А сейчас и вовсе плохо — брата нет и встреча произойдет только с его женой. Что она ей скажет? Как объяснит свой приезд?
Ею овладела внезапная слепая паника. Убежать отсюда, пока не поздно, пока не вернулась эта неизвестно откуда взявшаяся и никому не нужная Галина; поймать такси и прямо в Свердловск, денег ей хватит, у нее ведь куча денег, она в дороге почти ничего не истратила из своих трехсот пятидесяти рублей, — а в Свердловске прямо в аэропорт. Утром она будет в Ленинграде, подумать только — снова там, дома, в Европе, вдали от этого снега и мороза, от всей этой Азии… в Ленинграде сейчас обычная осень, дождь, в мокром асфальте отражаются разноцветные огни…
Она порывисто вскочила, словно и в самом деле собиралась бежать. Женщина у плиты, отворачивая лицо от пара, глянула на нее вопросительно.
— Простите, а… Ярослав когда возвращается с работы? — спросила Ника.
— Ну, с работы-то они приходят рано, сейчас он в техникум пошел. На вечернем учится. Ты чего ж это — говоришь, сестрой ему доводишься, а знать ничего не знаешь? Техникум-то он уж скоро кончает, и женат скоро пятый год…
— Мы просто… давно не, виделись, и вообще… Скажите, а этот его техникум — это далеко?
— Не, недалёко, тут до угла дойдешь — и направо, в самый конец, где площадь. Ну, десять минут от силы.
— Вы знаете, я пойду туда, — заторопилась Ника, не попадая в рукава куртки. — Я все равно не знакома с его женой, так что лучше я там… Чемодан вам здесь не помешает? Большое спасибо, простите за беспокойство…
Она вылетела на площадку, прострекотала каблуками по всем восьми лестничным маршам и, застегиваясь, выбежала на улицу.
Найти техникум оказалось совсем легко, и в канцелярии Ника без труда получила все нужные сведения — молоденькая секретарша, почти Никина ровесница, подробно объяснила ей, в какой группе учится Ратманов, в каком кабинете занимается сегодня эта группа, на каком этаже расположен кабинет и через сколько минут кончится лекция…
Ника стояла в коридоре, обмирая от страха, то и дело посматривала на часы и ужасалась стремительному бегу секундной стрелки. Когда не нужно, как оно тянется, это время! А сейчас — хоть бы оно остановилось на полчасика, чтобы дать ей возможность немного собраться с мыслями. Что она скажет ему? А если он не захочет вообще с нею разговаривать? Собственно, зачем она ему нужна… и кому она теперь нужна, это ведь тоже вопрос, — со своим прошлым она покончила, корабли все сожжены, родителей у нее нет, сестра оказалась циничной и бессердечной, Дмитрий никогда не простит ей того прерванного ею разговора. Еще так недавно у нее было все — и вдруг все рассыпалось в прах. Все — и вдруг ничего. Ужасно. Может быть, в конце концов, не так уж не правы были все эти отшельники и пустынники и вообще все эти… ну, монахи. Просто они более трезво смотрели на жизнь, потому что…
Ника не успела додумать этой мысли — двери кабинета вдруг распахнулись безо всякого звонка, и студенты толпою повалили мимо нее. Она всматривалась, привстав на цыпочки и закусив губу, но ни в одном лице не могла обнаружить ни капли фамильного сходства. В самом деле, как ей распознать брата? Да и здесь ли он, может быть секретарша напутала, назвала не ту группу? С отчаянно заколотившимся сердцем Ника шагнула вперед и остановила одну из студенток.
— Пожалуйста, извините, вы не могли бы мне сказать, Ратманов сегодня здесь? — спросила она едва слышно, так как голоса вдруг не стало.
— Ратманов? — спрошенная вытянула шею, оглядываясь, и указала на кого-то рукой. — Да вон он стоит! Славка, тебя спрашивают!
Студентка убежала, а Ника осталась стоять на ватных ногах, не в силах двинуться с места. Наверное, она тоже убежала бы, если бы не эти обессилевшие вдруг ноги, убежала бы без оглядки, потому что вместо брата увидела перед собой совершенно чужого мужчину — самого обыкновенного, такого, какие тысячами ходят по улицам, молодого мужчину лет под тридцать, среднего роста, коренастого, с довольно светлыми волосами, мужчину, в котором не было ничего не только родного, но и просто… хоть капельку знакомого!
— Вы меня спрашивали? — осведомился он, подойдя ближе и глядя на нее вопросительно, но без особого интереса.
Ника сделала судорожное усилие и кивнула.
— Вы — Ярослав Иванович Ратманов? — спросила она строго.
— Он самый, — подтвердил он. — А вы кто же будете?
— А я буду ваша сестра, — сказала Ника ледяным тоном, вдруг почему-то ужасно разозлившись на брата, который явно не принимал ее всерьез и уж, во всяком случае, не догадывался, что с нею происходит.
— Во как, — чуть озадаченно сказал Ярослав, очевидно не зная, как отнестись к неожиданному заявлению незнакомки. — Это какая же такая… сестра?
— Самая обыкновенная. Младшая. Из Москвы. Разве Светлана не говорила вам, что у вас есть еще одна сестра?
— Постой, постой, — он приблизился и осторожно взял ее за плечо, поворачивая лицом к свету. — Так ты что, действительно Вероника, что ли?
Ника собралась было ответить ему еще более независимо, но тут силы ее наконец иссякли и она, закрыв лицо руками, внезапно расплакалась навзрыд.
— Э, э, ты чего это, — забеспокоился Ярослав, — ну, вот еще! Ты погоди, Вероника, слышь? Ты давай не плачь и давай объясняй все толком. Вот так. Во, молодцом. Ты когда приехала-то? Дома была? Галину видела?
Ника, еще всхлипывая и утирая остатки слез, отрицательно помотала головой.
— Не видела, нет, я только пришла, и там… какая-то женщина, соседка ваша, что ли, начала мне говорить какие-то ужасные вещи, а потом говорит: «Посиди, сейчас его жена придет», а я тогда не стала ждать и решила прийти сюда, просто чтобы… ну как вы не понимаете, я ведь вас сначала хотела увидеть!
— Да я понимаю, — озадаченно сказал он. — Понимаю. Вот оно что… так как же нам это теперь сообразить, погоди-ка… Ты знаешь, Вероника, ты тут пока посиди, а я пойду скажу, что уйду с лекции сегодня, ради такого дела…
Он убежал и очень скоро вернулся, сказав Нике, что все улажено. Они молча спустились вниз, к раздевалке, оделись, молча вышли на улицу.
— Какая у вас ранняя зима, — кашлянув, сказала Ника тонким голосом.
— Сибирь, — извиняющимся тоном отозвался Ярослав. — Вообще-то рановато в этом году. А так климат суровый, это верно. В Москве тепло?
— Не тепло, конечно… но там осень еще. Дожди…
— Долго ехала?
— Почти двое суток…
— Владивостокским?
— Да…
Они опять замолчали. Проходя мимо «Гастронома», Ярослав вдруг извинился и сказал, что на минутку заскочит. Ника опять испытала чувство неловкости, не зная, что полагается делать в таких случаях: видимо, он решил купить чего-нибудь, чтобы отпраздновать ее приезд, — должна ли она была протестовать или войти вместе с ним и в свою очередь купить хотя бы коробку конфет для этой самой Галины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Ею овладела внезапная слепая паника. Убежать отсюда, пока не поздно, пока не вернулась эта неизвестно откуда взявшаяся и никому не нужная Галина; поймать такси и прямо в Свердловск, денег ей хватит, у нее ведь куча денег, она в дороге почти ничего не истратила из своих трехсот пятидесяти рублей, — а в Свердловске прямо в аэропорт. Утром она будет в Ленинграде, подумать только — снова там, дома, в Европе, вдали от этого снега и мороза, от всей этой Азии… в Ленинграде сейчас обычная осень, дождь, в мокром асфальте отражаются разноцветные огни…
Она порывисто вскочила, словно и в самом деле собиралась бежать. Женщина у плиты, отворачивая лицо от пара, глянула на нее вопросительно.
— Простите, а… Ярослав когда возвращается с работы? — спросила Ника.
— Ну, с работы-то они приходят рано, сейчас он в техникум пошел. На вечернем учится. Ты чего ж это — говоришь, сестрой ему доводишься, а знать ничего не знаешь? Техникум-то он уж скоро кончает, и женат скоро пятый год…
— Мы просто… давно не, виделись, и вообще… Скажите, а этот его техникум — это далеко?
— Не, недалёко, тут до угла дойдешь — и направо, в самый конец, где площадь. Ну, десять минут от силы.
— Вы знаете, я пойду туда, — заторопилась Ника, не попадая в рукава куртки. — Я все равно не знакома с его женой, так что лучше я там… Чемодан вам здесь не помешает? Большое спасибо, простите за беспокойство…
Она вылетела на площадку, прострекотала каблуками по всем восьми лестничным маршам и, застегиваясь, выбежала на улицу.
Найти техникум оказалось совсем легко, и в канцелярии Ника без труда получила все нужные сведения — молоденькая секретарша, почти Никина ровесница, подробно объяснила ей, в какой группе учится Ратманов, в каком кабинете занимается сегодня эта группа, на каком этаже расположен кабинет и через сколько минут кончится лекция…
Ника стояла в коридоре, обмирая от страха, то и дело посматривала на часы и ужасалась стремительному бегу секундной стрелки. Когда не нужно, как оно тянется, это время! А сейчас — хоть бы оно остановилось на полчасика, чтобы дать ей возможность немного собраться с мыслями. Что она скажет ему? А если он не захочет вообще с нею разговаривать? Собственно, зачем она ему нужна… и кому она теперь нужна, это ведь тоже вопрос, — со своим прошлым она покончила, корабли все сожжены, родителей у нее нет, сестра оказалась циничной и бессердечной, Дмитрий никогда не простит ей того прерванного ею разговора. Еще так недавно у нее было все — и вдруг все рассыпалось в прах. Все — и вдруг ничего. Ужасно. Может быть, в конце концов, не так уж не правы были все эти отшельники и пустынники и вообще все эти… ну, монахи. Просто они более трезво смотрели на жизнь, потому что…
Ника не успела додумать этой мысли — двери кабинета вдруг распахнулись безо всякого звонка, и студенты толпою повалили мимо нее. Она всматривалась, привстав на цыпочки и закусив губу, но ни в одном лице не могла обнаружить ни капли фамильного сходства. В самом деле, как ей распознать брата? Да и здесь ли он, может быть секретарша напутала, назвала не ту группу? С отчаянно заколотившимся сердцем Ника шагнула вперед и остановила одну из студенток.
— Пожалуйста, извините, вы не могли бы мне сказать, Ратманов сегодня здесь? — спросила она едва слышно, так как голоса вдруг не стало.
— Ратманов? — спрошенная вытянула шею, оглядываясь, и указала на кого-то рукой. — Да вон он стоит! Славка, тебя спрашивают!
Студентка убежала, а Ника осталась стоять на ватных ногах, не в силах двинуться с места. Наверное, она тоже убежала бы, если бы не эти обессилевшие вдруг ноги, убежала бы без оглядки, потому что вместо брата увидела перед собой совершенно чужого мужчину — самого обыкновенного, такого, какие тысячами ходят по улицам, молодого мужчину лет под тридцать, среднего роста, коренастого, с довольно светлыми волосами, мужчину, в котором не было ничего не только родного, но и просто… хоть капельку знакомого!
— Вы меня спрашивали? — осведомился он, подойдя ближе и глядя на нее вопросительно, но без особого интереса.
Ника сделала судорожное усилие и кивнула.
— Вы — Ярослав Иванович Ратманов? — спросила она строго.
— Он самый, — подтвердил он. — А вы кто же будете?
— А я буду ваша сестра, — сказала Ника ледяным тоном, вдруг почему-то ужасно разозлившись на брата, который явно не принимал ее всерьез и уж, во всяком случае, не догадывался, что с нею происходит.
— Во как, — чуть озадаченно сказал Ярослав, очевидно не зная, как отнестись к неожиданному заявлению незнакомки. — Это какая же такая… сестра?
— Самая обыкновенная. Младшая. Из Москвы. Разве Светлана не говорила вам, что у вас есть еще одна сестра?
— Постой, постой, — он приблизился и осторожно взял ее за плечо, поворачивая лицом к свету. — Так ты что, действительно Вероника, что ли?
Ника собралась было ответить ему еще более независимо, но тут силы ее наконец иссякли и она, закрыв лицо руками, внезапно расплакалась навзрыд.
— Э, э, ты чего это, — забеспокоился Ярослав, — ну, вот еще! Ты погоди, Вероника, слышь? Ты давай не плачь и давай объясняй все толком. Вот так. Во, молодцом. Ты когда приехала-то? Дома была? Галину видела?
Ника, еще всхлипывая и утирая остатки слез, отрицательно помотала головой.
— Не видела, нет, я только пришла, и там… какая-то женщина, соседка ваша, что ли, начала мне говорить какие-то ужасные вещи, а потом говорит: «Посиди, сейчас его жена придет», а я тогда не стала ждать и решила прийти сюда, просто чтобы… ну как вы не понимаете, я ведь вас сначала хотела увидеть!
— Да я понимаю, — озадаченно сказал он. — Понимаю. Вот оно что… так как же нам это теперь сообразить, погоди-ка… Ты знаешь, Вероника, ты тут пока посиди, а я пойду скажу, что уйду с лекции сегодня, ради такого дела…
Он убежал и очень скоро вернулся, сказав Нике, что все улажено. Они молча спустились вниз, к раздевалке, оделись, молча вышли на улицу.
— Какая у вас ранняя зима, — кашлянув, сказала Ника тонким голосом.
— Сибирь, — извиняющимся тоном отозвался Ярослав. — Вообще-то рановато в этом году. А так климат суровый, это верно. В Москве тепло?
— Не тепло, конечно… но там осень еще. Дожди…
— Долго ехала?
— Почти двое суток…
— Владивостокским?
— Да…
Они опять замолчали. Проходя мимо «Гастронома», Ярослав вдруг извинился и сказал, что на минутку заскочит. Ника опять испытала чувство неловкости, не зная, что полагается делать в таких случаях: видимо, он решил купить чего-нибудь, чтобы отпраздновать ее приезд, — должна ли она была протестовать или войти вместе с ним и в свою очередь купить хотя бы коробку конфет для этой самой Галины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115