— Сейчас они пальнут по левиафану из импульсной пушки, гравизарядом, — объяснил Дик, отведя микрофон в сторону. — Он начнет дрейфовать в обратную сторону, потому что не любит гравитации. А мы активируем силовое поле и заэкранируем собственную силу тяжести — он будет нас видеть как туннель в пространстве и рванет сюда… И тогда мы включим силовую воронку…
— Вышел в точку, — отозвался Джезу Майлз.
— Простите, леди, — шепнул Дик и сказал в микрофон: — Борт готов.
— Пали! — скомандовал капитан Хару.
По «мантии» левиафана прошел огненный смерч, «антизверь» стал похож на маленькую злую звезду…
— Ошибка, — голос Майлза звучал так же спокойно и ровно, как если бы шеэд находился не за рулем вельбота, а в кают-компании «Паломника».
— Борт, силовые на полную! — крикнул капитан Хару.
— Силовые экраны на сорок процентов, — Дик переключил на консоли какие-то рычаги, и через миг на концах мачт запылали ощетинившиеся разрядами огоньки: «подкова» силовой установки заковала корабль в поле. — Что случилось, сэр?
— Я сказал на полную, Суна! — рыкнул капитан. — Черт бы тебя подрал — их двое!
— Симатта! — процедил сквозь зубы Дик, глядя, как огненная мантия левиафана истончается и вытягивается в «шлейф»…
…В два шлейфа.
«Мантия» распалась по причудливой линии — сцепившись «коронами», два левиафана сейчас походили на символ «инь-ян», вертящийся во всех трех плоскостях.
— О, Боже! — Гус попытался вскочить, но страховочные ремни не пустили. — Так вот почему поле было такой странной конфигурации! Их там было два — это феноменально! Они делятся — но в каких случаях? Когда давление нашего пространства превышает некий предел или… — Гус умолк как раз когда Констанс уже собралась было осадить его, и, открыв свой терминал, погрузился в какие-то вычисления.
— Силовые экраны на пятьдесят процентов! — скомандовал Дик. Теперь по линиям напряжения силового поля пробегали такие же сполохи, как до того — по мантии сдвоенного левиафана.
— Экраны на полную, Суна! Шкуру спущу!
— Хай, — коротко ответил Дик, переключившись на внешнюю связь, затем отдал команду по борту: — Силовые экраны на сто процентов! Запуск основного двигателя: всем пристегнуться или лечь на пол. Пошел отсчет. Десять. Девять. Восемь. Семь…
Левиафаны расцепились и, вытянувшись двумя диковинными веретенами, устремились друг от друга в разные стороны. Сквозь мерцание силового поля корабля Констанс разглядела один из вельботов, уходящий из-под шлейфа.
— Шесть… пять… четыре…
От левиафана отделилось нечто вроде перистого облака и скользнуло в направлении вельбота. На мгновение суденышко охватил ореол белого огня, Констанс вскрикнула, но Дик остался совершенно спокоен и завершил отсчет:
— Три. Два. Один!
Он повернул какой-то ключ и Констанс почувствовала, как ее вжимает в кресло. Две секунды — и в ее глазах потемнело, но слух ей пока не изменил: из наушника донеслось сначала голосом Майлза:
— Батареи сгорели, замена.
А потом голосом Вальдера:
— Дик, я тебя придушу! Выключи двигатель,…! — последнего слова Констанс толком не разобрала.
— Дик, что ты делаешь? — спросила Констанс. В глазах у нее прояснилось и теперь она видела оба вельбота, старающихся проложить путь к кораблю так, чтобы не оказаться между двумя шлейфами левиафанов, теперь переплетенными сложной спиралью, похожей на модель молекулы ДНК.
Еще один выброс — и снова вельбот превратился в белую шаровую молнию.
— Батареи сгорели, замена, — Джез произнес это почти так же спокойно как Майлз, и тут же его вельбот получил второй «плевок». — Ах ты сука. Замена.
Насколько могла понять Констанс, об охоте никто уже не думал — следовало спасаться бегством. Дик подтвердил:
— Миледи, если левиафан плюнет в вельбот Джеза, вельбот аннигилирует, и тогда погибнут все они. Я попробую пройти между шлейфами и прикрою их бортом корабля. Наши батареи больше, они выдержат не один плевок…
— Суна, немедленно назад! — поддержал Вальдера капитан. — Ты кем рискуешь, паршивец?
— Простите, сэр!
Новая белая вспышка показала, что теперь вельбот капитана беззащитен — треьео комплекта батарей на борту не было. Второй тоже принял на себя «плевок» и остался без силового щита.
— Молитесь, миледи, — прошептал Дик. — И вы, милорд. Я вас очень прошу…
— Малыш, не надо… — как-то беспомощно сказал капитан. — Миледи, остановите его! Нельзя рисковать всеми вами ради нас, нельзя!
Но он не видел того, что видела Констанс и того, что видел Дик: развернувшись внутри своих гаснущих шлейфов, левиафаны пошли в обратную сторону, удваивая за собой смертельную спираль. Они словно бы искали своих незадачливых противников.
— Если бы я не знал, что они ни в коей мере не разумны, я бы сказал, что они нападают! — воскликнул лорд Августин.
— Что будет, если у тебя получится? — спросила Констанс.
— Их раскидает силовым полем и вельботы смогут уйти. Они не преследуют.
— А если не получится?
— Мы все погибнем. Но это только если у нас откажут все батареи. Мы можем выдержать лобовое столкновение с левиафаном… ну, вроде бы должны… А с двумя — нет. Никто и никогда еще не видел, чтобы их было двое в одном месте…
«А может, видел — но уже не сможет рассказать».
— Продолжай, Дик. Считай, что это мой приказ.
— Да, миледи!
Констанс не могла поднять головы — ускорение корабля было не меньше пяти G, компенсаторы снижали его до полутора, надсадно надрываясь: оно возрастало слишком быстро. Но Дик был иного мнения.
— Медленно, — прошептал он. — Симатта ё! Медленно!

* * *
Нельзя было не гордиться таким тиийю — даже зная, что твоей заслуги мало, нельзя было не гордиться.
В отличие от капитана, он был спокоен за жизни туата и инемийин на «Паломнике». Правда, Дику потом будет очень и очень трудно, но сейчас смерть ему не грозила: в панцире силового поля «Паломник» был почти неуязвим для одного левиафана, а вдвоем они не атакуют.
За себя Майлз тоже был спокоен. В конце концов, Шааррим благ, а проклятый судьбой и народом Диорран умер, погрузившись в воды баптистерия. Майлз Кристи родился чистым.
Он успел пожалеть о том, что не обсудил как следует с ка’эддом Августином этого левиафана. Они расходились во взглядах на его природу: Майлз считал, что он нарождается из инобытия, которое А-Тиарна устроил для равновесия, а ка’эдд Августин полагал, что он не нарождается и не переходит в инобытие, но находится в коллапсе от того, что попал в дискретную зону. Если бы они еще дальше отпустили мысль и речь, открыли бы, возможно, что в своем устремлении от массы к пустоте левиафаны должны стремиться друг к другу, ибо что же такое они сами, как не антимасса? А если они стремятся друг к другу, то почему бы не в пределах этого скопления звезд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243