– Все, за исключением того, что его дочь заманила его в ловушку.
– Верно, исключая это. Он ничего бы не заподозрил. Никогда.
– Но мне знаком подобный тип людей, Джек. Некоторые из парней, которых я накрыл, если не считать безобидной привычки брать без спроса чужие вещи, были одними из самых честных и благородных людей, которых я когда-либо видел.
– И если Лютер видел, как убили эту женщину, уверяю вас, он нашел бы способ сообщить полиции. Он бы этого так не оставил. Не смог бы оставить! – Джек мрачно посмотрел в окно.
– Если бы?..
Джек повернулся к нему.
– Если бы не какая-нибудь серьезная причина. Например, он знал этого человека или знал что-то о нем.
– Вы хотите сказать, что это был такой человек, что люди едва ли поверили бы Лютеру?
– Именно так, Сет. – Джек повернул за угол и остановился около спортзала Ассоциации молодых христиан. – До этого происшествия я никогда не видел Лютера испуганным. А теперь он испуган. Скажу больше: он в ужасе. Он даже взял на себя всю ответственность за случившееся, и я не знаю, почему. Он ведь убрался из страны от греха подальше.
– А затем вернулся.
– Правильно. Это до сих пор мне непонятно. Кстати, не подскажете ли дату возвращения?
Фрэнк пролистал записную книжку и назвал дату.
– Так, что же, черт возьми, случилось в период между убийством Кристины Салливан и его возвращением?! Что могло заставить его вернуться?
– Могло случиться все что угодно. – Фрэнк покачал головой.
– Нет, случилось что-то важное, и если бы мы смогли выяснить что именно, тогда вся картина могла проясниться.
Фрэнк убрал записную книжку и рассеянно провел рукой по приборной панели.
Джек поставил машину на место парковки и откинулся на спинку сиденья.
– И он боится не только за себя. Он боится и за Кейт.
Фрэнк недоумевал.
Полагаете, ей кто-то угрожал?
Джек покачал головой.
– Нет. Он сказала бы мне. Думаю, Лютеру дали понять, что либо он будет молчать, либо... что-то случится.
– Думаете, это те же люди, которые пытались его застрелить?
– Может быть. Не знаю.
Фрэнк сцепил руки в один кулак и посмотрел в окно автомобиля. Потом глубоко вздохнул и опять повернулся к Джеку.
– Знаете, вам нужно разговорить Лютера. Если он скажет нам, кто убил Кристину Салливан, я буду настаивать на условном освобождении и общественных работах в обмен на его сотрудничество; он не будет сидеть. Черт, если он согласится, Салливан даже, возможно, оставит у него украденное.
– Вы обещаете настаивать?
– Скажем так: я впихну это в глотку Горелику. Идет? – Фрэнк протянул руку Джеку.
Джек вяло пожал ее, внимательно рассматривая полицейского.
– Идет.
Фрэнк вышел из машины, но вдруг опять всунул голову в салон.
– Что бы ни случилось, для меня сегодняшнего разговора не было, и все, что вы мне сказали, останется при мне. Даже при даче показаний. Обещаю.
– Спасибо, Сет.
Сет Фрэнк медленно пошел к своей машине, а “лексус” тронулся с места, свернул за угол и скрылся из виду.
Фрэнк прекрасно понимал, к какому типу людей относится Лютер Уитни. В таком случае, что, черт возьми, могло так сильно его напугать?
Глава 22
Было семь тридцать утра, когда Джек въехал на стоянку миддлтонского полицейского участка. Утро было ясным, но довольно морозным. Среди нескольких покрытых снегом полицейских машин Джек увидел черный седан с холодным капотом: рано вставать стало привычкой Сета Фрэнка.
Лютер сегодня имел другой вид; оранжевая тюремная одежда сменилась коричневым костюмом, а его полосатый галстук выглядел скромно и строго. С аккуратно постриженными густыми седыми волосами и оставшимся после полета на остров загаром он мог сойти за страхового агента или старшего компаньона юридической фирмы. Некоторые адвокаты откладывали облачение в приличную гражданскую одежду до настоящего супа, чтобы присяжные смогли увидеть, что обвиняемый не такой уж плохой парень, а просто неправильно понятый. Но Джек настаивал на том, чтобы Лютер в суде постоянно появлялся в костюме. Это была не просто игра; по твердому убеждению Джека, будучи невиновным, Лютер не заслуживал того, чтобы щеголять в ярко-оранжевом балахоне. Может, он и был преступником, но не таким, кто всаживает тебе нож меж ребер или в безумстве смыкает на твоем горле челюсти. Такие парни заслуживали оранжевую одежду хотя бы для того, чтобы ты мог их остерегаться.
На этот раз Джеку даже не придется открывать свой кейс. Стандартная процедура была ему хорошо знакома. Лютеру будет зачитано обвинение. Судья спросит Лютера, понимает ли тот, за что его привлекают к супу, а затем выступит Джек с заявлением. Потом судья задаст Лютеру рутинные вопросы: понимает ли он, что влечет за собой заявление о его невиновности, и удовлетворен ли он юридической защитой своих интересов. Единственная проблема состояла в том, что Джек опасался, как бы Лютер в присутствии судьи не послал бы его ко всем чертям и не признал бы себя виновным. Подобное иногда случалось. И кто знает, вдруг этот чертов судья возьмет, да и учтет признание Лютера. Но скорее всего, судья будет строго следовать букве закона, так как при рассмотрении дела об умышленном убийстве, караемом смертной казнью, любая неясность в ходе процесса может стать поводом для апелляции. А в любом случае, апелляции по вопросу о смертной казни обычно тянулись неопределенно долго. Джеку не останется ничего, кроме как использовать все шансы.
Если повезет, вся процедура займет минут пять. Потом будет определена дата суда, и вот тогда-то и начнется настоящая игра.
Так как прокуратура уже имела обвинительный акт против Лютера, он не имел права на предварительное слушание. Оно едва ли как-то существенно помогло бы Джеку, но он хотя бы вкратце ознакомился с делом, составленным прокуратурой, и прощупал некоторых свидетелей обвинения на перекрестных допросах, хотя обычно окружные судьи всячески мешали адвокатам обвиняемых использовать предварительные слушания для проведения разведки.
Он мог бы отклонить обвинительный акт, но решил позволить им раскрутить дело на полную катушку. И он хотел, чтобы Лютера супили открыто, на глазах у публики, чтобы заявление о его невиновности прозвучало громко и убедительно. А потом он собирался ошеломить Горелика требованием об изменении места слушания дела и вывести его за пределы округа Миддлтон. И тогда место Горелика займет другой прокурор, а господин Будущий генеральный прокурор сможет в течение нескольких десятилетий переживать это разочарование. А потом Джек заставит Лютера говорить. Кейт будет обеспечена защита. Лютер расколется, и дело века будет закрыто.
Джек взглянул на Лютера.
– Ты неплохо выглядишь.
Лютер усмехнулся.
– Кейт хотела бы повидаться с тобой до выдвижения обвинения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131