Я буду американцем.
— Есть два вопроса. — Хрустов, и не поворачиваясь к Диме, видел боковым зрением, как тот покачал головой. — Это конкретно по делу.
— Ну если по делу.
— Прослушки в твоем номере.
— Снял часа два назад.
— Женщина сама себя убила?
— Конечно сама, из-за чего, спрашивается, я наизнанку вывернулся! Подожди, бензоколонка. — Дима достал из кармана куртки маленький флакон, выдавил из него себе на голову пасту и растер ее по волосам. Вспухла, лопаясь пузырями, черная пена. Через минуту Дима вышел из туалета с белыми мокрыми волосами. — А ты хорошо придумал с этой пробежкой, потрусили дальше. — Он пристраивался к ритму Хрустова.
Длинный звонок в дверь, потом еще один, потом стучат кулаком. «Откройте, милиция!» Гриша Покосов садится в кровати, сдерживая кашель, и покорно ждет. К его удивлению, дверь не вышибают. Минут через пять все кончается, но Гриша не собирается вставать и вообще издавать звуки. Он будет кашлять в подушку и ни за что не выглянет в окно!
Миша Январь садится в машину и уезжает, вспоминая, как он стоял на ВДНХ, как было ему жарко и смешно в бронежилете и желтой шляпе.
В квартире Евы Кургановой дверь ему открыли сразу. Далила, распахнув заспанные глаза и кутаясь в длинный халат, сообщила, что бомжа увезла «скорая», которую она вызвала по совету майора, как, кстати, его здоровье?
— Чье именно здоровье вас интересует? — Январь отводил глаза и не смотрел на длинные босые ступни — одна на другой, а пальчики шевелятся.
— А бомж умер, — говорит женщина, — так мне сказали в справочной по городу. Пришел ко мне в квартиру, все изгадил, — Далила глаза опустила и встала на две ноги, — потом заболел и умер. Я про вашего майора спрашиваю.
— А майор выжил. Но теперь не может говорить, ему горло прострелили. А вы врете, только я не знаю почему.
— А вы хамите. Подите вон.
— А вы дура, охраняй потом вас, дур таких! Я к вам с ордером приду!
— От дурака слышу!
— Мама, тебе придется помыть рот с мылом… — Сзади женщины выглянул заспанный мальчик лет семи. Он посмотрел на Января удивленно и зевнул, узко, как птенец, открыв рот.
Мише Январю стало стыдно.
Хрустов с Димой выпили, торопясь, бутылку коньяка. Подумали и уговорили еще одну.
— Ты есть поганый русишь, — помотал головой Дима, потому что Хрустов стал двоиться.
— А ты вонючий янки, — неуверенно сказал Хрустов и вдруг добавил:
— Смазливый подъ-юбочник, членом работаешь, да?! — Он легко поднял Диму за куртку на груди и бросил через два столика в висевшее зеркало.
Завизжали женщины в кафе, народ побежал к выходу.
Дима забормотал по-английски, дождался Хрустова, а когда тот подошел поближе, ловко увернулся от кулака в лицо и поддал ему головой в живот. Хрустов упал на руку и поранил ладонь осколками зеркала.
— Ты по-серьезному хочешь, да, сперма ходячая! Актеришка поганый! — Хрустов упал на спину и выбросил ногу, попав ботинком Диме под подбородок. Дима отлетел, размахивая руками в стороны, и шумно упал, ломая столик.
— Перемещайся к центру зала, — сказал он в нависшее над ним сердитое лицо отстрельщика, — и не заводись, чуть челюсть не сломал. — Дима оттолкнул Хрустова коленками, Хрустов врезался в стойку, посыпалась на пол посуда.
— Не заводись, да?! Ты сколько баб сделал, герой?! — Хрустов нагнулся, подставляя разогнавшемуся Диме спину, и перекинул его за стойку. — Ничего, найдется и на тебя какая-нибудь, за всех сразу уделает! — Он заглянул вниз, перегнувшись через стойку, а Дима огрел его по голове бутылкой. Бутылка не разбилась. Дима подумал и просто бросил ее, не глядя, через стойку.
— Без касания! — крикнул он, когда поднялся на ноги и увидел перед собой злое лицо отстрельщика. — Мне еще морда пригодится!
— Мордой работаешь, красавчик. — Хрустов все-таки достал скулу Димы.
Подъехавший наряд из ближайшего двадцать первого отделения милиции не сразу повязал двух дерущихся мужиков. Они еще минут пятнадцать наблюдали, как медленно, словно танцуя, те перемещаются по залу, равномерно сшибая столы и ломая стулья, вскрикивая при каждом ударе.
— А красиво дерутся мужики, как в кино, — восхитился один милиционер.
— Падай, — сказал Дима, тяжело дыша, — что-то они стоят и кайф ловят, — и первый повалился на пол, а упав, приподнял и с силой уронил ноги.
Хрустов пожал плечами и тоже дисциплинированно повалился рядом.
— Готовы, артисты! Блондин, похоже, иностранец. Тащи аккуратней, потом жалоб не оберешься.
В машине милиционеры выгребли из карманов блондина двести долларов мелкими, пачку сторублевок, перевязанную резинкой, и несколько кредитных карточек. У пожилого с собой было удостоверение охранника по найму частного охранного агентства и пятьдесят рублей.
В Москве было холодно; Ева стояла на стоянке такси в аэропорту. Визжа тормозами, подъехала замызганная «Нива». Сквозь грязное стекло на нее смотрел Аркаша.
В машине было тепло, Зоя смотрела на Еву настороженно и с восхищением.
— Не смотри на меня так, я ничего не сделала! Я могу пришить ему убийство по полной, но доказать очень трудно, нужны показания женщины, она показаний не даст, потому что совсем сбрендила от больших чувств, — проговорила Ева, усаживаясь поудобней рядом с ней на заднем сиденье.
— Она их не даст, потому что умерла. Покончила с собой. — Зоя медленно подняла указательный палец и уткнула его под подбородком.
Ева нашла перепуганными глазами глаза Ар-каши в зеркале. Он кивнул:
— Мы уже знаем, что ему было надо. Документацию на расколовшийся танкер. Бумаги были спрятаны у мэра, жена их достала и, вероятно, отдала Диме.
— Где он? — спросила Ева.
— Спрятался. Ни его, ни охранника не могут найти. Мэр поднял всех на ноги, в городе и области платит милиции и военным, но они как провалились. Приезжали туда фээсбэшники, им отдали твой отчет. Они объявили Диму в розыск по обвинению в убийстве своего сотрудника. Кстати, — Зоя потрогала коленку Евы, — родственники Олега приезжали, сестра и мать. Насчет квартиры и машины. Так что извини, я знаю, что у тебя была доверенность на машину, но ее пришлось отдать.
— О чем разговор, — пробормотала Ева.
— А вот кое-что из личных вещей мы приберегли. Парочка твоих фотографий, стихи. А разговор о том, что теперь у тебя будет тачка отечественная, но в отличном состоянии. Последняя модель «Москвича». Стоит у твоего дома. Документы в порядке.
— Я хочу отдохнуть недельку. Просто все время быть возле детей. И ничего не делать.
— Это зависит от того, когда Дима появится в Москве. Отдыхай пока.
— Вы его ждете в Москве?
— А куда ему деваться. Приедет как миленький. Там ему проявляться нельзя, разве что тоже захочет отдохнуть недельку в теплом месте. Но Москвы ему не миновать. Его надо…
— Упредить, — сказала Ева и улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Есть два вопроса. — Хрустов, и не поворачиваясь к Диме, видел боковым зрением, как тот покачал головой. — Это конкретно по делу.
— Ну если по делу.
— Прослушки в твоем номере.
— Снял часа два назад.
— Женщина сама себя убила?
— Конечно сама, из-за чего, спрашивается, я наизнанку вывернулся! Подожди, бензоколонка. — Дима достал из кармана куртки маленький флакон, выдавил из него себе на голову пасту и растер ее по волосам. Вспухла, лопаясь пузырями, черная пена. Через минуту Дима вышел из туалета с белыми мокрыми волосами. — А ты хорошо придумал с этой пробежкой, потрусили дальше. — Он пристраивался к ритму Хрустова.
Длинный звонок в дверь, потом еще один, потом стучат кулаком. «Откройте, милиция!» Гриша Покосов садится в кровати, сдерживая кашель, и покорно ждет. К его удивлению, дверь не вышибают. Минут через пять все кончается, но Гриша не собирается вставать и вообще издавать звуки. Он будет кашлять в подушку и ни за что не выглянет в окно!
Миша Январь садится в машину и уезжает, вспоминая, как он стоял на ВДНХ, как было ему жарко и смешно в бронежилете и желтой шляпе.
В квартире Евы Кургановой дверь ему открыли сразу. Далила, распахнув заспанные глаза и кутаясь в длинный халат, сообщила, что бомжа увезла «скорая», которую она вызвала по совету майора, как, кстати, его здоровье?
— Чье именно здоровье вас интересует? — Январь отводил глаза и не смотрел на длинные босые ступни — одна на другой, а пальчики шевелятся.
— А бомж умер, — говорит женщина, — так мне сказали в справочной по городу. Пришел ко мне в квартиру, все изгадил, — Далила глаза опустила и встала на две ноги, — потом заболел и умер. Я про вашего майора спрашиваю.
— А майор выжил. Но теперь не может говорить, ему горло прострелили. А вы врете, только я не знаю почему.
— А вы хамите. Подите вон.
— А вы дура, охраняй потом вас, дур таких! Я к вам с ордером приду!
— От дурака слышу!
— Мама, тебе придется помыть рот с мылом… — Сзади женщины выглянул заспанный мальчик лет семи. Он посмотрел на Января удивленно и зевнул, узко, как птенец, открыв рот.
Мише Январю стало стыдно.
Хрустов с Димой выпили, торопясь, бутылку коньяка. Подумали и уговорили еще одну.
— Ты есть поганый русишь, — помотал головой Дима, потому что Хрустов стал двоиться.
— А ты вонючий янки, — неуверенно сказал Хрустов и вдруг добавил:
— Смазливый подъ-юбочник, членом работаешь, да?! — Он легко поднял Диму за куртку на груди и бросил через два столика в висевшее зеркало.
Завизжали женщины в кафе, народ побежал к выходу.
Дима забормотал по-английски, дождался Хрустова, а когда тот подошел поближе, ловко увернулся от кулака в лицо и поддал ему головой в живот. Хрустов упал на руку и поранил ладонь осколками зеркала.
— Ты по-серьезному хочешь, да, сперма ходячая! Актеришка поганый! — Хрустов упал на спину и выбросил ногу, попав ботинком Диме под подбородок. Дима отлетел, размахивая руками в стороны, и шумно упал, ломая столик.
— Перемещайся к центру зала, — сказал он в нависшее над ним сердитое лицо отстрельщика, — и не заводись, чуть челюсть не сломал. — Дима оттолкнул Хрустова коленками, Хрустов врезался в стойку, посыпалась на пол посуда.
— Не заводись, да?! Ты сколько баб сделал, герой?! — Хрустов нагнулся, подставляя разогнавшемуся Диме спину, и перекинул его за стойку. — Ничего, найдется и на тебя какая-нибудь, за всех сразу уделает! — Он заглянул вниз, перегнувшись через стойку, а Дима огрел его по голове бутылкой. Бутылка не разбилась. Дима подумал и просто бросил ее, не глядя, через стойку.
— Без касания! — крикнул он, когда поднялся на ноги и увидел перед собой злое лицо отстрельщика. — Мне еще морда пригодится!
— Мордой работаешь, красавчик. — Хрустов все-таки достал скулу Димы.
Подъехавший наряд из ближайшего двадцать первого отделения милиции не сразу повязал двух дерущихся мужиков. Они еще минут пятнадцать наблюдали, как медленно, словно танцуя, те перемещаются по залу, равномерно сшибая столы и ломая стулья, вскрикивая при каждом ударе.
— А красиво дерутся мужики, как в кино, — восхитился один милиционер.
— Падай, — сказал Дима, тяжело дыша, — что-то они стоят и кайф ловят, — и первый повалился на пол, а упав, приподнял и с силой уронил ноги.
Хрустов пожал плечами и тоже дисциплинированно повалился рядом.
— Готовы, артисты! Блондин, похоже, иностранец. Тащи аккуратней, потом жалоб не оберешься.
В машине милиционеры выгребли из карманов блондина двести долларов мелкими, пачку сторублевок, перевязанную резинкой, и несколько кредитных карточек. У пожилого с собой было удостоверение охранника по найму частного охранного агентства и пятьдесят рублей.
В Москве было холодно; Ева стояла на стоянке такси в аэропорту. Визжа тормозами, подъехала замызганная «Нива». Сквозь грязное стекло на нее смотрел Аркаша.
В машине было тепло, Зоя смотрела на Еву настороженно и с восхищением.
— Не смотри на меня так, я ничего не сделала! Я могу пришить ему убийство по полной, но доказать очень трудно, нужны показания женщины, она показаний не даст, потому что совсем сбрендила от больших чувств, — проговорила Ева, усаживаясь поудобней рядом с ней на заднем сиденье.
— Она их не даст, потому что умерла. Покончила с собой. — Зоя медленно подняла указательный палец и уткнула его под подбородком.
Ева нашла перепуганными глазами глаза Ар-каши в зеркале. Он кивнул:
— Мы уже знаем, что ему было надо. Документацию на расколовшийся танкер. Бумаги были спрятаны у мэра, жена их достала и, вероятно, отдала Диме.
— Где он? — спросила Ева.
— Спрятался. Ни его, ни охранника не могут найти. Мэр поднял всех на ноги, в городе и области платит милиции и военным, но они как провалились. Приезжали туда фээсбэшники, им отдали твой отчет. Они объявили Диму в розыск по обвинению в убийстве своего сотрудника. Кстати, — Зоя потрогала коленку Евы, — родственники Олега приезжали, сестра и мать. Насчет квартиры и машины. Так что извини, я знаю, что у тебя была доверенность на машину, но ее пришлось отдать.
— О чем разговор, — пробормотала Ева.
— А вот кое-что из личных вещей мы приберегли. Парочка твоих фотографий, стихи. А разговор о том, что теперь у тебя будет тачка отечественная, но в отличном состоянии. Последняя модель «Москвича». Стоит у твоего дома. Документы в порядке.
— Я хочу отдохнуть недельку. Просто все время быть возле детей. И ничего не делать.
— Это зависит от того, когда Дима появится в Москве. Отдыхай пока.
— Вы его ждете в Москве?
— А куда ему деваться. Приедет как миленький. Там ему проявляться нельзя, разве что тоже захочет отдохнуть недельку в теплом месте. Но Москвы ему не миновать. Его надо…
— Упредить, — сказала Ева и улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93