«Так вот какова она. Боль», — догадался никогда не болевший Аскольд Витальевич и решительно последовал вниз. Там его ждали соратники — у подножия винтовой лестницы, откуда они начинали свое восхождение в темницу.
Приземлившись, командир тут же хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Сгоряча мы забыли самое главное! Закрепить канат! Он не привязан! И в подтверждение его слов канат рухнул сверху наземь и свернулся кольцом у ног командира.
— Так ведь его привязать-то было совершенно не к чему. В темнице ни вбитого тебе гвоздя, ни отопительной батареи, — вспомнил востроглазый юнга.
— Тогда почему он не свалился сразу? — удивились самые недогадливые беглецы.
— Его нечаянно застали врасплох. К счастью, нам попался канат-тугодум. Ему и в голову не пришло, что мы можем спуститься не по правилам. А когда спохватился, мы уже были здесь. Или, может, он не знает простейшей физики, — предположил командир.
— Он прикинулся, будто не заметил. Хотел нам помочь! Не забывайте: его сплели из преданной мне бороды. А что касается физики, она ее знает назубок, — рассердился за канат Мульти-Пульти.
И у самого каната был обиженный вид.
— Извините нас, уважаемый канат. Нам это не пришло в голову, — повинился Аскольд Витальевич по негласному поручению своей команды. — И вы, юнга, молодчина. Доложи вы нам вовремя о своем неприятном открытии, и мы бы не смогли использовать канат. Угодили бы в беспощадные когти Боли. Так что забывчивость иногда приносит пользу. Но только в исполнении юнг, — добавил он, спохватившись.
— Командир! Можно, по забывчивости я кинусь в кабинет Помса первым? Даже впереди вас? — спросил нетерпеливый юнга, готовый бежать по лестнице вверх.
— Но прежде мы должны освободить того» кто сидит в печенке, — остановил его командир. — Может, наше промедление станет для этого узника роковым. Ведите нас в печенку! Вы будете нашим проводником, — сказал он майору.
В пьедестале было по-прежнему глухо и безлюдно. И потому наши герои без особых помех у ну, разве что вспугнув по дороге стаю летучих мышей, взбежали на винтовую лестницу и устремились по ступеням ввысь, на помощь незнакомому бедняге, который уже стал им верным товарищем, а для Сапи и вовсе закадычным другом.
Майор привел их к двери с музейной табличкой «Печень гения» и массивным амбарным замком. Саня вспомнил сказку о храбром портном и сжал замок своей могучей ладонью. Через се-кунду-вторую из замка закапала ржавая вода, и он стал похож на выжатый творог. После чего его соскребли с двери.
Честь объявить узнику о том, что он свободен, была единодушно предоставлена великому астронавту. При этом были учтены и его величественная осанка, и прекрасно поставленный громовой голос. Но прежде чем вступить в темницу, командир вежливо постучал в дверь.
— Милости прошу! Если сумеете войти. А если у вас все-таки получится, прошу заранее извинить за непрезентабельный вид моей обители, — послышался из темницы приятный баритон. Слышалось в нем нечто этакое барское.
— Нет, это вы нас извините за то, что явились без приглашения, — ответил великий астронавт, распахивая дверь, точно врата, и переступая порог. — Но мы пришли объявить: «Мой друг! Вы свободны! Выходите!» — Мощный голос командира раскатился под сводами печени и впрямь наподобие летнего грома.
В ответ на его трубный призыв из тьмы страшного узилища появился незнакомый мужчина. Но незнакомый лишь на первый взгляд, а на второй — земляне поняли, что знают этого человека всю жизнь.
— Здравствуйте, Иван Петрович Белкин! — взволнованно приветствовал Аскольд Витальевич важного узника.
— Господа, как вы меня узнали? По-моему, я не имел чести с вами встречаться раньше? — удивился тот, кого назвали Белкиным.
Его недоумение вызвало у землян и Мульти-Пульти дружную улыбку.
— Да как же вас не узнать?! — воскликнул командир. — Ну-ка, сыщик, вам слово!
— «…был росту среднего, глаза имел серые, волосы русые, нос прямой; лицом был бел и худощав», — доложил сыщик. — Как видите, приметы совпадают! Это вы написали «Повести покойного Белкина» . У нас есть свидетель — Александр Сергеевич Пушкин! Но… свидетель также показал, что вы «покойный». А вы живы и здоровы. Вот перед нами. Как это, по-вашему, надо понимать? — спросил он в отчаянии, не в силах совладать со своей сыщицкой натурой.
— Иван Петрович — персонаж. А персонажи бессмертны! — опередил Белкина командир. — Разумеется, те, кого породил истинный гений.
— Но «Повести» не моя заслуга, — засмущался Белкин. — Надеюсь, вы понимаете, что их сочинил сам господин Пушкин. Хотя некоторые люди приняли его вымысел за чистую монету. Они убеждены, будто «Повести» и впрямь написал ваш покорный слуга. И у меня-де действительно остались неопубликованные рукописи. И когда же, мол, я их издам?
— Признаться, я тоже думал так, — вздохнул Мульти-Пульти. — Но не знал, как вас найти. Хотел прочесть.
— Вот-вот. Потому-то мой автор и нарек меня «покойным Белкиным», дабы уберечь от особо назойливых читателей и мошенников разного рода. Но, увы, это не помогло. И в конце концов я оказался здесь, — помрачнел Белкин.
— Но как это могло случиться?! — вскричали все.
— Меня на свою планету завлек писатель Помс. Ну где еще искать свой угол персонажу, как не на придуманной планете, среди других персонажей? Помс обещал мне уединение и покой. Но на самом деле он решил завладеть моим несуществующим романом да издать его под собственным именем. Мои уверения в том, что роман всего лишь фантазия Пушкина, отскакивали от него, точно от стены. Он топал ногами и кричал на меня: «Ты сгинешь в моей печенке, если не укажешь, где твой роман!» Но я не могу ему дать то, чего нет. И потому томлюсь здесь уже не один год. — Так закончил Иван Петрович Белкин свой печальный рассказ и опустил голову.
— Но, сударь, с этой минуты вы свободны! В вашей воле покинуть и печенку Помса, и сам памятник! — с удовольствием повторил великий астронавт эффектную реплику, которую освободители произносят с особым наслаждением и которая для уха узника звучит слаще самой божественной музыки.
— Господа! Примите мою глубочайшую признательность! — искренне поблагодарил Белкин. — Печенку я покину тотчас и с превеликим удовольствием. Но, с вашего позволения, я бы на некоторое время задержался в самом памятнике. Хочу заглянуть в «Книгу» Помса. Ибо меня с первых же дней заточения занимает вопрос: «Зачем нужны господину Помсу чужие рукописи, коль у него уже есть собственная, как он говорит, гениальная „Книга“?
— Тогда присоединяйтесь к нам. Нас тоже интересует эта «Книга», которая, судя по всему, уже стала легендарной, — торжественно ответил великий астронавт.
Белкин открыл было рот, намереваясь поблагодарить за приглашение, но сверху в этот момент донеслись отчаянные вопли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Приземлившись, командир тут же хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Сгоряча мы забыли самое главное! Закрепить канат! Он не привязан! И в подтверждение его слов канат рухнул сверху наземь и свернулся кольцом у ног командира.
— Так ведь его привязать-то было совершенно не к чему. В темнице ни вбитого тебе гвоздя, ни отопительной батареи, — вспомнил востроглазый юнга.
— Тогда почему он не свалился сразу? — удивились самые недогадливые беглецы.
— Его нечаянно застали врасплох. К счастью, нам попался канат-тугодум. Ему и в голову не пришло, что мы можем спуститься не по правилам. А когда спохватился, мы уже были здесь. Или, может, он не знает простейшей физики, — предположил командир.
— Он прикинулся, будто не заметил. Хотел нам помочь! Не забывайте: его сплели из преданной мне бороды. А что касается физики, она ее знает назубок, — рассердился за канат Мульти-Пульти.
И у самого каната был обиженный вид.
— Извините нас, уважаемый канат. Нам это не пришло в голову, — повинился Аскольд Витальевич по негласному поручению своей команды. — И вы, юнга, молодчина. Доложи вы нам вовремя о своем неприятном открытии, и мы бы не смогли использовать канат. Угодили бы в беспощадные когти Боли. Так что забывчивость иногда приносит пользу. Но только в исполнении юнг, — добавил он, спохватившись.
— Командир! Можно, по забывчивости я кинусь в кабинет Помса первым? Даже впереди вас? — спросил нетерпеливый юнга, готовый бежать по лестнице вверх.
— Но прежде мы должны освободить того» кто сидит в печенке, — остановил его командир. — Может, наше промедление станет для этого узника роковым. Ведите нас в печенку! Вы будете нашим проводником, — сказал он майору.
В пьедестале было по-прежнему глухо и безлюдно. И потому наши герои без особых помех у ну, разве что вспугнув по дороге стаю летучих мышей, взбежали на винтовую лестницу и устремились по ступеням ввысь, на помощь незнакомому бедняге, который уже стал им верным товарищем, а для Сапи и вовсе закадычным другом.
Майор привел их к двери с музейной табличкой «Печень гения» и массивным амбарным замком. Саня вспомнил сказку о храбром портном и сжал замок своей могучей ладонью. Через се-кунду-вторую из замка закапала ржавая вода, и он стал похож на выжатый творог. После чего его соскребли с двери.
Честь объявить узнику о том, что он свободен, была единодушно предоставлена великому астронавту. При этом были учтены и его величественная осанка, и прекрасно поставленный громовой голос. Но прежде чем вступить в темницу, командир вежливо постучал в дверь.
— Милости прошу! Если сумеете войти. А если у вас все-таки получится, прошу заранее извинить за непрезентабельный вид моей обители, — послышался из темницы приятный баритон. Слышалось в нем нечто этакое барское.
— Нет, это вы нас извините за то, что явились без приглашения, — ответил великий астронавт, распахивая дверь, точно врата, и переступая порог. — Но мы пришли объявить: «Мой друг! Вы свободны! Выходите!» — Мощный голос командира раскатился под сводами печени и впрямь наподобие летнего грома.
В ответ на его трубный призыв из тьмы страшного узилища появился незнакомый мужчина. Но незнакомый лишь на первый взгляд, а на второй — земляне поняли, что знают этого человека всю жизнь.
— Здравствуйте, Иван Петрович Белкин! — взволнованно приветствовал Аскольд Витальевич важного узника.
— Господа, как вы меня узнали? По-моему, я не имел чести с вами встречаться раньше? — удивился тот, кого назвали Белкиным.
Его недоумение вызвало у землян и Мульти-Пульти дружную улыбку.
— Да как же вас не узнать?! — воскликнул командир. — Ну-ка, сыщик, вам слово!
— «…был росту среднего, глаза имел серые, волосы русые, нос прямой; лицом был бел и худощав», — доложил сыщик. — Как видите, приметы совпадают! Это вы написали «Повести покойного Белкина» . У нас есть свидетель — Александр Сергеевич Пушкин! Но… свидетель также показал, что вы «покойный». А вы живы и здоровы. Вот перед нами. Как это, по-вашему, надо понимать? — спросил он в отчаянии, не в силах совладать со своей сыщицкой натурой.
— Иван Петрович — персонаж. А персонажи бессмертны! — опередил Белкина командир. — Разумеется, те, кого породил истинный гений.
— Но «Повести» не моя заслуга, — засмущался Белкин. — Надеюсь, вы понимаете, что их сочинил сам господин Пушкин. Хотя некоторые люди приняли его вымысел за чистую монету. Они убеждены, будто «Повести» и впрямь написал ваш покорный слуга. И у меня-де действительно остались неопубликованные рукописи. И когда же, мол, я их издам?
— Признаться, я тоже думал так, — вздохнул Мульти-Пульти. — Но не знал, как вас найти. Хотел прочесть.
— Вот-вот. Потому-то мой автор и нарек меня «покойным Белкиным», дабы уберечь от особо назойливых читателей и мошенников разного рода. Но, увы, это не помогло. И в конце концов я оказался здесь, — помрачнел Белкин.
— Но как это могло случиться?! — вскричали все.
— Меня на свою планету завлек писатель Помс. Ну где еще искать свой угол персонажу, как не на придуманной планете, среди других персонажей? Помс обещал мне уединение и покой. Но на самом деле он решил завладеть моим несуществующим романом да издать его под собственным именем. Мои уверения в том, что роман всего лишь фантазия Пушкина, отскакивали от него, точно от стены. Он топал ногами и кричал на меня: «Ты сгинешь в моей печенке, если не укажешь, где твой роман!» Но я не могу ему дать то, чего нет. И потому томлюсь здесь уже не один год. — Так закончил Иван Петрович Белкин свой печальный рассказ и опустил голову.
— Но, сударь, с этой минуты вы свободны! В вашей воле покинуть и печенку Помса, и сам памятник! — с удовольствием повторил великий астронавт эффектную реплику, которую освободители произносят с особым наслаждением и которая для уха узника звучит слаще самой божественной музыки.
— Господа! Примите мою глубочайшую признательность! — искренне поблагодарил Белкин. — Печенку я покину тотчас и с превеликим удовольствием. Но, с вашего позволения, я бы на некоторое время задержался в самом памятнике. Хочу заглянуть в «Книгу» Помса. Ибо меня с первых же дней заточения занимает вопрос: «Зачем нужны господину Помсу чужие рукописи, коль у него уже есть собственная, как он говорит, гениальная „Книга“?
— Тогда присоединяйтесь к нам. Нас тоже интересует эта «Книга», которая, судя по всему, уже стала легендарной, — торжественно ответил великий астронавт.
Белкин открыл было рот, намереваясь поблагодарить за приглашение, но сверху в этот момент донеслись отчаянные вопли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74