— завопил матрос.
— Лимонад здоровый, как лошадь. Я пошутил! Это моя телеграмма!
— Все закончилось для вас благополучно. Тут еще немало нетронутых бутылок. Хватит вам продержаться первое время, пока не доставят новую партию лимонада, — не протанцевал, а машинально сказал командир танцорам на земном языке.
И случилось нечто удивительное: местные жители его на этот раз поняли.Видно, такая огромная радость в одно мгновение обучила их другому языку.
Земляне простились с танцорами и направились к своему кораблю. Однако на полпути командир что-то вспомнил и, обернувшись, произнес:
— «Идет направо, песнь заводит…»
— «Налево сказку говорит…» Знаем, Аскольд Витальевич. Даже мы читали «Руслана и Людмилу», — смеясь, ответили танцоры на вполне приличном земном языке.
Когда «Сестрица» вернулась на прежний курс, командир спросил механика и матроса, а заодно и «Сестрицу»:
— Что произошло? И каким образом вы оказались на Танцоре?
— Мы сами не знаем. Проснулись, а за окном Танцор, — быстро ответил Бурбур, усиленно подмигивая Кузьме.
— Это все он, матрос. Давно искушал «Сестрицу»: мол, ему известно одно местечко, где безбрежное море лимонада. Можно смотаться туда и искупаться вдосталь. Звездолетиха-то наша ему возражала: командир, штурман, стюардесса, юнга да сыщик будут против. Он, матрос, и скажи: «А мы их оставим тут. На обратном пути заберем. Лет через пять!»
— Мне ее стало жаль. Она давно не видела свой любимый напиток, — пояснил Бурбур, пытаясь оправдаться. — И потом, вы сами обещали. Мол, впереди «Сестрицу» ждет полный бассейн.
— После возвращения, — напомнили все остальные.
— Значит, я не понял, — солгал матрос. — И вообще, что это такое?! Моему любимому братишке, понимаешь, угрожает какая-то неведомая опасность. А я, понимаешь, вытворяю черт знает что!
— Не переживайте. Мы успеем, — сказал командир. — Надеюсь, теперь-то нас никто не остановит!
Мимо снова понеслись парсеки. Они таяли за кормой в космической темноте. И наконец остался последний из них, самый стойкий. Но теперь до астероида Барбарова Пустынь было подать рукой.
Командир так и сказал своему штурману:
— Посмотрите в перископ. Если мне не изменяет память, ровно через час в поле нашего зрения должец появиться тот самый некогда необитаемый астероид, с которого мы сняли Барбара, ныне ставший его скромной обителью.
Штурман припал глазами к окулярам перископа и взволнованно воскликнул:
— Командир! Запрещающий знак! Дальше проезд закрыт.
Аскольд Витальевич распорядился включить тормоза и сменил штурмана возле перископа. Перед ним и впрямь висел красный круг. Посредине его был изображен белый прямоугольник, именуемый « кирпичом «.
— Придется сделать небольшой крюк. Мы подойдем к астероиду сбоку, — не теряясь, решил великий астронавт и подал команду: — Право руля!
Но справа тоже висел «кирпич». Такой же был и слева.
— Что ж, повернем назад и поищем новый путь, — сказал командир, демонстрируя свое знаменитое хладнокровие.
Однако и развернувшись на все сто восемьдесят градусов, наши герои снова натолкнулись на тот же запрещающий указатель. Все дороги перед «Сестрицей» были перекрыты.
— Нас обложили! — воскликнул юнга.
— Да, это похоже на западню, — нахмурился командир. — Кому-то очень не хочется, чтобы мы попали на астероид. Видно, у Барбара уже начались неприятности. Будем искать выход из этой коварной ловушки. И прежде всего пошлем отряд разведчиков. Пусть они изучат обстановку.
— Давайте я пойду один! Лучшего разведчика вам не найти! — торопливо вызвался Бурбур. Он так и рвался на палубу.
— На разведку пойдут… я и сыщик, — сказал командир, как отрубил.
— И чего вам не сидится?! Здесь светло и тепло, — засуетился Бурбур, будто ненароком загораживая трап, ведущий к люку.
Но разведчикам все-таки удалось обойти матроса. Они ушли на боевое задание, в космическую тьму. И почти тотчас вернулись в корабль. Первым по трапу спустился сыщик. Он нес перед собой, как вещественное доказательство неимоверной важности, кусок какой-то бумаги.
— Вот этим кто-то залепил наш перископ, — сказал сыщик и показал кусок бумаги. На нем был нарисован неровный красный круг. А в центре неизвестный художник оставил белый прямоугольник, тот самый строгий «кирпич».
— Это моя губная помада! — ахнула стюардесса. — А я-то ее искала. Хотя я уже не в том… то есть еще не в том возрасте, когда красят губы. Но все равно, думаю, куда она делась?
— Матрос, а чем вы испачкали руки? Этаким красным? — насторожился сыщик.
— Ничем, — ответил Бурбур, пряча руки за спину. — Это я обжегся… крапивой.
— Помилуйте! Откуда у нас на корабле взяться крапиве? — воскликнули все остальные.
— Командир, не вы ли утверждали, и не раз, будто в космосе чего только не случается? — нахально спросил Бурбур.
— Да, я так говорил, и действительно не раз, — честно признал великий астронавт.
— Вот и крапива была и куда-то ушла. Честное слово! — поклялся матрос.
— Ну, если честное слово, — уныло промямлили все остальные.
— А кусок бумаги выдран из нашей навигационной карты, — тут же задумчиво произнес штурман. — Я еще гадал: откуда во Вселенной вдруг взялась такая дыра? Неужели, пока мы спали, произошлаглобальная катастрофа? А все, оказывается, объясняется очень просто.
Как ученый, Петенька был даже несколько разочарован.
— Ночью, как вы знаете, я бодрствую, — вмешался Кузьма. — Подзаряжаюсь, а потом шастаю по отсекам. От нечего делать. Так вот, под утро я заглянул в штурманскую и там увидел нашего матроса. Он склонился над картой. Я еще подумал: чего это ему не спится?
— Я карту не трогал. Только поглядел, сколько еще лететь до астероида? Не забывайте: там мой несчастный единственный брат, — сварливо ответил матрос.
— Кто бы это ни сделал, шут с ним, — великодушно промолвил командир. — Все равно у него ничего не вышло. Через час мы будем на астероиде.
— Но я могу снова дать честное слово, — на всякий случай предупредил Бурбур.
— Нет, нет, держите его при себе, — взмолились все остальные.
Тем не менее весь оставшийся час матрос, прохаживаясь по отсекам, на все лады распевал:
«Честное слово… честное слово…» И многозначительно подмигивал своим спутникам. А те прямо-таки не знали, куда от него деться.
— Командир, что делать с дырявой картой? — спросил штурман. — Может, выбросить и нарисовать другую?
— Порвать ее — ив люк! Всего-то делов, — предложил Бурбур, оказавшийся тут как тут, и уже протянул к карте руку.
— Не спешите! — остановил его командир. — Оставим эту карту. Почему-то мне кажется, настанет момент, и дыра сыграет в нашем приключении какую-то важную роль. Видимо, тот, кто выдрал этот клок, сам того не зная, допустил существенную ошибку, — произнес он, задумчиво изучая дыру, пытаясь проникнуть мыслью за ее рваные края.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Лимонад здоровый, как лошадь. Я пошутил! Это моя телеграмма!
— Все закончилось для вас благополучно. Тут еще немало нетронутых бутылок. Хватит вам продержаться первое время, пока не доставят новую партию лимонада, — не протанцевал, а машинально сказал командир танцорам на земном языке.
И случилось нечто удивительное: местные жители его на этот раз поняли.Видно, такая огромная радость в одно мгновение обучила их другому языку.
Земляне простились с танцорами и направились к своему кораблю. Однако на полпути командир что-то вспомнил и, обернувшись, произнес:
— «Идет направо, песнь заводит…»
— «Налево сказку говорит…» Знаем, Аскольд Витальевич. Даже мы читали «Руслана и Людмилу», — смеясь, ответили танцоры на вполне приличном земном языке.
Когда «Сестрица» вернулась на прежний курс, командир спросил механика и матроса, а заодно и «Сестрицу»:
— Что произошло? И каким образом вы оказались на Танцоре?
— Мы сами не знаем. Проснулись, а за окном Танцор, — быстро ответил Бурбур, усиленно подмигивая Кузьме.
— Это все он, матрос. Давно искушал «Сестрицу»: мол, ему известно одно местечко, где безбрежное море лимонада. Можно смотаться туда и искупаться вдосталь. Звездолетиха-то наша ему возражала: командир, штурман, стюардесса, юнга да сыщик будут против. Он, матрос, и скажи: «А мы их оставим тут. На обратном пути заберем. Лет через пять!»
— Мне ее стало жаль. Она давно не видела свой любимый напиток, — пояснил Бурбур, пытаясь оправдаться. — И потом, вы сами обещали. Мол, впереди «Сестрицу» ждет полный бассейн.
— После возвращения, — напомнили все остальные.
— Значит, я не понял, — солгал матрос. — И вообще, что это такое?! Моему любимому братишке, понимаешь, угрожает какая-то неведомая опасность. А я, понимаешь, вытворяю черт знает что!
— Не переживайте. Мы успеем, — сказал командир. — Надеюсь, теперь-то нас никто не остановит!
Мимо снова понеслись парсеки. Они таяли за кормой в космической темноте. И наконец остался последний из них, самый стойкий. Но теперь до астероида Барбарова Пустынь было подать рукой.
Командир так и сказал своему штурману:
— Посмотрите в перископ. Если мне не изменяет память, ровно через час в поле нашего зрения должец появиться тот самый некогда необитаемый астероид, с которого мы сняли Барбара, ныне ставший его скромной обителью.
Штурман припал глазами к окулярам перископа и взволнованно воскликнул:
— Командир! Запрещающий знак! Дальше проезд закрыт.
Аскольд Витальевич распорядился включить тормоза и сменил штурмана возле перископа. Перед ним и впрямь висел красный круг. Посредине его был изображен белый прямоугольник, именуемый « кирпичом «.
— Придется сделать небольшой крюк. Мы подойдем к астероиду сбоку, — не теряясь, решил великий астронавт и подал команду: — Право руля!
Но справа тоже висел «кирпич». Такой же был и слева.
— Что ж, повернем назад и поищем новый путь, — сказал командир, демонстрируя свое знаменитое хладнокровие.
Однако и развернувшись на все сто восемьдесят градусов, наши герои снова натолкнулись на тот же запрещающий указатель. Все дороги перед «Сестрицей» были перекрыты.
— Нас обложили! — воскликнул юнга.
— Да, это похоже на западню, — нахмурился командир. — Кому-то очень не хочется, чтобы мы попали на астероид. Видно, у Барбара уже начались неприятности. Будем искать выход из этой коварной ловушки. И прежде всего пошлем отряд разведчиков. Пусть они изучат обстановку.
— Давайте я пойду один! Лучшего разведчика вам не найти! — торопливо вызвался Бурбур. Он так и рвался на палубу.
— На разведку пойдут… я и сыщик, — сказал командир, как отрубил.
— И чего вам не сидится?! Здесь светло и тепло, — засуетился Бурбур, будто ненароком загораживая трап, ведущий к люку.
Но разведчикам все-таки удалось обойти матроса. Они ушли на боевое задание, в космическую тьму. И почти тотчас вернулись в корабль. Первым по трапу спустился сыщик. Он нес перед собой, как вещественное доказательство неимоверной важности, кусок какой-то бумаги.
— Вот этим кто-то залепил наш перископ, — сказал сыщик и показал кусок бумаги. На нем был нарисован неровный красный круг. А в центре неизвестный художник оставил белый прямоугольник, тот самый строгий «кирпич».
— Это моя губная помада! — ахнула стюардесса. — А я-то ее искала. Хотя я уже не в том… то есть еще не в том возрасте, когда красят губы. Но все равно, думаю, куда она делась?
— Матрос, а чем вы испачкали руки? Этаким красным? — насторожился сыщик.
— Ничем, — ответил Бурбур, пряча руки за спину. — Это я обжегся… крапивой.
— Помилуйте! Откуда у нас на корабле взяться крапиве? — воскликнули все остальные.
— Командир, не вы ли утверждали, и не раз, будто в космосе чего только не случается? — нахально спросил Бурбур.
— Да, я так говорил, и действительно не раз, — честно признал великий астронавт.
— Вот и крапива была и куда-то ушла. Честное слово! — поклялся матрос.
— Ну, если честное слово, — уныло промямлили все остальные.
— А кусок бумаги выдран из нашей навигационной карты, — тут же задумчиво произнес штурман. — Я еще гадал: откуда во Вселенной вдруг взялась такая дыра? Неужели, пока мы спали, произошлаглобальная катастрофа? А все, оказывается, объясняется очень просто.
Как ученый, Петенька был даже несколько разочарован.
— Ночью, как вы знаете, я бодрствую, — вмешался Кузьма. — Подзаряжаюсь, а потом шастаю по отсекам. От нечего делать. Так вот, под утро я заглянул в штурманскую и там увидел нашего матроса. Он склонился над картой. Я еще подумал: чего это ему не спится?
— Я карту не трогал. Только поглядел, сколько еще лететь до астероида? Не забывайте: там мой несчастный единственный брат, — сварливо ответил матрос.
— Кто бы это ни сделал, шут с ним, — великодушно промолвил командир. — Все равно у него ничего не вышло. Через час мы будем на астероиде.
— Но я могу снова дать честное слово, — на всякий случай предупредил Бурбур.
— Нет, нет, держите его при себе, — взмолились все остальные.
Тем не менее весь оставшийся час матрос, прохаживаясь по отсекам, на все лады распевал:
«Честное слово… честное слово…» И многозначительно подмигивал своим спутникам. А те прямо-таки не знали, куда от него деться.
— Командир, что делать с дырявой картой? — спросил штурман. — Может, выбросить и нарисовать другую?
— Порвать ее — ив люк! Всего-то делов, — предложил Бурбур, оказавшийся тут как тут, и уже протянул к карте руку.
— Не спешите! — остановил его командир. — Оставим эту карту. Почему-то мне кажется, настанет момент, и дыра сыграет в нашем приключении какую-то важную роль. Видимо, тот, кто выдрал этот клок, сам того не зная, допустил существенную ошибку, — произнес он, задумчиво изучая дыру, пытаясь проникнуть мыслью за ее рваные края.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74