И еще одну дружескую услугу оказывал ему теперь мистер Вегг изо дня в день. После того как кончалось чтение и благодетель уходил из «Приюта», Вегг неизменно провожал домой мистера Венуса. Само собой разумеется, он так же неизменно просил разрешения полюбоваться документом, которым они с Венусом владели совместно, никогда, однако, не упуская случая заметить, что одно только наслаждение поучительной беседой мистера Венуса снова заманило его до самого Клеркенуэла, а уж раз он дошел до места, завлеченный светскими дарованиями мистера В., то уж кстати попросит разрешения проделать ту пустяковую формальность, так только, для порядка.
— Разве я не знаю, сэр, — прибавлял обычно мистер Вегг, — что человек с вашей чувствительной душой всегда сам захочет, чтобы его проверили; не могу же я не считаться с вашими чувствами.
К этому времени в мистере Венусе стала заметна некоторая доза ржавчины, и, сколько Вегг ни умасливал его елеем, при нажиме он повертывался на шарнирах очень туго и со скрипом. Венус дошел до того, что, присутствуя на литературных вечерах, раза два-три позволил себе поправить мистера Вегга, когда тот уж очень перевирал какое-нибудь слово, а то и целый абзац, так что Вегг стал заранее проверять свой курс еще днем, с тем чтобы вечером благополучно обойти подводные камни и не сесть на них невзначай. Особенно он боялся всего, что имело хоть малейшее отношение к анатомии, и если замечал впереди какую-нибудь кость, то, приложив все усилия, обходил ее стороной, лишь бы не произносить вслух названия.
Однажды вечером, по велению неблагосклонной судьбы, ладья мистера Вегга оказалась окружена массой многосложных слов и запуталась в целом архипелаге трудностей. Будучи вынужден ежеминутно делать промеры и подвигаться вперед с величайшей осторожностью, мистер Вегг не мог уделять внимания ничему другому. Мистер Венус воспользовался его трудным положением и, приложив палец к губам, сунул клочок бумаги в руку мистеру Боффину.
Возвратившись вечером домой, мистер Боффин увидел, что в бумажке была визитная карточка мистера Венуса с нацарапанными на ней словами: «Буду очень рад, если окажете мне честь зайти по вашему собственному делу как-нибудь в сумерки, пораньше вечером».
В следующий же вечер мистер Боффин остановился перед витриной мистера Венуса, разглядывая лягушек в спирту, а Венус, бывший на страже, заметил его в ту же минуту и кивком пригласил зайти в помещение. Мистер Боффин так и сделал и, усевшись к огню на предложенный ему ящик с «человеческими костями, разными», долго оглядывал лавку изумленным взором. Огонь то угасал, то разгорался, сумерки уже сгустились, и все чучела в лавке мигали и моргали обоими глазами, как и сам Венус. Французский джентльмен, хотя и без глаз, ничуть не отставал от других, и при каждой вспышке огня его пустые глазницы, казалось, открывались и закрывались так же равномерно, как стеклянные глаза игрушечных собачек, уток и других птиц. Головастые младенцы не менее усердно содействовали ему, усиливая общее впечатление уродливыми гримасами.
— Видите, мистер Венус, я времени не терял, — сказал мистер Боффин. — Вот и я.
— Вот и вы, сэр, — согласился Венус.
— Не люблю никаких тайн, — продолжал мистер Боффин, — то есть, вообще говоря, не люблю — надеюсь, однако, что вы мне сможете объяснить, для какой надобности вы молчали до сих пор.
— Думаю, что смогу, сэр, — ответил Венус.
— Отлично, — сказал мистер Венус. — Надо полагать, вы не ждете сегодня Вегга?
— Нет, сэр, никого не жду, кроме здесь присутствующих.
Мистер Боффин огляделся по сторонам, словно включая в это число и французского джентльмена и то общество, в котором он не вращался, и повторил:
— Здесь присутствующих.
— Сэр, — начал мистер Венус, — прежде чем приступить к делу, я попрошу, чтобы вы дали слово и поручились честью, что все это останется в тайне.
— Погодим немножко, посмотрим сперва, что значит такое выражение, — отвечал мистер Боффин. — Надолго ли в тайне?.. Навсегда, что ли?
— Понимаю ваш намек, сэр, — сказал Венус, — вы думаете, что дело, может быть, окажется не такого рода, чтобы вы сочли удобным хранить его в тайне.
— Может быть, — сказал мистер Боффин, осторожно поглядывая по сторонам.
— Правильно, сэр. Что ж, сэр, — заметил Венус, вцепившись для прояснения мыслей в свои пыльные волосы, — попробуем подойти с другой стороны. Я начинаю с вами дело, а вы ручаетесь честью без моего ведома ничего не предпринимать и не говорить, что я в нем участвую.
— Как будто правильно, — сказал мистер Боффин. — Я согласен.
— Вы даете слово и ручаетесь честью, сэр?
— Любезный, — возразил мистер Боффин, — слово я вам даю, а как можно его дать, не ручаясь честью, я не знаю. На своем веку я просеял горы мусора, но ни разу не видел, чтобы эти две вещи были в отдельных кучах.
Это замечание, казалось, несколько пристыдило мистера Венуса. Он замялся и сказал:
— Совершенно верно, сэр, — и, прежде чем возобновить прерванную речь, еще раз повторил, — совершенно верно, сэр. Мистер Боффин, если я сознаюсь вам, что согласился участвовать в сговоре, жертвой которого должны были стать вы, чего никак не должно было делать, то, быть может, вы позволите мне упомянуть, что я был тогда в удрученном состоянии духа, и окажете мне снисхождение. Золотой Мусорщик, сложив руки на набалдашнике толстой трости и опершись на них подбородком, покосился на него с каким-то загадочным выражением и сказал, кивнув головой:
— Разумеется, Венус.
— Этот сговор, сэр, клонился к тому, чтобы обмануть ваше доверие так нагло, что мне сразу же надо было сообщить вам. Но я этого не сделал, мистер Боффин, я соблазнился.
Не моргнув глазом, не шевельнув пальцем, мистер Боффин опять кивнул головой и спокойно повторил:
— Вот именно, Венус.
— Не то чтобы я пошел на это с охотой, сэр, — продолжал кающийся анатом, — или не упрекал себя за то, что свернул со стези науки на стезю… — он собирался сказать «злодейства», но, не желая усугублять свою вину, с большим подъемом переменил на «Вегга».
Мистер Боффин, глядя все так же спокойно и загадочно, ответил:
— Вот именно, Венус.
— А теперь, сэр, — продолжал Венус, — подготовив вас в общих чертах, я вам препарирую все детали.
После краткого профессионального вступления он перешел к истории дружеского договора и изложил ее правдиво. Можно было бы предполагать, что его рассказ вызовет у мистера Боффина какие-нибудь признаки изумления, гнева или других чувств, однако он не вызвал ничего кроме все того же замечания:
— Вот именно, Венус.
— Думаю, что я удивил вас, сэр? — с сомнением спросил мистер Венус.
Мистер Боффин ответил по-прежнему:
— Вот именно, Венус.
Теперь удивляться пришлось уже Венусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
— Разве я не знаю, сэр, — прибавлял обычно мистер Вегг, — что человек с вашей чувствительной душой всегда сам захочет, чтобы его проверили; не могу же я не считаться с вашими чувствами.
К этому времени в мистере Венусе стала заметна некоторая доза ржавчины, и, сколько Вегг ни умасливал его елеем, при нажиме он повертывался на шарнирах очень туго и со скрипом. Венус дошел до того, что, присутствуя на литературных вечерах, раза два-три позволил себе поправить мистера Вегга, когда тот уж очень перевирал какое-нибудь слово, а то и целый абзац, так что Вегг стал заранее проверять свой курс еще днем, с тем чтобы вечером благополучно обойти подводные камни и не сесть на них невзначай. Особенно он боялся всего, что имело хоть малейшее отношение к анатомии, и если замечал впереди какую-нибудь кость, то, приложив все усилия, обходил ее стороной, лишь бы не произносить вслух названия.
Однажды вечером, по велению неблагосклонной судьбы, ладья мистера Вегга оказалась окружена массой многосложных слов и запуталась в целом архипелаге трудностей. Будучи вынужден ежеминутно делать промеры и подвигаться вперед с величайшей осторожностью, мистер Вегг не мог уделять внимания ничему другому. Мистер Венус воспользовался его трудным положением и, приложив палец к губам, сунул клочок бумаги в руку мистеру Боффину.
Возвратившись вечером домой, мистер Боффин увидел, что в бумажке была визитная карточка мистера Венуса с нацарапанными на ней словами: «Буду очень рад, если окажете мне честь зайти по вашему собственному делу как-нибудь в сумерки, пораньше вечером».
В следующий же вечер мистер Боффин остановился перед витриной мистера Венуса, разглядывая лягушек в спирту, а Венус, бывший на страже, заметил его в ту же минуту и кивком пригласил зайти в помещение. Мистер Боффин так и сделал и, усевшись к огню на предложенный ему ящик с «человеческими костями, разными», долго оглядывал лавку изумленным взором. Огонь то угасал, то разгорался, сумерки уже сгустились, и все чучела в лавке мигали и моргали обоими глазами, как и сам Венус. Французский джентльмен, хотя и без глаз, ничуть не отставал от других, и при каждой вспышке огня его пустые глазницы, казалось, открывались и закрывались так же равномерно, как стеклянные глаза игрушечных собачек, уток и других птиц. Головастые младенцы не менее усердно содействовали ему, усиливая общее впечатление уродливыми гримасами.
— Видите, мистер Венус, я времени не терял, — сказал мистер Боффин. — Вот и я.
— Вот и вы, сэр, — согласился Венус.
— Не люблю никаких тайн, — продолжал мистер Боффин, — то есть, вообще говоря, не люблю — надеюсь, однако, что вы мне сможете объяснить, для какой надобности вы молчали до сих пор.
— Думаю, что смогу, сэр, — ответил Венус.
— Отлично, — сказал мистер Венус. — Надо полагать, вы не ждете сегодня Вегга?
— Нет, сэр, никого не жду, кроме здесь присутствующих.
Мистер Боффин огляделся по сторонам, словно включая в это число и французского джентльмена и то общество, в котором он не вращался, и повторил:
— Здесь присутствующих.
— Сэр, — начал мистер Венус, — прежде чем приступить к делу, я попрошу, чтобы вы дали слово и поручились честью, что все это останется в тайне.
— Погодим немножко, посмотрим сперва, что значит такое выражение, — отвечал мистер Боффин. — Надолго ли в тайне?.. Навсегда, что ли?
— Понимаю ваш намек, сэр, — сказал Венус, — вы думаете, что дело, может быть, окажется не такого рода, чтобы вы сочли удобным хранить его в тайне.
— Может быть, — сказал мистер Боффин, осторожно поглядывая по сторонам.
— Правильно, сэр. Что ж, сэр, — заметил Венус, вцепившись для прояснения мыслей в свои пыльные волосы, — попробуем подойти с другой стороны. Я начинаю с вами дело, а вы ручаетесь честью без моего ведома ничего не предпринимать и не говорить, что я в нем участвую.
— Как будто правильно, — сказал мистер Боффин. — Я согласен.
— Вы даете слово и ручаетесь честью, сэр?
— Любезный, — возразил мистер Боффин, — слово я вам даю, а как можно его дать, не ручаясь честью, я не знаю. На своем веку я просеял горы мусора, но ни разу не видел, чтобы эти две вещи были в отдельных кучах.
Это замечание, казалось, несколько пристыдило мистера Венуса. Он замялся и сказал:
— Совершенно верно, сэр, — и, прежде чем возобновить прерванную речь, еще раз повторил, — совершенно верно, сэр. Мистер Боффин, если я сознаюсь вам, что согласился участвовать в сговоре, жертвой которого должны были стать вы, чего никак не должно было делать, то, быть может, вы позволите мне упомянуть, что я был тогда в удрученном состоянии духа, и окажете мне снисхождение. Золотой Мусорщик, сложив руки на набалдашнике толстой трости и опершись на них подбородком, покосился на него с каким-то загадочным выражением и сказал, кивнув головой:
— Разумеется, Венус.
— Этот сговор, сэр, клонился к тому, чтобы обмануть ваше доверие так нагло, что мне сразу же надо было сообщить вам. Но я этого не сделал, мистер Боффин, я соблазнился.
Не моргнув глазом, не шевельнув пальцем, мистер Боффин опять кивнул головой и спокойно повторил:
— Вот именно, Венус.
— Не то чтобы я пошел на это с охотой, сэр, — продолжал кающийся анатом, — или не упрекал себя за то, что свернул со стези науки на стезю… — он собирался сказать «злодейства», но, не желая усугублять свою вину, с большим подъемом переменил на «Вегга».
Мистер Боффин, глядя все так же спокойно и загадочно, ответил:
— Вот именно, Венус.
— А теперь, сэр, — продолжал Венус, — подготовив вас в общих чертах, я вам препарирую все детали.
После краткого профессионального вступления он перешел к истории дружеского договора и изложил ее правдиво. Можно было бы предполагать, что его рассказ вызовет у мистера Боффина какие-нибудь признаки изумления, гнева или других чувств, однако он не вызвал ничего кроме все того же замечания:
— Вот именно, Венус.
— Думаю, что я удивил вас, сэр? — с сомнением спросил мистер Венус.
Мистер Боффин ответил по-прежнему:
— Вот именно, Венус.
Теперь удивляться пришлось уже Венусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129