Когда Пи наконец залез наверх, ему захотелось лечь на траву и заснуть, но он достаточно соображал, чтобы оценить ситуацию, и это привело его в чувство. Он не утонул, но был совершенно гол, без оружия и пищи, причем на сотню миль от фургона. Он не знал местности и вполне мог встретить крутых индейцев, которые ее хорошо знали. Где-то выше по течению остался больной и, может, умирающий Гас. Пи пришла в голову ужасная мысль – вдруг после всех этих переворачиваний в ручье он вылез не на тот берег? Он вполне может направляться на север, а в этом случае ему конец, но у него не было времени беспокоиться. Нужно двигаться. Он потерял узел и ружье, так что, когда спадет вода, они останутся лежать в русле у всех на виду. Если их найдут индейцы, они догадаются, что он ушел, а Гас остался один, так что ему придется худо. Если им захочется преследовать его, тогда и ему не на что надеяться. У них лошади, они его догонят за несколько часов. Чем быстрее он пойдет, тем больше у него шансов выжить.
Поразмышляв обо всем этом, Пи всерьез порадовался, что ночь такая темная. Пусть бы так и не рассветало, по крайней мере, пока он не доберется до стада. Когда он думал обо всех ожидающих его опасностях, то с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на бег. Он живо вспомнил все то, что индейцы делают с белыми. В свою бытность рейнджером он помогал похоронить несколько человек, побывавших в их руках, и воспоминание об обугленных и изуродованных трупах постоянно преследовало его. Он также не мог отделаться от мысли об огромном рыжем медведе, который едва не задрал техасского быка. Он помнил, как быстро передвигался медведь, когда они пытались его преследовать верхом. Если такой медведь заметит его, уж лучше ему просто лечь и сдаться.
Но скоро рассвело. Единственным благодеянием, принесенным светом, был вид Полярной звезды, мелькавшей в разрыве облаков. По крайней мере, он знал, что идет в правильном направлении. Вскоре взошло солнце, и он вспомнил предостережение Гаса – не идти днем. Пи решил его проигнорировать. Он находился на абсолютно ровной и пустынной равнине, где негде спрятаться. Так что уж лучше идти, чем сидеть.
Когда он посмотрел вперед, то очень расстроился, потому что равнина тянулась бесконечно. Ему казалось, что он может видеть на сотню миль, но впереди пустота, и он должен преодолеть ее. Он никогда не любил ходить пешком, а привыкнув за время перегона ездить все время верхом, и вовсе разлюбил этот способ передвижения. Он никогда не собирался пересекать такие расстояния пешком, тем более босым. Не успел он пройти и нескольких миль, как ноги покрылись ссадинами и царапинами. Равнина только выглядела ровной и травянистой, но на самом деле кругом были разбросаны камни, о которые он спотыкался.
Его еще смущало то, что он голый. Разумеется, ни кто не мог его видеть, но сам-то себя он видел, и это его расстраивало. Капитан здорово удивится, увидя, что он вернулся нагишом. Ребята наверняка решат, что это забавно, и будут потом долго над ним подтрунивать.
Сначала его нагота беспокоила его не меньше сбитых ног, но после полдня ходьбы ноги болели так, что ему уже было все равно, голый он и жив ли вообще. Ему пришлось переправиться через двенадцать ручьев, и на берегу одного из них он попал в очень колючие кусты. Вскоре каждый шаг причинял ему боль, но он понимал, что должен идти, иначе никогда не найдет ребят. Каждый раз, оглядываясь, он боялся увидеть либо индейцев, либо медведя. К вечеру Пи уже еле брел, спотыкаясь. Он нашел травянистый холмик и лег, чтобы немного поспать.
Проснулся Пи от дикого холода и обнаружил, что по шел снег. Налетел ветер. Пи услышал странный звук и не сразу понял, что это стучат его зубы. Ноги так болели, что он с трудом встал, а от снега было совсем худо. Снег шел мокрый, сразу таял, но от этого уютнее не становилось.
Каким-то образом он проковылял на юг всю ночь. Снег вскоре прекратился, но ноги страшно замерзли, и каждый раз, когда он спотыкался о камень, с трудом сдерживался, чтобы не закричать. Он очень ослаб и понимал, что движется слишком медленно. Пи мучительно жалел, что не сберег хоть что-то – мясо, ружье, одеяло. Гас поднимет его на смех, когда узнает, что он растерял все, еще не выбравшись из ручья.
От усталости Пи Ай даже как-то запамятовал, что Гас остался в маленькой пещере. Пока он брел, он несколько раз обращался к нему, в основном задавал вопросы. Временами ему казалось, что Гас впереди, ведет его. Или то был Дитц? Все в голове у Пи перепуталось. Кто бы это ни был, он не отвечал на его вопросы, хотя Пи продолжал их задавать. Ему становилось легче, когда он знал, что Гас или Дитц с ним. Лучших разведчиков, чем они, он не знал. Они его выведут.
В конце второго дня пути Пи остановился отдохнуть. Он понял, что никого с ним нет, разве что духи. Но ведь и вправду, то могли быть духи. Может, Гас уже умер, а Дитц и вовсе давно мертв. Возможно, кто-то из них от нечего делать решил поплавать наверху над ним и вы вести его к Йеллоустон.
Посмотрев на свои ноги, он решил, что уж лучше ему ползти или идти на руках, скорость будет та же. Они распухли вдвое, кругом порезы и синяки. Но других ног у него не было, так что, отдохнув часок на солнце, он снова поплелся вперед. Очень хотелось есть, и он пожалел, что в свое время не присматривался повнимательнее к По Кампо, который всегда находил что-нибудь съедобное в прерии. Пи тоже попробовал поискать, но кругом была одна трава. Ему еще повезло, что по пути попадались ручейки, так что с водой проблем не было. Однажды ему удалось поймать в грязи немного миног. Они не давались в руки и ускользали, да и во обще их хватило откусить пару раз. Но все же лучше, чем ничего.
Больше всего ему повезло попозже в тот день, когда удалось подбить камнем большую дикую курицу. Он сломал птице лишь крыло, и ему пришлось бегать за ней по прерии, но птица устала раньше Пи, так что он поймал ее, ощипал и съел сырой. Отдохнув часа три, он всю ночь тащился вперед.
На третье утро Пи едва смог заставить себя пошевелиться. Ноги были в жутком состоянии, а равнина впереди такой же пустынной и бесконечной. У него заболели глаза, так он хотел увидеть Йеллоустон, но все равно ничего не мог разглядеть.
Больше всего его удручала пустота. Он давно почти перестал думать об индейцах и медведях. Больше всего он боялся заблудиться. По звездам он знал, что идет на юг, но куда именно? Он мог обойти стадо с востока или с запада, и его никто не заметил. Может, он просто прошел мимо, тогда ему надеяться не на что. Выпадет снова снег, и он замерзнет или же умрет от голода.
Он лежал до позднего утра, не зная, как поступить. Иногда ему казалось, что лучше всего сесть и ждать. Ведь в Монтане где-то должны быть солдаты. Если он посидит подольше, кто-то обязательно его найдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284