислуги. Эта стерва так ничему и не научилась, а у меня закончились методы обучения.
— Это совсем не обязательно, сударыня. Я доставил письма моего сеньора, и великопостный ужин был чудесным. Сожалею, но долг зовет, и нам нужно уезжать.
— Но я надеялась…
— Как я уже сказал, мне очень жаль, но долг есть долг.
Мы с Кристиной пошли в конюшню.
— Паж, седлай лошадей и принеси наши вещи. Немедленно.
Паж подал знаки руками, и четыре человека принялись суетиться. Через несколько минут мы уже направлялись к воротам в сопровождении пажа с факелом.
— Но пан Конрад, сейчас так темно, — сказал тот.
— Тогда я позаимствую твой факел.
Я взял факел у него из рук.
— Там бандиты! Это очень опасно.
— Ты прав, парень. Поди скажи им, чтобы были поосторожнее.
Кристина сдерживала свои чувства весь день и вечер. Когда мы выехали за ворота, она разревелась, как школьница, которой ей и следовало быть в ее возрасте. Все, что я мог сделать, — это взять ее за руку и повторять, что все позади.
Я останавливался у нескольких таверн, и, наконец, мне указали приличную корчму «Боевой топор». Комната была большой и чистой, а десять гривен в день за пищу, жилье и уход за лошадьми не казались такой уж большой суммой. Владелец не помнил себя от радости: я забыл поторговаться.
— Ты понимаешь, что я ожидаю наилучшего обслуживания и прекрасного питания. Проследи, чтобы лошади были ухожены и распорядись насчет большого кувшина хорошего вина.
— Да, ваша светлость. Разумеется, ваша светлость.
Позже я узнал, что мы были его единственными постояльцами. В Цешине дела шли плохо, и многие сидели без работы. Тот факт, что в Окойтце люди работали по шестнадцать часов в день, а в Цешине сидели без дела и голодали, оскорблял меня как социалиста. Здесь не хватало организованности.
Как только мы остались наедине в нашей комнате, Кристина бросилась мне на шею и снова заплакала.
— Пан Конрад, я люблю вас!
— Надеюсь, нет, милашка. Я не семейный человек.
— Нет, то есть вы не должны. Я хочу сказать, уехать от всех этих графинь, баронесс и знатных дам из-за меня.
— Подожди-ка. Я уехал не из-за тебя. Я уехал, потому что меня оскорбила их грубость. Кроме того, я не собирался спать ни с одной из тех старых толстых и к тому же замужних женщин. Тем более если рядом есть такая привлекательная девушка, как ты. Выпей вина и успокойся.
Немного позже она сказала:
— Я все равно люблю вас, пан Конрад.
Утром я отправил Кристину за покупками в сопровождении одной из служанок владельца корчмы, чтобы с ней ничего не случилось и чтобы ее не надули. Я заплатил служанке гривну за день, что ее несказанно обрадовало. Я дал Кристине сто гривен и попросил купить подарки для ее семьи и друзей. Кроме этого, свадебный подарок от меня пани Малиньской и что-нибудь плотнику и графу.
— Но что графу Ламберту может понадобиться?
— Краска. Краска для сукна. А если тебе удастся найти еще и хорошего красильщика, граф будет очень доволен.
Я с радостью узнал, что колокольные мастера, для встречи с которыми я и приехал в Цешин, жили как раз напротив корчмы.
Литейной мастерской владели братья Краковские: Томаш, Михаил и Владислав. Дело их отца процветало, пока племянник епископа, германец, не открыл такую же литейную в Кракове. Заказы прекратились, и печи стояли холодными по полгода. Но информация просачивалась медленно. Кое-что я узнал от владельца корчмы. Братья пытались держать марку.
Мы с ними проговорили все утро. Я рассказал о том, что мне требуются огромные втулки. Диаметр внутреннего отверстия должен составлять ярд, диаметр наружного фланца втулки — два ярда. Длина втулок — один ярд. Современные роликовые подшипники составляют десятую часть от этого размера, но я не питал иллюзий по поводу качества, которое могли предложить братья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68