– Нет! – моментально выпалил Лютер.
– Почему нет? Боже мой, Лютер, ты всегда хотел наладить с ней нормальные отношения, а теперь, когда она, наконец, хочет пойти навстречу, ты отказываешься. Черт, иногда я тебя совсем не понимаю.
– Я не хочу, чтобы она приближалась ко мне.
– Послушай, она сожалеет о том, что сделала. Это ее гложет. Уверяю тебя.
Лютер повернулся к нему.
– Она думает, я на нее обижен?
Джек сел от неожиданности. Впервые ему удалось завладеть вниманием Лютера. Он должен был испытать такой способ раньше.
– Конечно, она так думает. Почему же еще ты не хочешь видеть ее?
Лютер взглянул вниз на простой деревянный стол и недовольно покачал головой.
– Скажи ей, что я на нее не обижаюсь. Она поступила правильно. Скажи ей обязательно.
– А почему бы тебе самому не сказать ей?
Лютер резко встал, прошелся по комнате и остановился перед Джеком.
– Здесь везде множество глаз. Тебе понятно? Если ее увидят здесь вместе со мной, кто-нибудь может подумать, что она знает что-то об этом деле. И, поверь мне, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Кого ты имеешь в виду? Лютер вновь сел.
– Просто передай ей мои слова. Скажи ей, что я люблю ее, что всегда любил и буду любить ее. Передай ей это, Джек. Несмотря ни на что.
– Значит, этот “кто-нибудь” может подумать, что ты рассказал мне кое о чем, даже если это не так?
– Я просил тебя не брать это дело, Джек, но ты меня не послушал.
Джек пожал плечами, открыл кейс и достал свежий номер “Пост”.
– Посмотри-ка сюда.
Лютер взглянул на первую полосу газеты. Потом в ярости отшвырнул ее к стене.
– Ублюдок! Вонючий ублюдок! – вне себя от гнева выпалил он.
Дверь в комнату распахнулась, и показалась плотная фигура охранника, держащего одну руку на кобуре. Джек знаком показал ему, что все в порядке, и парень медленно закрыл дверь, пристально всматриваясь в Лютера.
Джек подошел к стене и поднял газету. Статья на первой полосе сопровождалась фотографией Лютера, сделанной около полицейского участка. Заголовок был набран жирным трехдюймовым шрифтом, которым обычно печатались только сообщения о победах местных спортивных клубов: СЕГОДНЯ ВЫДВИГАЕТСЯ ОБВИНЕНИЕ ПРОТИВ ПОДОЗРЕВАЕМОГО В УБИЙСТВЕ КРИСТИНЫ САЛЛИВАН. Джек окинул взглядом остальные материалы первой полосы. Продолжаются убийства в ходе этнических чисток в бывшем Советском Союзе. Министерство обороны требует дополнительных бюджетных ассигнований. Джек заметил и заявление президента Алана Ричмонда о его намерении решительнее реформировать систему социального обеспечения, а также его фотографию в детском центре в бедной юго-восточной части округа Колумбия.
Его улыбающееся лицо поразило Лютера, как удар молнии. Держит бедных чернокожих ребятишек на виду у всего мира. Вонючий лживый ублюдок. Его кулак вновь и вновь опускался на Кристину Салливан. Брызги крови вокруг. Смыкающиеся на ее горле пальцы, безжалостно выдавливающие из нее жизнь, подобно голодному удаву. Убийца, вот он кто. Целует детей и убивает женщин.
– Лютер! Лютер! – Джек осторожно положил руку на плечо Лютера.
Тело старика сотрясалось подобно тому, как двигатель, нуждающийся в наладке, грозит в любой момент разлететься в куски, более не в состоянии управлять своим огненным содержимым. На какое-то мгновение Джеку почудилось, что это Лютер убил женщину, что его старый друг уже, возможно, переступил последнюю черту. Его сомнения рассеялись, когда Лютер повернулся и посмотрел на него. К нему вернулось спокойствие, глаза вновь были ясными и сосредоточенными.
– Просто передай Кейт мои слова, Джек. И давай закончим на этом.
* * *
Здание миддлтонского суда давно стало главной достопримечательностью округа. Стодевяностопятилетняя постройка пережила и британское нашествие, и войну между Севером и Югом, и другие важные исторические события. Дорогостоящая реконструкция 1947 года вдохнула в него новую жизнь, и добропорядочные граждане ожидали, что их правнуки смогут наслаждаться его видом и иногда заходить внутрь, желательно для выполнения таких безобидных процедур, как получение водительских прав или свидетельства о браке.
Здание, раньше одиноко стоявшее в конце улицы с двумя переулками в деловом районе Миддлтона, теперь окружали антикварные магазины, рестораны, рынок бакалейно-гастрономических товаров, огромный отель, принимавший постояльцев на одну ночь, и станция техобслуживания, также выстроенная из кирпича, чтобы соответствовать архитектурному облику района. Неподалеку теснились служебные здания, где висели скромные, но изящные таблички с именами многих уважаемых в округе юристов.
Обычно тихий, за исключением утренних часов в пятницу, когда подавались иски по гражданским и уголовным делам, миддлтонский суд теперь представлял собой зрелище, которое заставило бы отцов-основателей города перевернуться в местах своего последнего успокоения. На первый взгляд даже могло показаться, что мятежники и Синий союз вернулись сюда, чтобы раз и навсегда свести старые счеты.
Шесть телевизионных автобусов с намалеванными огромными буквами названиями компаний на белых бортах стояли прямо перед ступенями суда. Их передающие антенны уже вздымались в небо. Плотная толпа напирала на цепь полицейских, которые молча смотрели на многочисленных репортеров, сующих им в лица блокноты, микрофоны и ручки.
К счастью, суд имел боковой вход, который в эти минуты был окружен полицейскими; впереди них стояли со щитами вооруженные бойцы спецназа, преграждая путь посторонним. Фургон с Лютером должен был прибыть именно сюда. К сожалению, в здании суда не было внутреннего гаража. Но полицейские все же считали, что полностью контролируют ситуацию. Лютер пробудет на открытом пространстве не более нескольких секунд.
Полицейские с карабинами патрулировали на тротуарах, высматривая подозрительный блеск стали или открытое окно.
Джек выглянул из маленького окошка зала суда, которое выходило на улицу. В огромном зале стояла резная скамья высотой добрых восемь футов и длиной более пятнадцати футов. У каждого конца скамьи свисали американский и вирджинский флаги. За маленьким столом перед скамьей сидел одинокий судебный пристав, подобно буксиру рядом с океанским лайнером.
Джек посмотрел на часы, проверил, на месте ли охрана, и перевел взгляд на толпу журналистов. Репортеры были либо лучшими друзьями адвоката, либо его самым плохим ночным кошмаром. Многое зависело от их мнения о конкретном адвокате и конкретном преступлении. Они могли во всю глотку кричать о своей объективности и одновременно в очередном номере газеты или выпуске новостей смешать твоего клиента с грязью задолго до вынесенного судом присяжных вердикта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131