— Почему я, кто тебе это подкинул, Михалыч?
— Потому что никто другой на это не решился бы. Да и логические построения тоже выводят на тебя.
— Может, ты, Михалыч, изложишь эти построения? А то пока одни только голословия вкратце слышу.
— Начнем с прошлого года. Тогда в любимой тобой с недавних пор области Цезарь работал с Курбаши. Это была прочная связка, надежная и приличная. Ты курировал Степу и как-то неожиданно вывел в очень большие люди. Ну, в истории с гибелью Курбаши тебя никто не винит, хотя надо признать, что погиб он очень вовремя. Степа сел на его место и сумел прижать слишком взбухавшего Фрола. Все это вполне естественные дела. Но потом последовал Рублик, уже из соседней области. Здесь-то ты свою причастность отрицать не будешь?
— Не буду, хотя и подтверждать — тоже.
— Это уже неважно. Могу тебе сообщить по секрету, что наши с тобой бывшие коллеги, изучая место происшествия с Цезарем и Жекой, обнаружили в семидесяти метрах от их разорванных останков маленькую такую гильзу от пистолетного патрона 5, 45. И как ни странно, из одной серии с теми, что оставил тот нехороший гражданин, который помешал Рублику пообедать и побеседовать с тем же Жекой. Пожалуй, для суда тут не так уж много. Тем более что оружие использовалось другое. Но с точки зрения тех неофициальных кругов, которые эту информацию, должно быть, тоже получили, многое проясняется.
— А ты, Михалыч, конечно, это заблуждение поддерживаешь?
— Я просто констатирую. В свое время мне тот же Цезарь, царствие ему небесное, посоветовал знать свое место: кефир, клистир и теплый сортир. Он сам сделал вывод, что его собираются оттереть с этой золотой дорожки после того, как Рома, заменивший Рублика, вдруг отошел от трудовой деятельности и был замечен в компании Фрола. И начал, естественно, искать прямых контактов с шефами Жеки.
— Вот и нашел, — проворчал Чудо-юдо, — хотя я этот грех на душу не возьму!
— Это вопросы религиозные — брать или не брать. Но ведь факт остается фактом. В течение года ты в этой области изменил ситуацию целиком и полностью. Зачем, позвольте спросить? Прибрал к рукам Иванцова с Рындиным, через них — практически все силовые структуры. Там уже о какой-то Береговии поговаривают…Ты в уме ли, Сережа? Может, ты со своими научными делами уже свихнулся?
— Почему свихнулся? Никак нет, нахожусь в здравом уме и трезвой памяти.
— Неужели ты думаешь, что это удастся? Ты репортажи из Чечни смотришь?
— Если в этой Береговии что-то начнется, моих следов там не найдут. Помяни мое слово. А вот Цезарь покойный, кстати, немало в этом деле засветился. Это ведь он, строго говоря, жаждал тамошней независимости и немалую работу провел. Шутка ли! Взять под контроль такой транзит разных мелко сыпучих грузов! А ты, кстати, не думал, что он кому-то еще на хвост наступил? Со своими, так сказать, «наполеоновскими» планами? Ведь этой дорожкой сейчас немало народу заинтересовалось. А он сел поперек и проезд закрыл. Не думал? И, кстати сказать, этим людям весьма приятно было бы, если б Цезарь исчез, а на меня охотничий сезон открыли. Вполне могли подсуетиться…
— Может быть, может быть… — задумчиво сказал Михалыч. — Но народ до таких сложных ходов еще не дорос. Им гораздо проще поверить в то, что «Боливар не выдержит двоих».
— Михалыч, а какая, по-твоему, сумма нужна, чтоб их разубедить? Не очень мне охота сейчас затевать войнушку. Может, ты, как всеобщий консультант, уточнишь?
— Сумма? Не знаю, не знаю… Мне кажется, что никаких переговоров и компенсаций эта публика иметь не захочет. Или все, или ничего.
— Удобные ребята, ничего не скажешь.
— Наверно, Сережа, для тебя не секрет, что ты многим надоел. И в органах власти, кстати, тоже. Другой бы, извини меня, награбив столько, сколько ты, уже давно прекратил бы суетиться. У тебя внуков сколько? Четверо? Свез бы их в теплые края, на островишко какой-нибудь, жил бы там и в ус не дул. Тебе сколько лет?
— Пятьдесят семь.
— Немало уже. А посмотришь — богатырь, Илья Муромец. Говорят, ты штангу в двести кило толкаешь?
— Случается. Хотя теперь нечасто. Но давай-ка, Михалыч, от моего здоровья немного отвлечемся. Насчет моего отъезда в теплые края — это твое личное мнение или тебе об этом кто-то намекнул?
— Не буду скрывать — намекнули. Но кто именно — не скажу, хочу своей смертью помереть. А то, не дай Бог, проскажешься. Или уцепишься за этого добряка. Ведь люди разные, одним тебя подай зажаренного на постном масле — и точка, а другие — подобрее, понимающие — готовы тебя отпустить с миром и даже там, за кордоном, не трогать.
— Вот в это последнее обстоятельство, дорогой ты мой Михалыч, мне не особенно верится. Здесь я себя попрочнее чувствую. И забор крепкий, и ребятишки надежные. А туда все сразу не возьмешь. Особенно нужных людей из казенных домов.
— Насчет нужных людей это ты прав. Но видишь, как сейчас министр шерстит милицию? И по другим конторам волна пойдет. Я не специалист, но знаю, что уже не одна твоя паутинка оборвалась. А не думал, почему?
— Думал, Михалыч, думал. Выборы на носу, надо ж показать народу, что власть с преступностью и коррупцией борется. Но это ж смех один! Сержантов, которые у бабок тысчонки вымогают, — увольняют, а генералов — не торопятся.
— Это все верно. Только может кому-то прийти в голову и до генерала добраться. Хотя бы и запаса. Смотри, не считай себя совсем неприступным-то. Подумай.
— С тобой, Михалыч, надо говорить, гороху наевшись. Намеки, намеки одни. Ты говори прямо: копают под меня?
— Ну, под тебя всю жизнь копают… — прищурился Михалыч.
— Как всю жизнь копают я знаю, а вот как сейчас, в конкретное время, с удовольствием узнал бы.
— Могу сказать только одно — на сей раз ветер с Запада довлеет над ветром с Востока…
— Серьезно?
— Крайне серьезно. Как я понял, разговор об очень больших деньгах пошел. А ты, как в народе говорят, совсем близко к этим деньгам подошел. Еще в прошлом году, кажется?
— Нет. В позапрошлом. Спасибо, что подсказал, Михалыч. Теперь мне почти все ясно. Если б ты еще сказал, кто их здесь проталкивает, я бы тебе, пожалуй, серьезно помог в твоем финансовом положении…
— Зачем, Сережа? Все, что надо, у меня есть: кефир, клистир, теплый сортир… А вот кто проталкивал, подсказать могу: господин Соловьев. Только он в настоящее время из игры выбыл. Временно.
— По моим данным, его в джипе сожгли, — нахмурился Баринов.
— Его твой тезка и ученик увел, — нехотя произнес Михалыч. — Сергей Сорокин. И собирается с Иванцовым и Рындиным по поводу Соловьева крепко торговаться в самое ближайшее время. Тебе, я думаю, это будет очень интересно узнать. Потому что Соловьев, как я думаю, крепко завязан с «Джемини-Брендан», а та — с «G & К». Все твои старые друзья-соперники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146