— Я это понял сразу, тут же опрометью кинулся в спортивный магазин и купил два велосипеда. Зачем, Спросите, столько? Об этом узнаете позже. А как покажут дальнейшие события, мне мало будет и двух, — загадочно проговорил Бурбур. — Э-э, я все равно вижу сомнение на ваших лицах. Вижу, вижу! И вы чертовски правы, обычным способом мне бы не удалось вас догнать. Но, на мое счастье, в тот момент проходила международная гонка Краснодар — Сочи. Я не мешкая влился в гонку, а там ее бешеная скорость увлекла меня за собой. Мне оставалось одно: крутить педали и слушать гул вашего вертолета. Да, да, вы, сами того не зная, летели над моей головой. Когда мой велосипед устал, я пересел на свежий. Потом сменил и его, купив новый в придорожном магазине. Так я загнал еще пять велосипедов. Как раньше гонцы со спешной вестью загоняли своих бедных коней. Велосипеды же моих соперников к этому времени выбились из сил, и я, точно вихрь, первым пересек финишную черту. Правда, медаль вручили другому. А то бы я показал. Но если не верите, я дам…
— Мы верим, верим, — поспешно остановил его командир.
А ливень не унимался и даже достиг морских глубин. И тут хлестал как из ведра. Под его струями обитатели дна, не привыкшие к такому разгулу стихии, разбежались кто куда. Морские звезды залезли в гроты, рыбы да коньки укрылись в зарослях кораллов, моллюски замкнулись в своей скорлупе, крабы зарылись в песок с головой. Словом, за стеклами иллюминаторов простирался такой же, будто бы неживой, пейзаж, как и на суше.
Поэтому путешественники были очень удивлены, когда в подводную лодку кто-то постучался, и затем к стеклу иллюминатора извне жадно прилипло настоящее человеческое лицо со вставшими дыбом усами и мокрой бородой, с косиц которой ручьями струилась вода.
— Командир! К нам просится водолаз! — лихо отрапортовал капитан Петров, окончательно спутав себя с прежним юнгой.
— Бедолага наверняка заблудился среди морских кущ, — сказал великий астронавт. — Приказываю открыть люк!
Как в былые времена, его экипаж блеснул сноровкой. На счет «три!» — а цифры выкрикивал повар, который сидел сложа руки, — бравые подводники приоткрыли люк, ударив по носу водный поток, готовый ринуться в беззащитную субмарину и затопить все отсеки. Поток отпрянул назад, и бородатый незнакомец, воспользовавшись благоприятным моментом, шустро прошмыгнул в сухое и теплое, залитое домашним электрическим светом чрево субмарины. В дружеские объятия своих гостеприимных спасителей. Те тотчас же захлопнули люк. И успели в самый раз. Придя в себя, лавина воды в превеликой досаде бросилась в атаку и наткнулась на глухую броню.
— Уф, промок до костей. Такого сумасшедшего ливня здесь никогда еще не случалось. Видно, что-то там у вас, на суше, стряслось, — посетовал спасенный, отжимая длинную, до пояса, зеленую, видно от сырости, бороду.
Но что еще удивительнее, он был без скафандра! Зато на патлатой голове загадочного гостя сидела нахлобученная набекрень корона, и сам он был облачен в царскую мантию, отороченную вместо горностая дорогой паюсной икрой. Впрочем, его роскошное одеяние сейчас имело унылый вид — свисало с его плеч наподобие мокрой тряпки.
Путешественники смотрели на этого необычного человека, открыв от изумления рты и остолбенев. И лишь великий астронавт, повидавший на своем веку, кажется, все, сохранил присущее ему хладнокровие.
— «Дела давно минувших дней»? — спросил он, испытующе глядя в лицо незнакомца.
— «Преданья старины глубокой…» — продолжил тот. — Не вы одни читали «Руслана и Людмилу», — сказал он с обидой.
— Судя по всему, вы морской царь, — промолвил Аскольд Витальевич, стараясь загладить вину. — Хотя, признаться, до нашей встречи я полагал, будто морские цари водятся только в сказках.
— Я тоже раньше так считал, — ответил монарх откровенностью на откровенность. — Пока самому не пришлось стать взаправдашним морским царем. А коль я им стал, позвольте потребовать у вас чашечку горячего чая. И немедля! Во-первых: я продрог до костей. А во-вторых: давно не пил сухопутного чая. У нас, в нашем царстве, сплошная морская вода. Тут она и чай, и кофе, и компот.
— Повар! Приготовьте его величеству горячий чай! — распорядился командир.
— А вас я уже где-то встречал. Уж больно мне знакомо ваше лицо, — посуровел царь, всего лишь раз взглянув на Бурбура пронзительным царским оком.
— Ваше величество! Это не я! Это сделал кто-то другой! — залепетал перетрусивший повар. Но ему на помощь поспешила Марина:
— Вы, наверно, его спутали с Барбаром. Они близнецы, — сказала она, смеясь. — Мы его тоже перепутали в первый раз.
— Точно! — вскричал повар, хлопнув себя по лбу. — А я-то думаю: за кого меня приняли? Ну, конечно, за моего любимого брата Барбара!
— Жаль, что вы не Барбар, — простодушно произнес морской владыка. — Попадись он под мою тяжелую царскую руку, уж я бы ему припомнил все… Впрочем, это другая история. К томуже, я слышал, он покаялся, стал примерным отшельником.
Когда морской царь обогрелся, выхлебал, отдуваясь и вытирая со лба пот, три полные чашки чая, Аскольд Витальевич вежливо проговорил:
— Теперь, государь, вы должны исполнить положенный в таких случаях ритуал. Поведать историю вашей жизни. От и до. Украшая свой рассказ живописными деталями и буйной фантазией. А мы выслушаем его до конца, даже если он будет длинным и скучным.
— Командир! Такой рассказ уже устарел, — деликатно вмешался капитан Петров. — В наше время быка сразу берут за рога. Излагают суть без лишних слов.
— Не может быть! — нахмурился командир.
— Увы, это так, — подтвердил царь. — А жаль. У нас тут не поговоришь. Все немы, как и рыбы. Но я, хоть и своенравен, и спесив, как все самодержцы, вынужден следовать нынешней моде. А посему поведаю вам только голую правду. Итак, поехали! — И он отодвинул пустую чашку, создавая простор для своего рассказа.
Экипаж тотчас расселся вокруг стола и затаил дыхание, дабы не пропустить ни одного важного слова.
— Как и вы:, я родился на суше. В маленьком приморском городке, — начал царь. — Мои родители… Нет, это, пожалуй, можно пропустить… И это… И это… Я рос… Тоже мимо… Вот! Когда мне исполнилось восемнадцать, меня на улице остановил незнакомый толстяк, вылитый вы, — и рассказчик указал перстом на Бурбура. — Он назвался Бар-баром, обнял за плечи и увлек в темную подворотню. А там принялся искушать, расхваливая на все лады вольготную жизнь хулиганов. Мол, и какая она разудалая, и какая развеселая… Я поддался его наущениям, ступил на скользкий путь: стал безобразничать, всячески нарушая общественный порядок. Но однажды, отняв у малого дитя его любимую игрушку, которая лично мне была не нужна, я прозрел и решил вернуться на правильный путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74