– Да все, что угодно. Возможно, я ошибаюсь и это обыкновенное вымогательство. Но дело почему-то не клеится.
– Ты сомневаешься?
– Да.
– Хорошо, – сказала она. – Я поинтересуюсь. Но для этого мне понадобится час-другой. Надо кое-кому позвонить. В общем-то ничего сложного нет. Но мы рискуем возбудить любопытство. Начнутся вопросы.
– Я знаю.
– Когда ты собираешься обратно в Нью-Йорк?
– Завтра днем.
– Хорошо, в понедельник вечером позвоню тебе. – Она докурила сигарету и осторожно держала окурок, стараясь сдержать на кончике пепел. – Здесь есть гимнастический зал, за ним – парная и подводный массаж. Я туда собираюсь. – Она выбросила окурок в мусорную корзинку. – Потом хочу выпить и пообедать.
Вдруг она сказала с улыбкой:
– Возможно, тебя это мало волнует, но я рада нашей встрече, хотя приехал ты не ради меня.
Они рано пообедали в одном из скромных ресторанов отеля. Оба были в спортивной одежде, как и большинство посетителей. Так здесь принято – на этом, с позволения сказать, курорте минеральных вод, где предлагают недельную программу похудения женщин с избыточным весом. Эти женщины, с грушевидными фигурами, мелькали повсюду: одетые в гимнастические трико, валялись по полу в спортивных залах, переносили свои животы от одного спортивного снаряда к другому, задыхаясь и краснея от усилий, но светясь доблестью. А за ужином те же самые люди яростно, словно кочегар в топку, забрасывали в рот свои макароны, видимо полагая, что игры в похудение днем разрешают им по вечерам предаваться гастрономическим излишествам.
Герни и Рейчел вернулись к себе в номер и пошарили в холодильнике в поисках бренди, потом, несмотря на холод, вышли на крошечное крыльцо, отделявшее их от соседей и глядевшее прямо на океан. До этого они сидели в баре за столиком у окна и смотрели, как заходит солнце. На горизонте горела кроваво-красная полоска, казавшаяся краем моря. Облака, похожие на страусиные перья, были окрашены в тот же цвет, розовато-лиловый тон неба переходил в чистый аквамарин, хрупкий и распадающийся на самые необыкновенные оттенки.
– Здесь до банальности красиво, правда? – заметила Рейчел. Она стояла, облокотившись на перила, и смотрела на мерцающую лунную дорожку на воде.
– Хочется чего-то необычного, – задумчиво произнесла она, – какого-нибудь маленького открытия, которое приплывет к нам на гребне волн, внезапного озарения или познания мистической связи между человеком, музыкой офер и счетом из универмага «Блуминдейл».
Герни не отвечал. Он подошел к ней сзади, опустил ее бикини и легонько провел пальцами между ее ног. Она захихикала и, зашаркав ногами, раздвинула их. Он взял ее за бедра и скользнул в ее плоть, глядя поверх ее спины на пустоту океана и лунный след на его поверхности. Движения его были медленными, ленивыми, почти рассеянными, словно он раскачивал на качелях ребенка. Она то бормотала что-то бессвязное, то мяукала от удовольствия. Постепенно дыхание ее участилось, и она, делая ягодицами легкие круговые движения, стала подталкивать его в бедра. Потом еще ниже опустила бикини и прильнула к перилам, почти распластавшись на них.
Она стонала, лепетала что-то, но шум океана заглушал ее голос. Он видел, как в главном здании отеля зажегся свет и за шторами замелькали тени. Все время шумевший генератор вдруг затих.
* * *
Мальчик ощутил темноту, потом свет, затем снова темноту. Свет был белым и ярким, почти слепящим. Все предметы мальчик воспринимал так, словно смотрел через фотообъектив «рыбий глаз» на залитое солнцем озеро.
Он знал, что лежит. И хотя не чувствовал холода, его укрыли одеялом. Возможно, он что-то говорил, но смысла слов уловить не мог.
Путешествие было коротким. Осталось ощущение, что его все время тормошили и подбрасывали. Был какой-то дом, он то возникал в памяти, то исчезал, как маленькие мифы детства. Тела своего он не чувствовал – руки и ноги были такими чужими, что о них даже не стоило думать, а голова – как воздушный шар, наполненный гелием и раскачивавшийся на веревочке от малейшего дуновения.
По лбу, казалось, ни на минуту не стихая барабанил какой-то вибрирующий звук. В нескольких футах от него смеялся, выглядывая в окно, человек. Потом, на секунду задумавшись, он взял сигарету. В комнате был еще один человек. Он чиркнул спичкой и с шумом выпустил дым. Они что-то говорили о нем, задавали ему какие-то вопросы. Но в ответ мальчик лишь отрицательно качал головой. У него отключилось сознание. Единственное, что он способен был воспринимать, – это звуки. Ему вдруг послышалась музыка, и один аккорд, заглушавший все остальные, застрял в голове. Но вскоре он перестал различать и звуки. Они словно опутали его: возможно, он уснул.
Глава 5
Снег исчез почти бесследно. На улицы высыпали торговки наркотиками, смешавшись с толпой последних покупателей, нагруженных всякими дорогими пустяками, необходимыми лишь в рождественскую ночь. Герни давно понял, что Нью-Йорк воссоздает себя только днем. Каждое утро его жители вспоминали свои роли и авторские ремарки. Некоторые из них, отчаянные импровизаторы, предвкушали успех своего представления.
Когда он брал ключи у портье, тот передал ему записку, лежавшую вот уже полчаса, и он сразу же пошел в отель «Плаза». Кэролайн в номере не оказалось, и он остался ждать ее в холле. Он знал, что еще ничего не потеряно – по крайней мере она была жива-здорова. Через десять минут Кэролайн появилась, волоча по полу свою огромную сумку и озираясь по сторонам. При виде Герни с лица ее исчезло выражение гнева и возмущения, какое бывает у человека, обнаружившего измену, а заодно и преступника. Она прошла мимо него к лифтам.
Герни последовал за ней и встал у нее за спиной, пока она смотрела, как на табло загораются номера этажей. Ее густые светлые волосы лежали на воротнике норкового манто и рассыпались по плечам, стоило ей повернуть голову, чтобы удостовериться, что он здесь. Они молча ехали в лифте, и попутчики их то и дело менялись от этажа к этажу. Герни шел за ней по коридору, потом терпеливо ждал, пока она возилась с сумкой и ключами, и наконец вошел в комнату. Кэролайн поставила сумку на стол у окна, положила на нее руки, словно хотела прикрыть покупки, и так и осталась там стоять.
– Я звонила на Лонг-Айленд, мне сказали, что вы выехали. – Она была взволнованна, но не сердита, однако решила разыграть гнев.
– Когда вы звонили, я был в пути, – ответил он. – Мне необходимо было туда съездить. Извините.
Голова ее опустилась, руки беспомощно повисли вдоль туловища. Сумка накренилась набок, и из нее вывалилось несколько свертков.
– Видите ли...
Она отодвинула свертки, освобождая место для целой кипы каких-то кульков и разноцветных пакетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104