Он тогда лишь предчувствовал новый великий смысл дела, которое захватило его.
Теперь он пытался отстраниться от всего личного, уподобляясь аналитику-ученому, склонившемуся над лупой. И вот он принялся исследовать этот причудливый организм — Линию, а через него и развитие человеческих отношений, вытекающих из новых условий жизни века.
На этот раз Сент-Экзюпери взялся за перо с точно определенными намерениями, от этого и образы книги и ее построение так походят на символы, которыми оперируют точные науки. Пилот Линии, директор, инспектор и т. д. — это летчик, руководитель, бюрократ, обобщенные до той грани, за которой начинается абстракция. Превозношение действия спасает от абстракции и метафизики лишь то, что это действие во имя человека, требующее проявления высоких человеческих качеств.
Книга легко читается, она просто построена. Ее легко пересказать. Однако впечатление, что Сент-Экзюпери все время задает читателям задачи, не покидает вас до конца. Есть четыре силы, исчерпывающие мир: люди действия, их руководители, направляющие это действие к тому, чтобы человек превзошел самого себя, поступающие так, словно в мире существует нечто еще более ценное, чем человеческая жизнь, есть обыватели маленьких городков, еще не пробужденные к действию, и есть природа: ночь, грозы, горы, пустыня, в борьбе с которыми человек и получает настоящую радость, настоящую жизнь. В расстановке этих сил, изображенных Сент-Экзюпери,-правда. Есть еще одна сила, которая в эту правду не умещается; у нее есть собственная правда-это любовь. У Сент-Экзюпери — супружеская любовь. Она враждебна правде руководителя Ривьера, но Ривьер и ее, эту правду, принимает на свои плечи. «Любовь, одна любовь-какой тупик!» Ривьер смутно чувствовал, что «есть какой-то иной долг, который выше, чем долг любви...».
И все же легкость и стройность книги, простота ее восприятия, достигающая простоты решения теоремы в учебнике, на самом деле вовсе не результат нескольких рассуждении, которые Сент-Экзюпери иллюстрирует схематическими примерами пилота, директора, жалкого чиновника, любящей жены. Если бы это было так, Экзюпери никогда бы не приобрел тон известности, которая пришла, как только «Ночной полет» поступил в продажу.
Да, конечно, в основе книги-мысль, не чувство, не психологическое исследование. Но эта мысль, вернее, комплекс мыслей, совсем еще не была ясна писателю, когда он приступал к книге. Показательно, что из четырехсот страниц рукописи он оставил всего сто сорок. Принцип вычеркивания, сокращений очевиден: Сент-Экзюпери искал свою мысль на бумаге и, когда она прояснялась, сгущал ее, упаковывал в одну или несколько фраз. И эта густота мысли, перемежающаяся с точной поэзией ночного полета и борьбы со снежной бурей в горах, сделала книгу художественно значительной.
«Ночной полет» принес писателю известность, но теперь, когда уже прожита его жизнь, когда уже написаны его книги, когда мораль завоевателя, мораль солдата уступила место морали обживания земли, освоения того, что завоевано, в этой книге заметны черты, ограничивающие художественные возможности писателя. Поэзия и мысль существуют в книге раздельно. Мы цельны и живы до тех пор, пока фундамент наших мыслей, наша непрерывная способность чувствовать питает нашу мысль. У Сент-Экзюпери мыслит не чувствующий человек Ривьер. Он не может знать цену любви, страдания, горя, именно потому, что не чувствует. Он не может поэтому определить, в чем добро и в чем зло. Он поэтому не может олицетворять собой высокую человеческую истину. Ривьер, принимающий вспыхнувшую в нем искру сочувствия к людским слабостям за признак старости, на самом деле всю жизнь прожил неполноценно. Да и повелевает он людьми, которые, по существу, сами горят жаждой действия, сами рвутся в схватку с ночью, с грозами. И им, так же как их повелителю, неведома любовь.
Неведома ли? Не сказалась ли в подходе к этому вопросу душевная драма, еще столь недавно пережитая автором, от которой он, казалось, вполне излечился?
Так или иначе, мир в «Ночном полете» увиден глазами человека действия, который не исчерпывал душу самого Сент-Экзюпери. Отказавшийся в книге от «личного», писатель, как мы знаем, переживает в это время очень горькие чувства. Его не удовлетворяет пост, воспетый и возвеличенный в «Ночном полете». Его угнетают достижения цивилизации — большие города. Его душа раздвоена и не может соединиться в целое. Письмо другу молодости, приведенное в предыдущей главе, выдержано в совсем иных тонах, чем книга, которую он пишет как раз в это время. Письмо к матери с воспоминаниями о детстве, полными нежности и тоски, приведенное в первой главе этой книги, составляет слишком резкий контраст со строгим и вместе с тем приподнятым тоном «Ночного полета». Чего стоит одно только признание: «Я никогда не жил до девяти часов вечера». К слову сказать, упомянутое письмо на три четверти представляет собой отрывки из «Ночного полета», не включенные писателем в окончательный текст. Он определенно хотел создать более широкую картину жизни, хотел решить проблему человека в современном мире на более разнообразном материале. В процессе работы он отказался от этой попытки: опыта не хватало. И не только внешних впечатлений. До этой эпохи Сент-Экзюпери очень не хватало опыта счастливой любви.
Думающий человек, читая «Ночной полет», обращает внимание на ограниченность картины мира, созданной писателем, он видит также настойчивое желание писателя утвердить эту картину как истинную. Это желание рождено отчаянием. Все, что Антуан в это время видит и чувствует, непрерывно напоминает ему о неполноценности, неравномерности жизни, он «задыхается» у себя в бюро, Сбегая от своих административных обязанностей в ночь на самолете, он получает слишком специфический опыт. Этот опыт, безусловно, благороден, но и он не дает всей полноты жизни.
Антуан очень импульсивен. Оттого, что он не видит возможности совместить любимое дело с другими радостями жизни, превратить жизнь в радость, он намеренно отсекает все, что не действие, не победа над страхом, не победа над слабостью. Силой своего таланта он намеренно возвышает своего героя и обстоятельства жизни вокруг него. И если бы не талант автора, это возвышение стало бы просто преувеличением.
И в то же время все, о чем написал Сент-Экзюпери в «Ночном полете», было правдой. Были правдой эти люди-символы, была правдой «мистика почты», увлекавшая таких пилотов, как Мермоз и сам Сент-Экзюпери, был правдой аскетический и суровый директор Линии.
«Ночной полет» посвящен господину Дидье Дора. Многие из тех, кто знал его лично, увидели в Ривьере его образ. Это Дора наказывал летчиков за аварию, происшедшую не по их вине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Теперь он пытался отстраниться от всего личного, уподобляясь аналитику-ученому, склонившемуся над лупой. И вот он принялся исследовать этот причудливый организм — Линию, а через него и развитие человеческих отношений, вытекающих из новых условий жизни века.
На этот раз Сент-Экзюпери взялся за перо с точно определенными намерениями, от этого и образы книги и ее построение так походят на символы, которыми оперируют точные науки. Пилот Линии, директор, инспектор и т. д. — это летчик, руководитель, бюрократ, обобщенные до той грани, за которой начинается абстракция. Превозношение действия спасает от абстракции и метафизики лишь то, что это действие во имя человека, требующее проявления высоких человеческих качеств.
Книга легко читается, она просто построена. Ее легко пересказать. Однако впечатление, что Сент-Экзюпери все время задает читателям задачи, не покидает вас до конца. Есть четыре силы, исчерпывающие мир: люди действия, их руководители, направляющие это действие к тому, чтобы человек превзошел самого себя, поступающие так, словно в мире существует нечто еще более ценное, чем человеческая жизнь, есть обыватели маленьких городков, еще не пробужденные к действию, и есть природа: ночь, грозы, горы, пустыня, в борьбе с которыми человек и получает настоящую радость, настоящую жизнь. В расстановке этих сил, изображенных Сент-Экзюпери,-правда. Есть еще одна сила, которая в эту правду не умещается; у нее есть собственная правда-это любовь. У Сент-Экзюпери — супружеская любовь. Она враждебна правде руководителя Ривьера, но Ривьер и ее, эту правду, принимает на свои плечи. «Любовь, одна любовь-какой тупик!» Ривьер смутно чувствовал, что «есть какой-то иной долг, который выше, чем долг любви...».
И все же легкость и стройность книги, простота ее восприятия, достигающая простоты решения теоремы в учебнике, на самом деле вовсе не результат нескольких рассуждении, которые Сент-Экзюпери иллюстрирует схематическими примерами пилота, директора, жалкого чиновника, любящей жены. Если бы это было так, Экзюпери никогда бы не приобрел тон известности, которая пришла, как только «Ночной полет» поступил в продажу.
Да, конечно, в основе книги-мысль, не чувство, не психологическое исследование. Но эта мысль, вернее, комплекс мыслей, совсем еще не была ясна писателю, когда он приступал к книге. Показательно, что из четырехсот страниц рукописи он оставил всего сто сорок. Принцип вычеркивания, сокращений очевиден: Сент-Экзюпери искал свою мысль на бумаге и, когда она прояснялась, сгущал ее, упаковывал в одну или несколько фраз. И эта густота мысли, перемежающаяся с точной поэзией ночного полета и борьбы со снежной бурей в горах, сделала книгу художественно значительной.
«Ночной полет» принес писателю известность, но теперь, когда уже прожита его жизнь, когда уже написаны его книги, когда мораль завоевателя, мораль солдата уступила место морали обживания земли, освоения того, что завоевано, в этой книге заметны черты, ограничивающие художественные возможности писателя. Поэзия и мысль существуют в книге раздельно. Мы цельны и живы до тех пор, пока фундамент наших мыслей, наша непрерывная способность чувствовать питает нашу мысль. У Сент-Экзюпери мыслит не чувствующий человек Ривьер. Он не может знать цену любви, страдания, горя, именно потому, что не чувствует. Он не может поэтому определить, в чем добро и в чем зло. Он поэтому не может олицетворять собой высокую человеческую истину. Ривьер, принимающий вспыхнувшую в нем искру сочувствия к людским слабостям за признак старости, на самом деле всю жизнь прожил неполноценно. Да и повелевает он людьми, которые, по существу, сами горят жаждой действия, сами рвутся в схватку с ночью, с грозами. И им, так же как их повелителю, неведома любовь.
Неведома ли? Не сказалась ли в подходе к этому вопросу душевная драма, еще столь недавно пережитая автором, от которой он, казалось, вполне излечился?
Так или иначе, мир в «Ночном полете» увиден глазами человека действия, который не исчерпывал душу самого Сент-Экзюпери. Отказавшийся в книге от «личного», писатель, как мы знаем, переживает в это время очень горькие чувства. Его не удовлетворяет пост, воспетый и возвеличенный в «Ночном полете». Его угнетают достижения цивилизации — большие города. Его душа раздвоена и не может соединиться в целое. Письмо другу молодости, приведенное в предыдущей главе, выдержано в совсем иных тонах, чем книга, которую он пишет как раз в это время. Письмо к матери с воспоминаниями о детстве, полными нежности и тоски, приведенное в первой главе этой книги, составляет слишком резкий контраст со строгим и вместе с тем приподнятым тоном «Ночного полета». Чего стоит одно только признание: «Я никогда не жил до девяти часов вечера». К слову сказать, упомянутое письмо на три четверти представляет собой отрывки из «Ночного полета», не включенные писателем в окончательный текст. Он определенно хотел создать более широкую картину жизни, хотел решить проблему человека в современном мире на более разнообразном материале. В процессе работы он отказался от этой попытки: опыта не хватало. И не только внешних впечатлений. До этой эпохи Сент-Экзюпери очень не хватало опыта счастливой любви.
Думающий человек, читая «Ночной полет», обращает внимание на ограниченность картины мира, созданной писателем, он видит также настойчивое желание писателя утвердить эту картину как истинную. Это желание рождено отчаянием. Все, что Антуан в это время видит и чувствует, непрерывно напоминает ему о неполноценности, неравномерности жизни, он «задыхается» у себя в бюро, Сбегая от своих административных обязанностей в ночь на самолете, он получает слишком специфический опыт. Этот опыт, безусловно, благороден, но и он не дает всей полноты жизни.
Антуан очень импульсивен. Оттого, что он не видит возможности совместить любимое дело с другими радостями жизни, превратить жизнь в радость, он намеренно отсекает все, что не действие, не победа над страхом, не победа над слабостью. Силой своего таланта он намеренно возвышает своего героя и обстоятельства жизни вокруг него. И если бы не талант автора, это возвышение стало бы просто преувеличением.
И в то же время все, о чем написал Сент-Экзюпери в «Ночном полете», было правдой. Были правдой эти люди-символы, была правдой «мистика почты», увлекавшая таких пилотов, как Мермоз и сам Сент-Экзюпери, был правдой аскетический и суровый директор Линии.
«Ночной полет» посвящен господину Дидье Дора. Многие из тех, кто знал его лично, увидели в Ривьере его образ. Это Дора наказывал летчиков за аварию, происшедшую не по их вине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124