Мне было двадцать, я была честолюбива и рассчитывала еще на пятнадцать-двадцать беззаботных лет, которые я проведу при дворе, окруженная поклонниками, или в замке, окруженная книгами. А мне пришлось решать ежедневно десятки вопросов, которых я раньше касалась только вскользь. Овладевать экономикой, разбираться в политических интригах, в охоте на левиафанов и кораблестроительстве, в военном деле… Поначалу я тоже все пыталась делать сама, никуда не успевала, страшно уставала и проклинала свою жизнь. Потом я научилась перекладывать часть дел на надежных людей. Научилась находить тех, кто достоин доверия — и доверять. Поверь, так лучше. Во-первых, все проконтролировать невозможно. Ты ешь на ходу и спишь когда придется — так к концу рейса ты наживешь язву и будешь падать в обмороки от усталости — разве таким должен быть капитан? И ещё — подчиненных обижает тотальный контроль. Там, где царит подозрение, нет места плодотворному сотрудничеству.
— Спасибо, миледи, я понял. У Джека не начался новый приступ?
— По всем признакам, должен скоро начаться. Ох, Рики, мне бы так хотелось помочь тебе. И Гус тоже немного обижается оттого, что ты оставил его в стороне.
— Передайте лорду Гусу, что мне еще может понадобиться его помощь. В этих навигационных счислениях мне так просто не разобраться. До прыжка я еще могу просто повторить наш прошлый курс, а там я ведь должен буду проложить его самостоятельно…
— Скажи, ты не боишься патрулей Брюса?
— Думаю, они уже переменили сектор патрулирования. Надеюсь на это. Мы ведь не будем пересекать сектор Кентавра из конца в конец — два дня, и нам надо будет прыгать в сектор… — он опустил на глаза визор — видимо, с картой. — Сектор Ласточки.
— Хорошо, Дик. Я во всем буду полагаться на тебя.
«Ох, миледи, лучше не надо», — подумал юноша.
Леди Констанс ободряюще коснулась его плеча и вышла, оставив Дика наедине с картами.
Вся сложность ориентации при прыжках вслепую заключается в том, что дискретные зоны соединяют сектора пространства нелинейно. Между двумя ближайшими населенными звездными системами можно, конечно, проложить курс для полета в субсвете или пройти по гравитационным туннелям — «нитмеаннар», как говорят шедайин, но этот путь займет годы и годы. А вот путь в дискрете занимает часы и сутки субъективного времени пилота и минуты — объективного, но дискрет соединяет сектора пространства не напрямую. Так, ближайшая к Старой Земле система в дискрете — Дельта Ворона, до которой в субсвете пилить и пилить. А между ближайшей в субсвете звездой, Проксима Кентавра, и Старой Землей, вовсе нет дискретной зоны — четыре года в нитмеаннаре, и никак иначе. Впочем, шедайин там уже побывали и сказали, что там нечего ловить. Поначалу, во времена Святого Брайана, земляне прыгали в дискрет наобум лазаря, и не знали другого пути ориентироваться там, кроме как инициировать новых пилотов. Но опыт рос, данные накапливались — и следующие поколения пилотов прыгали уже не наугад: теперь было известно, как входить в дискретную зону, чтобы вынырнуть там, где ты хочешь. Пилот высокого класса мог прыгнуть в неизвестный для себя сектор пространства, если имел конфигурационную карту, оставленную предыдущим пилотом, и попасть куда нужно без инициации.
Но и это было еще не все. Окончив прыжок, следовало узнать, правильно ли ты попал. Далекие радиогалактики задавали только направление, как магнитные полюса планет задают направление на ось ее вращения. В старые времена, чтобы сориентироваться по широте и долготе, моряки пользовались секстантами и астролябиями — широту узнавали по высоте каких-то звезд над горизонтом, а долготу — по времени их восхода, что ли. Дик не помнил точно. Теперь же определяли сектор пространства тоже по звездам, но немного иначе. В каждом секторе была своя конфигурация звезд, определенной светимости и цвета. Конечно, не в силах человеческих запомнить все конфигурации, поэтому каждую новую конфигурацию свежеоткрытого сектора помещали в сантор корабля. Конфигурационные карты, «конхидзу» некоторых секторов — тех, где помещались имперские флотские базы, к примеру, — считались даже военной тайной: чтобы никто, случайно выскочив в запретном секторе (а такое бывало), не мог понять, куда именно попал.
Дик знал, что ходы, которыми пронизана его хрустальная пещера, ведут в самых разных направлениях, и если он хочет попасть туда, куда нужно, то он должен ориентироваться по тому, что находится за пределами пещеры: по мерцающим разноцветным огням, проглядывающим сквозь хрустальные стены. Но эти огни нужно было отождествить с ориентирами, по которым субнавигаторы направляли корабли в пространстве — пульсарам и квазарам. Дик никогда раньше так не делал, никогда еще не прыгал вслепую — всегда висел на крепких плечах Майлза, как опоссум-детеныш на матери. Майлз осуществлял прорыв, а он, Дик, просто запоминал дорогу.
Таким образом, задача перемещения Паломника из сектора Кентавра в сектор Ласточки для Дика решалась так: намертво запомнить расположение корабля относительно трех основных ориентиров (обычно для пилотов это были ядро «нашей» Галактики, объект Лебедь А и пульсар в Крабовидной Туманности — они задавали направление на «условный зенит» и «условный восток»). Затем посмотреть по карте, как те же три ориентира будут расположены в точке выхода корабля. Если бы имело смысл объяснять что-то словами, Дик объяснил бы это так: «держаться все время так, чтобы белый свет был слева, и двигаться вверх до тех пор, пока не окажешься между белым светом и фиолетовым сверху, а зеленый будет справа и чуть впереди тебя». А потом, снова погрузив корабль в темное озеро пространства, следовало по конхидзу проверить — там ли ты выскочил. Потому что если не там — надо возвращаться по своим следам и начинать все сначала, парень. Для космопроходца — позор, хоть и не смертельно. Но это еще не все: чтобы попасть куда надо, следовало правильно рассчитать точку входа. Так что фраза «я во всем буду полагаться на тебя», сказанная леди Констанс, скорее напрягла Дика, чем ободрила его. Было бы гораздо проще жить, если бы от него зависел кто-то… не такой важный… и не такой хороший…
* * *
Сказать, что Бет было страшно — означало ничего не сказать. Ее наполняли ужасом эти зависания в слепой пустоте, которая через какое-то время наполнялась далекими звуками. Поначалу эти звуки казались какофонией, но со второго раза она стала различать ритмы и тона. Она сумела настроиться на те из них, которые Дик считал главными ориентирами, но это требовало предельного сосредоточения. О, черт — она еще мечтала петь в императорской опере! А ведь одно из главных качеств певца — способность вести свою партию в соответствии с партией оркестра, но не подчиняясь ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243
— Спасибо, миледи, я понял. У Джека не начался новый приступ?
— По всем признакам, должен скоро начаться. Ох, Рики, мне бы так хотелось помочь тебе. И Гус тоже немного обижается оттого, что ты оставил его в стороне.
— Передайте лорду Гусу, что мне еще может понадобиться его помощь. В этих навигационных счислениях мне так просто не разобраться. До прыжка я еще могу просто повторить наш прошлый курс, а там я ведь должен буду проложить его самостоятельно…
— Скажи, ты не боишься патрулей Брюса?
— Думаю, они уже переменили сектор патрулирования. Надеюсь на это. Мы ведь не будем пересекать сектор Кентавра из конца в конец — два дня, и нам надо будет прыгать в сектор… — он опустил на глаза визор — видимо, с картой. — Сектор Ласточки.
— Хорошо, Дик. Я во всем буду полагаться на тебя.
«Ох, миледи, лучше не надо», — подумал юноша.
Леди Констанс ободряюще коснулась его плеча и вышла, оставив Дика наедине с картами.
Вся сложность ориентации при прыжках вслепую заключается в том, что дискретные зоны соединяют сектора пространства нелинейно. Между двумя ближайшими населенными звездными системами можно, конечно, проложить курс для полета в субсвете или пройти по гравитационным туннелям — «нитмеаннар», как говорят шедайин, но этот путь займет годы и годы. А вот путь в дискрете занимает часы и сутки субъективного времени пилота и минуты — объективного, но дискрет соединяет сектора пространства не напрямую. Так, ближайшая к Старой Земле система в дискрете — Дельта Ворона, до которой в субсвете пилить и пилить. А между ближайшей в субсвете звездой, Проксима Кентавра, и Старой Землей, вовсе нет дискретной зоны — четыре года в нитмеаннаре, и никак иначе. Впочем, шедайин там уже побывали и сказали, что там нечего ловить. Поначалу, во времена Святого Брайана, земляне прыгали в дискрет наобум лазаря, и не знали другого пути ориентироваться там, кроме как инициировать новых пилотов. Но опыт рос, данные накапливались — и следующие поколения пилотов прыгали уже не наугад: теперь было известно, как входить в дискретную зону, чтобы вынырнуть там, где ты хочешь. Пилот высокого класса мог прыгнуть в неизвестный для себя сектор пространства, если имел конфигурационную карту, оставленную предыдущим пилотом, и попасть куда нужно без инициации.
Но и это было еще не все. Окончив прыжок, следовало узнать, правильно ли ты попал. Далекие радиогалактики задавали только направление, как магнитные полюса планет задают направление на ось ее вращения. В старые времена, чтобы сориентироваться по широте и долготе, моряки пользовались секстантами и астролябиями — широту узнавали по высоте каких-то звезд над горизонтом, а долготу — по времени их восхода, что ли. Дик не помнил точно. Теперь же определяли сектор пространства тоже по звездам, но немного иначе. В каждом секторе была своя конфигурация звезд, определенной светимости и цвета. Конечно, не в силах человеческих запомнить все конфигурации, поэтому каждую новую конфигурацию свежеоткрытого сектора помещали в сантор корабля. Конфигурационные карты, «конхидзу» некоторых секторов — тех, где помещались имперские флотские базы, к примеру, — считались даже военной тайной: чтобы никто, случайно выскочив в запретном секторе (а такое бывало), не мог понять, куда именно попал.
Дик знал, что ходы, которыми пронизана его хрустальная пещера, ведут в самых разных направлениях, и если он хочет попасть туда, куда нужно, то он должен ориентироваться по тому, что находится за пределами пещеры: по мерцающим разноцветным огням, проглядывающим сквозь хрустальные стены. Но эти огни нужно было отождествить с ориентирами, по которым субнавигаторы направляли корабли в пространстве — пульсарам и квазарам. Дик никогда раньше так не делал, никогда еще не прыгал вслепую — всегда висел на крепких плечах Майлза, как опоссум-детеныш на матери. Майлз осуществлял прорыв, а он, Дик, просто запоминал дорогу.
Таким образом, задача перемещения Паломника из сектора Кентавра в сектор Ласточки для Дика решалась так: намертво запомнить расположение корабля относительно трех основных ориентиров (обычно для пилотов это были ядро «нашей» Галактики, объект Лебедь А и пульсар в Крабовидной Туманности — они задавали направление на «условный зенит» и «условный восток»). Затем посмотреть по карте, как те же три ориентира будут расположены в точке выхода корабля. Если бы имело смысл объяснять что-то словами, Дик объяснил бы это так: «держаться все время так, чтобы белый свет был слева, и двигаться вверх до тех пор, пока не окажешься между белым светом и фиолетовым сверху, а зеленый будет справа и чуть впереди тебя». А потом, снова погрузив корабль в темное озеро пространства, следовало по конхидзу проверить — там ли ты выскочил. Потому что если не там — надо возвращаться по своим следам и начинать все сначала, парень. Для космопроходца — позор, хоть и не смертельно. Но это еще не все: чтобы попасть куда надо, следовало правильно рассчитать точку входа. Так что фраза «я во всем буду полагаться на тебя», сказанная леди Констанс, скорее напрягла Дика, чем ободрила его. Было бы гораздо проще жить, если бы от него зависел кто-то… не такой важный… и не такой хороший…
* * *
Сказать, что Бет было страшно — означало ничего не сказать. Ее наполняли ужасом эти зависания в слепой пустоте, которая через какое-то время наполнялась далекими звуками. Поначалу эти звуки казались какофонией, но со второго раза она стала различать ритмы и тона. Она сумела настроиться на те из них, которые Дик считал главными ориентирами, но это требовало предельного сосредоточения. О, черт — она еще мечтала петь в императорской опере! А ведь одно из главных качеств певца — способность вести свою партию в соответствии с партией оркестра, но не подчиняясь ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243