президент посмотрел на часы, а потом поймал на себе взгляд Фрэнка.
– Извините, лейтенант, я действительно придаю вашему визиту большое значение. Однако через несколько минут у меня обед с делегацией конгрессменов, и, честно говоря, мне не очень хочется там присутствовать. Как ни смешно это звучит, я не очень люблю общаться с политиками.
– Понимаю. Я отниму у вас всего несколько минут. Какова была цель этого звонка?
Президент откинулся на спинку стула, будто собираясь с мыслями.
– Я бы определил этот звонок как крик отчаяния. Он, несомненно, был не в себе. Он плохо контролировал речь, его мысли путались. Иногда он надолго замолкал. Словом, совсем не походил на того Уолтера Салливана, которого я знал.
– О чем он говорил7
– Обо всем, и ни о чем. Иногда просто что-то бормотал. Говорил о смерти Кристины. О том человеке, которого вы арестовали за убийство. О том, как он его ненавидит, как тот исковеркал жизнь Уолтера. Слушать все это было ужасно.
– Что вы ему сказали?
– Ну, я постоянно спрашивал, где он находится. Я хотел найти его, помочь ему. Но он мне не говорил. Я даже не уверен, что он расслышал хотя бы слово из сказанного мной, настолько обезумевшим он казался.
– Значит, вы думаете, что он разговаривал как человек, решившийся на самоубийство?
– Я не психиатр, лейтенант, но с моей точки зрения дилетанта, его душевное состояние можно было с уверенностью назвать состоянием человека, решившегося на самоубийство. Это был один из тех редких случаев за время моего президентства, когда я чувствовал настоящую беспомощность. Честно говоря, после этой беседы меня не удивило сообщение о его смерти. – Ричмонд посмотрел на бесстрастное лицо Бертона, а потом на следователя. – Это одна из причин, почему я спросил вас, установили ли вы истинность слухов о причастности Уолтера к убийству того человека. Должен признать, после звонка Уолтера эта мысль пришла мне в голову.
Фрэнк взглянул на Бертона.
– Полагаю, у вас нет записи этой беседы? Я знаю, что некоторые из здешних переговоров записываются.
– Лейтенант, Салливан использовал мою личную линию, – ответил президент. – Это секретный телефонный канал, и здесь не допускаются никакие записи.
– Понятно. Он прямо указывал на то, что замешан в убийстве Лютера Уитни?
– Не прямо, нет. Он явно был не в себе. Но, если читать между строк, супя по испытываемой им ярости... знаете, мне неприятно говорить подобное о покойном, но я думаю, было ясно, что именно он отдал приказ об убийстве. Разумеется, у меня нет этому доказательств, но таково было мое впечатление.
Фрэнк покачал головой.
– Довольно неприятная беседа.
– Да, да, очень неприятная. А сейчас, лейтенант, боюсь, мне нужно вернуться к делам. Фрэнк не сдвинулся с места.
– Почему, по-вашему, он позвонил именно вам? И в такое позднее время?
Президент вновь сел, быстро взглянув на Бертона.
– Уолтер был одним из моих самых близких друзей. У него был довольно необычный распорядок дня, но и у меня – тоже. Мне не кажется необычным то, что он позвонил в такое время. В последние несколько месяцев я получал от него мало известий. Как вы знаете, он тяжело переживал случившееся. Уолтер был из тех людей, кто страдает в одиночестве. А теперь, Сет, прошу меня извинить...
– Мне просто кажется странным, что из всех людей, кому он мог позвонить, он выбрал именно вас. Я имею в виду, что вполне могло оказаться, что вас не будет на месте.
Президенты много времени проводят в разъездах. Поэтому мне важно понять ход его мыслей.
Президент откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы и перевел взгляд на потолок. “Этот полицейский хочет поиграть, чтобы продемонстрировать мне свою смекалку”. Он вновь посмотрел на Фрэнка и улыбнулся.
– Умей я читать мысли, я бы не испытывал необходимости в опросах общественного мнения.
Фрэнк улыбнулся.
– Не думаю, что нужно быть телепатом, чтобы предсказать, что именно вы будете занимать этот пост в течение следующих четырех лет, сэр.
– Спасибо, лейтенант. Все, что я могу вам сказать, это то, что Уолтер Салливан мне звонил. Кому он мог еще позвонить, если собирался покончить с собой. Его родственники отдалились от него после женитьбы на Кристине. У него было много деловых партнеров, но очень мало людей, кого он мог назвать настоящими друзьями. Мы с Уолтером были знакомы много лет, и я считал его своим вторым отцом. Как вы знаете, я проявил большую заинтересованность в расследовании обстоятельств смерти его жены. Все это вместе может объяснить тот факт, что он желал побеседовать со мной, в особенности, собираясь покончить жизнь самоубийством. Вот и все, что мне известно. Простите, но больше ничем помочь не смогу.
Открылась дверь. Фрэнк не знал, что для вызова президент нажал маленькую кнопку под крышкой своего стола.
Президент посмотрел на свою секретаршу.
– Я скоро приду, Лу. Лейтенант, если я чем-то еще смогу быть вам полезен, дайте знать Биллу. Пожалуйста.
Фрэнк закрыл свой блокнот.
– Благодарю вас, сэр.
После того как Фрэнк вышел, президент уставился в Дверной проем.
– Бертон, как фамилия адвоката Уитни?
Бертон на мгновение задумался.
– Грэм. Джек Грэм.
– Я где-то слышал эту фамилию.
– Работает у Паттона, Шоу и Лорда. Компаньон фирмы. Глаза президента остановились на лице агента.
– Что-то не так? – спросил тот.
– Я не уверен. – Ричмонд отомкнул ящик своего стопа и достал записную книжку, где содержалась всякая неслужебная информация. – Не забывайте, Бертон, что очень важная улика, за которую мы умудрились заплатить пять миллионов долларов, до сих пор не всплыла.
Президент пролистал записную книжку. В эту драму было вовлечено, в той или иной степени, множество людей. Если бы Уитни передал своему адвокату нож для вскрытия конвертов вместе с описанием случившегося, весь мир уже узнал бы об этом. Ричмонд вспомнил церемонию награждения Рансома Болдуина в Белом доме. Грэм явно не был застенчивым человеком. Очевидно, в то время он не знал о ноже. Но тогда кому Уитни мог его отдать, если он вообще его отдал?
Пока президент детально анализировал события и просчитывал возможные варианты их развития, на аккуратно заполненной его рукой странице блокнота он обнаружил еще одно имя. Имя человека, которого до сих пор никто не принимал в расчет.
* * *
В одной руке Джек держал пакет с продуктами, в другой – кейс, и при этом он ухитрился вытащить из кармана ключ. Прежде чем он успел вставить его в замок, дверь открылась.
– Я не думал, что ты уже пришла, – удивился Джек.
– Ты мог и не заходить в магазин. Я сама могла бы что-нибудь приготовить.
Джек вошел в квартиру, поставил кейс на кофейный столик и направился в кухню. Кейт смотрела ему вслед.
– Слушай, ты ведь тоже весь день работала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Извините, лейтенант, я действительно придаю вашему визиту большое значение. Однако через несколько минут у меня обед с делегацией конгрессменов, и, честно говоря, мне не очень хочется там присутствовать. Как ни смешно это звучит, я не очень люблю общаться с политиками.
– Понимаю. Я отниму у вас всего несколько минут. Какова была цель этого звонка?
Президент откинулся на спинку стула, будто собираясь с мыслями.
– Я бы определил этот звонок как крик отчаяния. Он, несомненно, был не в себе. Он плохо контролировал речь, его мысли путались. Иногда он надолго замолкал. Словом, совсем не походил на того Уолтера Салливана, которого я знал.
– О чем он говорил7
– Обо всем, и ни о чем. Иногда просто что-то бормотал. Говорил о смерти Кристины. О том человеке, которого вы арестовали за убийство. О том, как он его ненавидит, как тот исковеркал жизнь Уолтера. Слушать все это было ужасно.
– Что вы ему сказали?
– Ну, я постоянно спрашивал, где он находится. Я хотел найти его, помочь ему. Но он мне не говорил. Я даже не уверен, что он расслышал хотя бы слово из сказанного мной, настолько обезумевшим он казался.
– Значит, вы думаете, что он разговаривал как человек, решившийся на самоубийство?
– Я не психиатр, лейтенант, но с моей точки зрения дилетанта, его душевное состояние можно было с уверенностью назвать состоянием человека, решившегося на самоубийство. Это был один из тех редких случаев за время моего президентства, когда я чувствовал настоящую беспомощность. Честно говоря, после этой беседы меня не удивило сообщение о его смерти. – Ричмонд посмотрел на бесстрастное лицо Бертона, а потом на следователя. – Это одна из причин, почему я спросил вас, установили ли вы истинность слухов о причастности Уолтера к убийству того человека. Должен признать, после звонка Уолтера эта мысль пришла мне в голову.
Фрэнк взглянул на Бертона.
– Полагаю, у вас нет записи этой беседы? Я знаю, что некоторые из здешних переговоров записываются.
– Лейтенант, Салливан использовал мою личную линию, – ответил президент. – Это секретный телефонный канал, и здесь не допускаются никакие записи.
– Понятно. Он прямо указывал на то, что замешан в убийстве Лютера Уитни?
– Не прямо, нет. Он явно был не в себе. Но, если читать между строк, супя по испытываемой им ярости... знаете, мне неприятно говорить подобное о покойном, но я думаю, было ясно, что именно он отдал приказ об убийстве. Разумеется, у меня нет этому доказательств, но таково было мое впечатление.
Фрэнк покачал головой.
– Довольно неприятная беседа.
– Да, да, очень неприятная. А сейчас, лейтенант, боюсь, мне нужно вернуться к делам. Фрэнк не сдвинулся с места.
– Почему, по-вашему, он позвонил именно вам? И в такое позднее время?
Президент вновь сел, быстро взглянув на Бертона.
– Уолтер был одним из моих самых близких друзей. У него был довольно необычный распорядок дня, но и у меня – тоже. Мне не кажется необычным то, что он позвонил в такое время. В последние несколько месяцев я получал от него мало известий. Как вы знаете, он тяжело переживал случившееся. Уолтер был из тех людей, кто страдает в одиночестве. А теперь, Сет, прошу меня извинить...
– Мне просто кажется странным, что из всех людей, кому он мог позвонить, он выбрал именно вас. Я имею в виду, что вполне могло оказаться, что вас не будет на месте.
Президенты много времени проводят в разъездах. Поэтому мне важно понять ход его мыслей.
Президент откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы и перевел взгляд на потолок. “Этот полицейский хочет поиграть, чтобы продемонстрировать мне свою смекалку”. Он вновь посмотрел на Фрэнка и улыбнулся.
– Умей я читать мысли, я бы не испытывал необходимости в опросах общественного мнения.
Фрэнк улыбнулся.
– Не думаю, что нужно быть телепатом, чтобы предсказать, что именно вы будете занимать этот пост в течение следующих четырех лет, сэр.
– Спасибо, лейтенант. Все, что я могу вам сказать, это то, что Уолтер Салливан мне звонил. Кому он мог еще позвонить, если собирался покончить с собой. Его родственники отдалились от него после женитьбы на Кристине. У него было много деловых партнеров, но очень мало людей, кого он мог назвать настоящими друзьями. Мы с Уолтером были знакомы много лет, и я считал его своим вторым отцом. Как вы знаете, я проявил большую заинтересованность в расследовании обстоятельств смерти его жены. Все это вместе может объяснить тот факт, что он желал побеседовать со мной, в особенности, собираясь покончить жизнь самоубийством. Вот и все, что мне известно. Простите, но больше ничем помочь не смогу.
Открылась дверь. Фрэнк не знал, что для вызова президент нажал маленькую кнопку под крышкой своего стола.
Президент посмотрел на свою секретаршу.
– Я скоро приду, Лу. Лейтенант, если я чем-то еще смогу быть вам полезен, дайте знать Биллу. Пожалуйста.
Фрэнк закрыл свой блокнот.
– Благодарю вас, сэр.
После того как Фрэнк вышел, президент уставился в Дверной проем.
– Бертон, как фамилия адвоката Уитни?
Бертон на мгновение задумался.
– Грэм. Джек Грэм.
– Я где-то слышал эту фамилию.
– Работает у Паттона, Шоу и Лорда. Компаньон фирмы. Глаза президента остановились на лице агента.
– Что-то не так? – спросил тот.
– Я не уверен. – Ричмонд отомкнул ящик своего стопа и достал записную книжку, где содержалась всякая неслужебная информация. – Не забывайте, Бертон, что очень важная улика, за которую мы умудрились заплатить пять миллионов долларов, до сих пор не всплыла.
Президент пролистал записную книжку. В эту драму было вовлечено, в той или иной степени, множество людей. Если бы Уитни передал своему адвокату нож для вскрытия конвертов вместе с описанием случившегося, весь мир уже узнал бы об этом. Ричмонд вспомнил церемонию награждения Рансома Болдуина в Белом доме. Грэм явно не был застенчивым человеком. Очевидно, в то время он не знал о ноже. Но тогда кому Уитни мог его отдать, если он вообще его отдал?
Пока президент детально анализировал события и просчитывал возможные варианты их развития, на аккуратно заполненной его рукой странице блокнота он обнаружил еще одно имя. Имя человека, которого до сих пор никто не принимал в расчет.
* * *
В одной руке Джек держал пакет с продуктами, в другой – кейс, и при этом он ухитрился вытащить из кармана ключ. Прежде чем он успел вставить его в замок, дверь открылась.
– Я не думал, что ты уже пришла, – удивился Джек.
– Ты мог и не заходить в магазин. Я сама могла бы что-нибудь приготовить.
Джек вошел в квартиру, поставил кейс на кофейный столик и направился в кухню. Кейт смотрела ему вслед.
– Слушай, ты ведь тоже весь день работала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131