– Приготовиться к бою! – бросил он клич. Спокойствие командира подействовало на солдат. Чудовище шагнуло к ним.
– Аххей! – выкрикнул Конан команду.
Стрелы взвились и запели в воздухе роем смертоносных ос.
Чудовище сделало еще шаг.
Наметанный взгляд киммерийца разом охватил фигуру противника. Кожа Цернунноса была морщинистой и замшелой, вся в бурых пятнах гнили. Несмотря на свой гигантский рост, Бог-Олень казался приземистым, таким коротким и мощным был его бугрящийся мышцами торс. Ноги, похожие на стволы дуба, заканчивались огромными раздвоенными копытами. Руки же были человеческими, но когти на них были зеленого цвета, длинные и загнутые, точно у лесной кошки.
Лик Зверобога был ужасен, и никто, взглянув в него, не мог сдержать дрожи отвращения. Корневища опутывали его голову вместо волос, и острые кусты рогов высились над ними. Вместо рта чернел провал, утыканный редкими желтыми пнями зубов. Красные бельма глаз, лишенные зрачков, пылали яростью.
Киммериец содрогнулся от отвращения.
С замирающим сердцем следил он за полетом длинных острых стрел – не тонких охотничьих, но боевых, каждая из которых, выпущенная умелой рукой боссонца, способна пробить стальные доспехи ратника. Хоть одна должна была поразить чудовище!
Жалящие стрелы нашли цель. Три ударились чудовищу в грудь. Две – в лицо. Остальные – в ноги и руки.
Но ни одна не причинила вреда.
Все они отлетели прочь, словно щепочки, брошенные неумелой рукой ребенка.
По команде киммерийца лучники выпустили еще залп.
Исполин отмахнулся от смертоносных жал, как отмахивается олень от мошкары. Мощной дланью ударил он себя в грудь.
И взревел.
От рева этого содрогнулись дома, покосились крыши. Люди в панике зажимали уши, чувствуя, как лопаются барабанные перепонки. Лошади вставали на дыбы, хрипели и рвали поводья.
Рев чудовища ураганом смел отважных воинов.
Цернуннос бросился на них.
Укрывшись в простенке дома, Конан смотрел, как топчут огромные копыта то, что оставалось от его отряда.
Зверобог бушевал.
Ничтожные людишки, что осмелились встать у него на пути, жестоко поплатились за дерзость. Кровь их залила мостовую. Лошади их пали, пронзенные рогами лесного бога. Луки, сломанные в щепы, валялись повсюду.
Торжествуя победу, Цернуннос издал другой глас, возвещая укрывшимся от гнева его, что повелитель Валузии идет к ним.
Дорога была известна ему.
Тот, Кто Первый Преклонил Колена, звал своего господина. Там, на холме, где высилась эта странная каменная гора, откуда доносился аромат свежей крови, он ждал своего бога.
Тяжело ступая, Цернуннос двинулся на зов.
Копыта Оленя крошили камень мостовой. Мощные руки походя обрушивали стены домов и сносили крыши. Он ненавидел эти каменные пещеры, где заперлись его рабы от гнева божества. Он разрушит их все, до основания.
Он запретит смертным жить в этих клетях. Как в прежние времена, лес сделается их вотчиной. Лес, где Цернуннос возобновит свою охоту, загоняя их, точно дичь. Лес, где Зверобог будет убивать…
Конан вполголоса выругался. Эта тварь раздавила его скакуна. Он оглянулся – нет ли где коня. Но вокруг только дымились руины домов, а на каменном крошеве, красном от крови, беспорядочно валялись трупы.
К киммерийцу подбежали два уцелевших воина в помятых доспехах. Один сжимал в руке копье с блестящим наконечником. Другой меч.
Северянин усмехнулся. Странные все-таки эти аквилонцы. Прилаживают себе на копья золотые наконечники, вместо того, чтобы позаботиться о безопасности столицы и укрепить крепостной вал. Он был уверен, поддерживай они ее в порядке, и чудовищу нипочем было бы не расшатать стену.
Конан смахнул с волос белую пыль и прищурился. Похоже, этот красавец направляется прямиком во дворец. Что ж, там, по крайней мере, есть ров с водой, на дне которого огромные шипы, говорят даже, из клыков дракона. Насчет достоверности последнего варвар сильно сомневался, но надеялся, что укрепления сумеют защитить Лурд от опасности.
– Пошли за ним, – махнул он воинам. – Не выпускать эту нежить из виду!
Но упустить из виду Зверобога было сложно. Огромная фигура виднелась издалека. Похоже, лесной колосс забавлялся тем, что срывал с домов черепичные крыши. Вот уж будет работы кровельщикам, усмехнулся про себя Конан.
Вместе с двумя уцелевшими воинами Конан бросился в погоню за чудовищем. Он бежал, что было сил, но Бог-Олень стремительно уходил вперед, и киммериец мог стать лишь бессильным свидетелем бесчинств, творимых разбушевавшимся демоном.
Он видел, как рушились дома под его напором, как гибли люди, пытавшиеся укрыться в них.
Он видел, как какой-то смельчак, пытаясь защитить жену и дочь, прятавшихся у него за спиной, подскочил к Богу-Оленю и полоснул его мечом по ноге.
Клинок разлетелся на куски, точно стеклянный. Осколки брызнули во все стороны. Но утративший страх безумец не отступал. Конан видел, как схватил он кинжал и вонзил его в голень гиганта.
Бог-Олень на мгновение замер. Кровавые бельма полыхнули огнем.
Он опустил чудовищную длань – и зеленые когти смяли грудную клетку несчастного. Тот испустил предсмертный вопль, сменившийся хрипом. А Цернуннос, отбросив жертву, поднес руку к пасти и с наслаждением принялся слизывать кровь.
Конан слышал, как выворачивает наизнанку лучника рядом с ним. Привычный ко всему, закаленный в боях боссонец не выдержал… Да он и сам едва сдерживал подступающую к горлу тошноту.
Сузившиеся по-кошачьи глаза Конана проводили удаляющееся чудовище. Он был прав – тварь идет ко дворцу, но выбирает окольный путь, по широким улицам.
Там, где легче пройти. И где гуще толпа.
Но были и другие пути, по узким улочкам, где и двоим было не развернуться – зато они шли прямо к цели. Там он и перехватит лесную нежить!
Нельзя позволить ему и дальше бесчинствовать в Тарантии!
Подав знак боссонцам, Конан бегом бросился в лабиринт городских закоулков. У него не было определенного плана действий, он полагался на инстинкт. Но железная воля вела его вперед, не давала отступить.
Он должен остановить Цернунноса!
В самом начале широкой дороги, что вела на холм, к королевскому дворцу, возвышался храм. Был он не так велик и роскошен, как Храм Тысячи Лучей в Южном городе – но то было излюбленное святилище тарантийской знати, и потому подношения стекались сюда обильные, и жрецы не были обижены дарами. Храм Восшествия, как называли его, был оправленной в золото жемчужиной в тиаре Солнцеликого.
Ступени розового мрамора вели к нему. Два огромных нефритовых льва в два человеческих роста охраняли вход в святилище; рядом несли службу храмовые стражники, держа наперевес копья с золотыми наконечниками.
Приближающегося Зверобога они узрели издали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140