Два младших брата с довольным видом закивали головами. Старший же сказал:
— У нас также есть определенные права и привилегии на глину и лес, кроме того, две тысячи гривен не полностью покроют наши долги.
— Пусть будет две с половиной, — ответил я, — не хочу, чтобы мои вассалы погрязли в долгах.
— Вассалы? Вы согласны взять с нас клятву?
— Разумеется. Надеюсь, вы тоже согласны. Я возьму клятвы с вас и ваших жен.
— Наших жен?
— Клятвы верности и добросовестной работы. Ваши жены помогают вам, не так ли?
— Да, но…
— Я не трогаю чужих жен. Что скажете по поводу шестисот гривен в год каждому и по двести вашим женам? Когда дети станут достаточно взрослыми, чтобы помогать, мы и это обсудим. По рукам?
Старший осмотрелся.
— Думаю, да.
— Хорошо. Я выплачу вам половину годовой зарплаты авансом, поскольку вам, как мне кажется, нужно кое-что купить. Купите одежду, только не много. Цена на простое сукно скоро упадет.
— Откуда вы знаете?
— Скажем, я чувствую это. Кроме того, коль скоро я хочу, чтобы вы посвятили себя целиком этому делу, когда будут уплачены все налоги, выплачены зарплаты, погашены расходы, куплены материалы и тому подобное, вы сможете разделить между собой одну двенадцатую излишка.
«Прибыль» — не очень подходящее слово для социалиста. Их безмолвное согласие переросло в восторг.
— Хорошо. Идите и обсудите все с вашими женами. Найдите меня до захода солнца, хочу взять с вас клятвы. Я буду в корчме.
Не успел я выпить и полкружки пива, как все шестеро, улыбаясь, появились на пороге.
— Хозяин. Я хочу, чтобы ты и все твои работники собрались во дворе. Нужно взять несколько клятв!
Вот так была совершена сделка, и я — не могу сказать национализировал, потому что я не государство, — но обобществил предприятие «Медный завод братьев Краковских». При этом я вновь играл, играл роль практичного торговца и тем самым очернял свою чистую душу социалиста. Это нужно было сделать. Человеку приходится делать то, что должно, каким бы противоестественным и болезненным это ни казалось. Разумеется, это маленькое зло по сравнению с голыми телами, которые я оставил в заснеженном лесу.
Я купил пиво, попросил точные весы и отмерил деньги. Когда я уезжал из Окойтца, граф Ламберт был сильно занят полевыми работами и не упомянул о деньгах. Поэтому я взял свои двадцать тысяч гривен. Я не волновался: граф отличался честностью. Понимаете, человеку либо доверяешь, либо нет. Глупо полагаться на клятвы и записи, потому что вор обкрадет тебя независимо от того, что написано на бумаге. А честный человек остается честным в любом случае.
Я отмерил три тысячи семьсот гривен золотом — курс серебра к золоту составлял 54 к 1. Деньги я отдал Томашу. Затем отмерил еще четыре тысячи и сказал ему, что медь и каламин должны быть куплены по минимальной цене. Нам был нужен резчик по дереву, и я попросил Томаша подыскать кого-нибудь. Двум другим братьям я поручил принести как можно больше древесины и глины и нажигать древесный уголь.
После небольшого колебания было решено, что владелец корчмы оставит у себя золото до утра, потому что ночью его охранял вооруженный страж.
ГЛАВА 18
Когда Кристина вернулась, праздник уже заканчивался. После целого дня хождения по торговым лавкам в большом городе она пребывала в возбужденном состоянии. За ужином она без умолку болтала о булавках, церквах, лентах, купцах и невиданной стоимости обеда. У меня было хорошее настроение, и я мало говорил. От меня не ускользнула ни одна деталь, но женская болтовня часто создает благоприятный фон для расслабления. Наконец она закончила.
— Великолепно, милашка. Купила что-нибудь для себя?
— Нет. Вы же сказали…
— Вот возьми пятьдесят гривен и потрать их завтра на что хочешь ты.
Мое предложение было встречено визгом.
— Что скажешь по поводу красок и красильщика?
— Я смотрела краски, пан Конрад. Но все это так сложно. Фунта одной краски хватает на столько, а унции другой — еще на большее, и…
Фунты? Унции? Я уже забыл перевод в десятичную систему измерений.
— Понятно. А красильщик?
— Я слышала про одного. Его все зовут «ходок», потому что он ходит по ткани, которую красит. Люди сказали, что слышали о нем, но никто его не знает.
— Ну вот тебе и задание на завтра. Возьми с собой служанку. Я хочу, чтобы ты узнала цены на необработанное шерстяное сукно, такое, как ты ткешь сама. Поищи купца, который захочет купить, скажем, тысячу ярдов по цене несколько ниже текущих цен на шерсть с доставкой весной.
Если уж строить из себя торговца, то с выгодой. Рыльце у меня все равно в пушку.
— Я постараюсь, пан Конрад.
— Знаю. Становится поздно. Что скажешь? Еще немного вина и в постель?
Следующие несколько дней были суматошными. Томаш нашел торговца медью, который хотел распродать все свои запасы и перебраться в другое, более прибыльное место. Если мы покупали весь его запас, то могли купить медь за полцены и еще немного каламина, свинца и олова. Я все обдумал и заплатил на 3 250 гривен больше. Затем мы нашли свободного резчика по дереву. Я посмотрел на его работу в нескольких церквах и нанял за пятьсот гривен в год. Ему я сказал, что он теперь модельщик.
Глина и дерево поступали медленно, поэтому я попросил братьев нанять временно двенадцать человек, а лучших четырех оставить на постоянной основе.
Кристина отыскала «ходока», некоего флорентинца, который перебрался на север в поисках удачи и неплохо выучил польский, голодая в Цешине. Он называл себя странствующим красильщиком, но, расспросив его, я понял, что он так и не закончил свое обучение. Кроме того, он учился на сортировщика шерсти, чесальщика и сновальщика. Работал со льном, но предпочитал это не обсуждать.
Он был лет тридцати — этакий вечный неудачник и, возможно, самородок. Я бы затруднился описать мое к нему отношение.
— Отлично, Анжело Мускарини. Хорошо, что ты наконец рассказал мне правду. Поскольку мой сеньор собирается заняться текстильным делом, возможно, ты нам пригодишься. Хорошенько подумай, прежде чем критиковать мои ткацкие станки и прялки. Твоя задача — улучшить качество ткани и увеличить ее количество. За это тебя хорошо вознаградят. Если же не будет результатов, мы свезем тебя обратно в дыру в Цешине. Понял?
Красильщик понял.
Я взял с него клятву верности на два года. Платить пообещал сто гривен в год, плюс харчи и кров. В корчме снял для него заднюю комнату за две гривны в день. Я заплатил флорентинцу за три месяца вперед на пиво и тому подобное, чтобы посмотреть, будет ли он бережен с деньгами. Оказалось, Анжело сэкономил значительную часть суммы, потратив немного на одежду. Когда человек долго находится между молотом и наковальней, он закаляется, как сталь. Помимо того, что мне приходилось инструктировать братьев Краковских об узорах для форм, я еще разъяснял, как работают прялки и токарные станки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68