Бедные животные, и без того нагруженные вооружением, боеприпасами, продуктами, едва передвигали ногами, а с ранеными и вовсе еле двигались.
Несмотря на это, Бабай строго-настрого запретил бросать что-либо из грузов. Что создавало почву для недовольства наемников. Впрочем, подобное недовольство он считал делом десятым. «Достаточно захватить нескольких шурави и отрезать им головы, сразу все придет в порядок», – продолжал размышлять Камаль. Сейчас его волновало совсем другое: на отряд напали силы значительно меньшие, но успевшие ко встрече основательно подготовиться (установить мины, разместить снайперов). Это было похоже на действия российского спецназа. Их команды, переняв тактику повстанцев, как лешие, бродили по горам и лесам, минируя тропы и устраивая засады. Единственное, что не укладывалось в обычную схему: вступив в бой с превосходящими силами, спецназ сразу же вызывал бомбардировщики или боевые вертолеты, а в этот раз поддержки с воздуха не было, и это наводило на очень печальные размышления.
«По-видимому, кто-то из полевых командиров узнал (разведка засекла), что мой отряд уходит и увозит с собой все свои запасы. Вот и решили поживиться, шакалы. Проходы заминировали, потом отряд обстреляли, в надежде на то, что мы, уходя, бросим лошадей и мулов с их поклажей. Но шакалы ошиблись, – сопоставляя факты, думал Бабай. – Шайтан их забери, как бы то ни было, переходить границу с таким количеством раненых не получится. Придется спускаться на равнину».
У подножья гор был небольшой кишлак, где ему всегда были рады, как дорогому гостю. Еще бы, дочь тамошнего муллы два года назад стала его третьей женой. Теперь они кровные родственники, а мулла в кишлаке первый человек, его даже старейшины слушают.
«Тяжелораненых оставим на равнине, часть грузов тоже придется оставить», – направляя отряд на равнину, подумал Бабай. Он даже не мог себе представить, что с того момента, как отряд попал в засаду, за ним неустанно следили мощные оптико-электронные приборы, ни на секунду не выпуская из виду.
К вечеру усталые, изможденные наемники спустились с гор. Кишлак находился всего в трех километрах. Три десятка больших двух-, а то и трехэтажных домов раскинулись на равнине. Богатое село раньше было, здесь в основном селились водители-дальнобойщики. В каждом дворе по «КамАЗу», а то и по два стояло. Теперь машин в кишлаке, если не считать небольшого автобуса «ПАЗа», на котором крестьяне ездят в город, и вовсе нет. Со времен второй войны кишлак живет своей отдельной жизнью, не принимая ни одну из сторон. Бабаю такое положение вещей подходило как нельзя лучше. Было предчувствие, что рано или поздно придется воспользоваться этой «норой», вот и пробил этот час.
Группа разведки вернулась быстро.
– В кишлаке русских нет, мулла ждет, —доложил Магомед Хусейнов.
Абдулл Камаль выбрался в голову колонны и, почувствовав прилив сил от мысли, что сейчас он встретится со своим тестем, вальяжно взмахнул рукой и негромко произнес:
– Вперед.
Испачканные кровью, грязью, от усталости и под тяжестью оружия наемники еле тащились. Со стороны отряд был похож на банду кочевых разбойников, попавших в сложный переплет. Впрочем, так оно и было.
В центре на сельской площади у мечети наемников встречали старейшины в высоких каракулевых шапках, с кинжалами на поясах в дорогих инкрустированных ножнах.
Вперед вышел мулла, по случаю встречи с зятем он был облачен в праздничные белые одежды. К нему приблизился Абдулл и поздоровался:
– Салам аллейкум.
– Аллейкум ассалам, дорогой, – ответил мулла, обнимая алжирца.
Он хорошо владел не только вайнахским и русским языками, но и арабским, что позволяло общаться с зятем без переводчика. Про дочь он не спросил, она с двумя другими женами Бабая жила в одной из стран Ближнего Востока и изредка звонила отцу.
– Что тебя привело к нам, сынок? – спросил мулла, когда его зять оказал почтение всем старейшинам, поздоровавшись с каждым в отдельности.
– Нам необходимо несколько дней передохнуть, – устало ответил предводитель наемников. – Еще нужен фельдшер, чтобы посмотрел наших раненых. Мы вскоре уйдем, но весь груз увезти не получится, придется кое-что у вас спрятать.
– Все будет на должном уровне, – пообещал мулла. —Людей твоих мы разместим по домам, там их накормят и дадут отдохнуть. Раненых положим в подвале мечети, их осмотрит не фельдшер, а настоящий врач. Был раньше заведующим хирургического отделения в областной больнице, вот только медикаментов у нас немного.
– Медикаменты у нас есть, – небрежно махнул рукой Бабай.
– А насчет того, чтобы спрятать что-то, – тоже не проблема. Есть у нас укромные места.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул предводитель наемников.
Только сейчас, попав в относительно спокойную атмосферу мирного села, он расслабился и почувствовал, как все-таки устал за последние дни.
Из-за тучи выглянул острый рог молодого месяца, его свет был слабым и холодным.
* * *
Аналитики ФСБ намного раньше просчитали и смоделировали ситуацию. Установив благодаря агентурной разведке родственную связь муллы с Абдуллом Камалем, они точно смогли сказать, куда тот направится, если вдруг клюнет «жареный петух». Поэтому сводный батальон морской пехоты, выезжая на учения, на полигон, не занимался абстрактной учебой, а готовился по конкретной программе.
Жителей кишлака ранним утром разбудил рев десятков боевых машин, которые размещались по периметру села, плотно блокируя все входы и выходы. Техника стояла открыто, пялясь на кишлак жерлами крупнокалиберных пулеметов. Морские пехотинцы были в камуфляже, с раскрашенными зелено-черными поло-бами лицами, не столько для маскировки, а сколько для того, чтобы не опознали, если что-то пойдет не так. Бойцы окапывались в полный профиль, создавая сплошную линию окопов перед бронетехникой.
В тылу батальона разворачивали свое «хозяйство» спецы из ФАПСИ. Комбат, наблюдая за тем, как связисты на растяжках устанавливают длинную антенну, похожую на спутниковую «тарелку», и растягивают толстые черные кабели, удивленно спросил у Христофорова:
– Мы что, собираемся вести трансляцию предстоящего боя?
– Наоборот, – покачал головой чекист. – Это монтируют «глушилку». Абреки, когда сообразят, что их, как волков, плотненько обложили, сразу же начнут повсюду трезвонить, взывая к журналистам, правозащитникам и даже иностранным посольствам. Такое нам тоже известно. К одним, чтобы приехали и засняли «зверства» российских солдат. К другим, чтобы визжали на всевозможных слетах об истреблении коренного населения. К третьим, чтобы те попытались надавить на правительство России. Сейчас ничего этого не будет, заглушили все: и телефонную, и радиосвязь, и даже узконаправленную спутниковую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Несмотря на это, Бабай строго-настрого запретил бросать что-либо из грузов. Что создавало почву для недовольства наемников. Впрочем, подобное недовольство он считал делом десятым. «Достаточно захватить нескольких шурави и отрезать им головы, сразу все придет в порядок», – продолжал размышлять Камаль. Сейчас его волновало совсем другое: на отряд напали силы значительно меньшие, но успевшие ко встрече основательно подготовиться (установить мины, разместить снайперов). Это было похоже на действия российского спецназа. Их команды, переняв тактику повстанцев, как лешие, бродили по горам и лесам, минируя тропы и устраивая засады. Единственное, что не укладывалось в обычную схему: вступив в бой с превосходящими силами, спецназ сразу же вызывал бомбардировщики или боевые вертолеты, а в этот раз поддержки с воздуха не было, и это наводило на очень печальные размышления.
«По-видимому, кто-то из полевых командиров узнал (разведка засекла), что мой отряд уходит и увозит с собой все свои запасы. Вот и решили поживиться, шакалы. Проходы заминировали, потом отряд обстреляли, в надежде на то, что мы, уходя, бросим лошадей и мулов с их поклажей. Но шакалы ошиблись, – сопоставляя факты, думал Бабай. – Шайтан их забери, как бы то ни было, переходить границу с таким количеством раненых не получится. Придется спускаться на равнину».
У подножья гор был небольшой кишлак, где ему всегда были рады, как дорогому гостю. Еще бы, дочь тамошнего муллы два года назад стала его третьей женой. Теперь они кровные родственники, а мулла в кишлаке первый человек, его даже старейшины слушают.
«Тяжелораненых оставим на равнине, часть грузов тоже придется оставить», – направляя отряд на равнину, подумал Бабай. Он даже не мог себе представить, что с того момента, как отряд попал в засаду, за ним неустанно следили мощные оптико-электронные приборы, ни на секунду не выпуская из виду.
К вечеру усталые, изможденные наемники спустились с гор. Кишлак находился всего в трех километрах. Три десятка больших двух-, а то и трехэтажных домов раскинулись на равнине. Богатое село раньше было, здесь в основном селились водители-дальнобойщики. В каждом дворе по «КамАЗу», а то и по два стояло. Теперь машин в кишлаке, если не считать небольшого автобуса «ПАЗа», на котором крестьяне ездят в город, и вовсе нет. Со времен второй войны кишлак живет своей отдельной жизнью, не принимая ни одну из сторон. Бабаю такое положение вещей подходило как нельзя лучше. Было предчувствие, что рано или поздно придется воспользоваться этой «норой», вот и пробил этот час.
Группа разведки вернулась быстро.
– В кишлаке русских нет, мулла ждет, —доложил Магомед Хусейнов.
Абдулл Камаль выбрался в голову колонны и, почувствовав прилив сил от мысли, что сейчас он встретится со своим тестем, вальяжно взмахнул рукой и негромко произнес:
– Вперед.
Испачканные кровью, грязью, от усталости и под тяжестью оружия наемники еле тащились. Со стороны отряд был похож на банду кочевых разбойников, попавших в сложный переплет. Впрочем, так оно и было.
В центре на сельской площади у мечети наемников встречали старейшины в высоких каракулевых шапках, с кинжалами на поясах в дорогих инкрустированных ножнах.
Вперед вышел мулла, по случаю встречи с зятем он был облачен в праздничные белые одежды. К нему приблизился Абдулл и поздоровался:
– Салам аллейкум.
– Аллейкум ассалам, дорогой, – ответил мулла, обнимая алжирца.
Он хорошо владел не только вайнахским и русским языками, но и арабским, что позволяло общаться с зятем без переводчика. Про дочь он не спросил, она с двумя другими женами Бабая жила в одной из стран Ближнего Востока и изредка звонила отцу.
– Что тебя привело к нам, сынок? – спросил мулла, когда его зять оказал почтение всем старейшинам, поздоровавшись с каждым в отдельности.
– Нам необходимо несколько дней передохнуть, – устало ответил предводитель наемников. – Еще нужен фельдшер, чтобы посмотрел наших раненых. Мы вскоре уйдем, но весь груз увезти не получится, придется кое-что у вас спрятать.
– Все будет на должном уровне, – пообещал мулла. —Людей твоих мы разместим по домам, там их накормят и дадут отдохнуть. Раненых положим в подвале мечети, их осмотрит не фельдшер, а настоящий врач. Был раньше заведующим хирургического отделения в областной больнице, вот только медикаментов у нас немного.
– Медикаменты у нас есть, – небрежно махнул рукой Бабай.
– А насчет того, чтобы спрятать что-то, – тоже не проблема. Есть у нас укромные места.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул предводитель наемников.
Только сейчас, попав в относительно спокойную атмосферу мирного села, он расслабился и почувствовал, как все-таки устал за последние дни.
Из-за тучи выглянул острый рог молодого месяца, его свет был слабым и холодным.
* * *
Аналитики ФСБ намного раньше просчитали и смоделировали ситуацию. Установив благодаря агентурной разведке родственную связь муллы с Абдуллом Камалем, они точно смогли сказать, куда тот направится, если вдруг клюнет «жареный петух». Поэтому сводный батальон морской пехоты, выезжая на учения, на полигон, не занимался абстрактной учебой, а готовился по конкретной программе.
Жителей кишлака ранним утром разбудил рев десятков боевых машин, которые размещались по периметру села, плотно блокируя все входы и выходы. Техника стояла открыто, пялясь на кишлак жерлами крупнокалиберных пулеметов. Морские пехотинцы были в камуфляже, с раскрашенными зелено-черными поло-бами лицами, не столько для маскировки, а сколько для того, чтобы не опознали, если что-то пойдет не так. Бойцы окапывались в полный профиль, создавая сплошную линию окопов перед бронетехникой.
В тылу батальона разворачивали свое «хозяйство» спецы из ФАПСИ. Комбат, наблюдая за тем, как связисты на растяжках устанавливают длинную антенну, похожую на спутниковую «тарелку», и растягивают толстые черные кабели, удивленно спросил у Христофорова:
– Мы что, собираемся вести трансляцию предстоящего боя?
– Наоборот, – покачал головой чекист. – Это монтируют «глушилку». Абреки, когда сообразят, что их, как волков, плотненько обложили, сразу же начнут повсюду трезвонить, взывая к журналистам, правозащитникам и даже иностранным посольствам. Такое нам тоже известно. К одним, чтобы приехали и засняли «зверства» российских солдат. К другим, чтобы визжали на всевозможных слетах об истреблении коренного населения. К третьим, чтобы те попытались надавить на правительство России. Сейчас ничего этого не будет, заглушили все: и телефонную, и радиосвязь, и даже узконаправленную спутниковую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102