Марти, милая моя, я ведь говорил уже тебе. Ты только время зря тратишь, пытаясь вытащить меня отсюда. Я сам не выйду из тюрьмы, пока они не признают, что меня подставили, а этого не случится никогда.
– Папа, – снова взмолилась Марти. – Но ведь другие люди идут на компромиссы.
– Это не люди – отребье.
– Тебя освободят, и мы будем жить вместе.
– Здесь или в любом другом месте я не могу чувствовать себя на свободе, пока не докажут, что меня подставил Джонс. Эй, мистер детектив Кьюнан! Все мои адвокаты упирали на то, что я начал палить в состоянии паники. Неужто ты думаешь, что двадцать лет назад я не мог без пушки справиться с одним копом?
– На вид вы не такой уж крепыш.
– Достаточно крепок, чтоб за двадцать лет не задохнуться в этой тюряге.
– Это не означает, что всю оставшуюся жизнь ты должен провести здесь, – продолжала настаивать Марти.
– Я уже привык, солнышко мое. Я знаю, что ты беспокоишься, но лучше уж я тут сдохну, и пусть идут все к чертовой матери.
– Дейв, ну скажите ему…
– Что мне сказать? Он прав. Если он полагает, что его подставили, у него нет причин взваливать на себя вину за два убийства.
Кинг посмотрел на меня и громко рассмеялся. Не так надрывно, как Марти, а просто и от всей души.
– Ты уверен, сынок, что ты родом не из Йоркшира? Они все там скажут – что вмажут. Или тебе приятно сознавать, что я тут буду гнить до конца дней своих? Всем вам, копам поганым, это нравится.
– Лично я ничего против вас не имею. Возможно, вы убили двоих, возможно, все произошло именно так, как вы рассказываете.
– Именно так.
Я смотрел на Кинга. Его глаза все так же загадочно поблескивали, на лице была написана решимость. Мне хотелось ударить его – так он был самоуверен и нахален в своей прокламируемой невинности.
Марти рассчитала верно: во мне зажглось безумное желание во что бы то ни стало доказать или опровергнуть все, что говорил ее отец. Глупо, конечно, – но такой уж у меня характер. И я произнес фатальную фразу:
– В таком случае помогите мне это доказать.
– Чего ради? Ты сказал, что твой старик не сумел подцепить Джонса, а в его распоряжении были все средства, какими располагает полиция.
– Все так, но некоторые из его коллег не горели желанием помогать ему… понимаете, о чем я веду речь.
– Да уж как не понять? Мне прекрасно известно, за какую сумму можно было в те времена купить полицейского. Вы думаете, отчего все эти подонки так счастливы, что упекли меня сюда за преступление, которое я не совершал? Потому что у них не было ни малейшего шанса привлечь меня за те, которые я действительно совершил.
– С тех пор много воды утекло… Теперь кто-то, может, и расколется, – предположил я.
– Брось это, сынок. Старые хрычи, которых я бы хотел вывести на чистую воду, ни за что этого не допустят. Им есть что терять. Иди своей дорогой. Марти – чудесная девочка, она заслуживает лучшего, нежели этот дутый Карлайл. Может, ты – ее судьба, кто знает?
Тут он от меня отвернулся. Беседа была окончена. На свидание с нами ему был отведен час, и я обрадовался, что он не попросил больше. Свидание напоминало визит в больницу, когда вы приходите к больному, вручаете ему пакет с виноградом, рассказываете, что на дворе дождь, и обнаруживаете, что говорить больше не о чем. Все оставшееся время отец и дочь восторженно вспоминали детство Марти.
Наконец раздался звонок, и мы поднялись, чтобы попрощаться. Я пошел вперед, оставив Марти наедине с отцом. Свежий воздух помог привести в порядок мои мозги.
Мы не сразу поехали обратно в Манчестер. Визит к отцу не расстроил аппетита Марти, и мы остановились перекусить в ресторанчике на шоссе М6. Потягивая кофе, я вежливо наблюдал, как она уплетала цыпленка, запеченного на вертеле.
– Кого он подразумевал под «старыми хрычами»? – спросил я. – Членов Федерации полиции?
– Папа твердит, что в этом деле было замешано гораздо больше народу, чем предстало перед судом.
– И нам не следует знать, что это за люди?
– Я просила и умоляла его, но вы сами слышали, что он говорит.
– Не вижу шансов вытащить его оттуда, пока он не расскажет мне всю подноготную. Предположим, я поверил в то, что Джонс совершил двойное убийство, но мне необходимо знать закулисную сторону этого дела. Неужели офицер полиции решился на убийство только затем, чтоб засадить Кинга в тюрьму до конца жизни? Они захватили его на месте преступления, с поличным, неужели этого недостаточно? Неужели его нельзя было осудить без мокрухи?
– Вы рассуждаете так, потому что ваш отец полицейский.
– Не все полицейские – взяточники.
– Значит, вы не верите, что он невиновен?
– Боюсь, что большинство тех, кого мы видели в комнате свиданий, утверждают, что невиновны.
– Я знаю, что отец был вором, но он никогда бы не пошел на убийство. Кинг славился своей выдержкой и спокойствием.
– Вы еще скажите, что он величайший в мире пацифист.
– Почему же он столько лет отрицает свою вину?
– Не знаю. Есть люди, которые сами себе не могут признаться в некоторых вещах.
– Отлично! Психология домохозяйки! Вы говорите, что он чуть не двадцать лет прятал голову в песок? Дейв, я обратилась к вам, потому что считала вас человеком умным…
– А я-то думал, что приглянулся вам.
– Прекратите! Теперь вы должны понимать, что папа не такой, как все. Столько лет тюремной жизни не сломили его. Что бы вы там ни говорили, а я никогда не поверю, что он убийца.
– Вы его дочь. А я даже не дальний родственник. Кстати, о родственниках, что там произошло у него с вашей матерью? Она не поверила в его невиновность и бросила его, не так ли?
– Бросать родных – это маленькая слабость моей матери, – сказала Марти. Выражение лица у нее стало замкнутое, и я заткнулся.
10
Марти позвонила только неделю спустя и, не поздоровавшись, напустилась на меня со словами:
– У вас все тот же нафталин в голове или появились свежие мысли?
– И перестал ли я бить свою жену? – парировал я.
С тех пор, как мы расстались после визита к ее отцу, я успел тщательно изучить материалы судебного дела и документы по апелляции, но чутье подсказывало мне, что пока нужно держать язык за зубами.
– Несмотря на вашу репутацию крутого сыщика, на прошлой неделе вы были не на высоте.
– По-моему, ни вы, ни ваш отец в моей помощи не нуждаетесь. Вам лучше обратиться к священнику.
– Ладно, послушайте, у меня есть новости. Я хочу вам кое-что показать.
– Тогда приезжайте ко мне в контору. Вы еще не забыли адрес?
– А ваша подруга, Жанин Уайт, если не ошибаюсь, она тоже там?
– Она в отпуске, возвращается на следующей неделе.
– Нам все-таки лучше встретиться на нейтральной территории.
У меня сложилось впечатление, что она не хочет показываться в «Робин Гуд Инвестигейшнз» не только из-за опасения рассердить Жанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Папа, – снова взмолилась Марти. – Но ведь другие люди идут на компромиссы.
– Это не люди – отребье.
– Тебя освободят, и мы будем жить вместе.
– Здесь или в любом другом месте я не могу чувствовать себя на свободе, пока не докажут, что меня подставил Джонс. Эй, мистер детектив Кьюнан! Все мои адвокаты упирали на то, что я начал палить в состоянии паники. Неужто ты думаешь, что двадцать лет назад я не мог без пушки справиться с одним копом?
– На вид вы не такой уж крепыш.
– Достаточно крепок, чтоб за двадцать лет не задохнуться в этой тюряге.
– Это не означает, что всю оставшуюся жизнь ты должен провести здесь, – продолжала настаивать Марти.
– Я уже привык, солнышко мое. Я знаю, что ты беспокоишься, но лучше уж я тут сдохну, и пусть идут все к чертовой матери.
– Дейв, ну скажите ему…
– Что мне сказать? Он прав. Если он полагает, что его подставили, у него нет причин взваливать на себя вину за два убийства.
Кинг посмотрел на меня и громко рассмеялся. Не так надрывно, как Марти, а просто и от всей души.
– Ты уверен, сынок, что ты родом не из Йоркшира? Они все там скажут – что вмажут. Или тебе приятно сознавать, что я тут буду гнить до конца дней своих? Всем вам, копам поганым, это нравится.
– Лично я ничего против вас не имею. Возможно, вы убили двоих, возможно, все произошло именно так, как вы рассказываете.
– Именно так.
Я смотрел на Кинга. Его глаза все так же загадочно поблескивали, на лице была написана решимость. Мне хотелось ударить его – так он был самоуверен и нахален в своей прокламируемой невинности.
Марти рассчитала верно: во мне зажглось безумное желание во что бы то ни стало доказать или опровергнуть все, что говорил ее отец. Глупо, конечно, – но такой уж у меня характер. И я произнес фатальную фразу:
– В таком случае помогите мне это доказать.
– Чего ради? Ты сказал, что твой старик не сумел подцепить Джонса, а в его распоряжении были все средства, какими располагает полиция.
– Все так, но некоторые из его коллег не горели желанием помогать ему… понимаете, о чем я веду речь.
– Да уж как не понять? Мне прекрасно известно, за какую сумму можно было в те времена купить полицейского. Вы думаете, отчего все эти подонки так счастливы, что упекли меня сюда за преступление, которое я не совершал? Потому что у них не было ни малейшего шанса привлечь меня за те, которые я действительно совершил.
– С тех пор много воды утекло… Теперь кто-то, может, и расколется, – предположил я.
– Брось это, сынок. Старые хрычи, которых я бы хотел вывести на чистую воду, ни за что этого не допустят. Им есть что терять. Иди своей дорогой. Марти – чудесная девочка, она заслуживает лучшего, нежели этот дутый Карлайл. Может, ты – ее судьба, кто знает?
Тут он от меня отвернулся. Беседа была окончена. На свидание с нами ему был отведен час, и я обрадовался, что он не попросил больше. Свидание напоминало визит в больницу, когда вы приходите к больному, вручаете ему пакет с виноградом, рассказываете, что на дворе дождь, и обнаруживаете, что говорить больше не о чем. Все оставшееся время отец и дочь восторженно вспоминали детство Марти.
Наконец раздался звонок, и мы поднялись, чтобы попрощаться. Я пошел вперед, оставив Марти наедине с отцом. Свежий воздух помог привести в порядок мои мозги.
Мы не сразу поехали обратно в Манчестер. Визит к отцу не расстроил аппетита Марти, и мы остановились перекусить в ресторанчике на шоссе М6. Потягивая кофе, я вежливо наблюдал, как она уплетала цыпленка, запеченного на вертеле.
– Кого он подразумевал под «старыми хрычами»? – спросил я. – Членов Федерации полиции?
– Папа твердит, что в этом деле было замешано гораздо больше народу, чем предстало перед судом.
– И нам не следует знать, что это за люди?
– Я просила и умоляла его, но вы сами слышали, что он говорит.
– Не вижу шансов вытащить его оттуда, пока он не расскажет мне всю подноготную. Предположим, я поверил в то, что Джонс совершил двойное убийство, но мне необходимо знать закулисную сторону этого дела. Неужели офицер полиции решился на убийство только затем, чтоб засадить Кинга в тюрьму до конца жизни? Они захватили его на месте преступления, с поличным, неужели этого недостаточно? Неужели его нельзя было осудить без мокрухи?
– Вы рассуждаете так, потому что ваш отец полицейский.
– Не все полицейские – взяточники.
– Значит, вы не верите, что он невиновен?
– Боюсь, что большинство тех, кого мы видели в комнате свиданий, утверждают, что невиновны.
– Я знаю, что отец был вором, но он никогда бы не пошел на убийство. Кинг славился своей выдержкой и спокойствием.
– Вы еще скажите, что он величайший в мире пацифист.
– Почему же он столько лет отрицает свою вину?
– Не знаю. Есть люди, которые сами себе не могут признаться в некоторых вещах.
– Отлично! Психология домохозяйки! Вы говорите, что он чуть не двадцать лет прятал голову в песок? Дейв, я обратилась к вам, потому что считала вас человеком умным…
– А я-то думал, что приглянулся вам.
– Прекратите! Теперь вы должны понимать, что папа не такой, как все. Столько лет тюремной жизни не сломили его. Что бы вы там ни говорили, а я никогда не поверю, что он убийца.
– Вы его дочь. А я даже не дальний родственник. Кстати, о родственниках, что там произошло у него с вашей матерью? Она не поверила в его невиновность и бросила его, не так ли?
– Бросать родных – это маленькая слабость моей матери, – сказала Марти. Выражение лица у нее стало замкнутое, и я заткнулся.
10
Марти позвонила только неделю спустя и, не поздоровавшись, напустилась на меня со словами:
– У вас все тот же нафталин в голове или появились свежие мысли?
– И перестал ли я бить свою жену? – парировал я.
С тех пор, как мы расстались после визита к ее отцу, я успел тщательно изучить материалы судебного дела и документы по апелляции, но чутье подсказывало мне, что пока нужно держать язык за зубами.
– Несмотря на вашу репутацию крутого сыщика, на прошлой неделе вы были не на высоте.
– По-моему, ни вы, ни ваш отец в моей помощи не нуждаетесь. Вам лучше обратиться к священнику.
– Ладно, послушайте, у меня есть новости. Я хочу вам кое-что показать.
– Тогда приезжайте ко мне в контору. Вы еще не забыли адрес?
– А ваша подруга, Жанин Уайт, если не ошибаюсь, она тоже там?
– Она в отпуске, возвращается на следующей неделе.
– Нам все-таки лучше встретиться на нейтральной территории.
У меня сложилось впечатление, что она не хочет показываться в «Робин Гуд Инвестигейшнз» не только из-за опасения рассердить Жанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113