Киндзё и имп-цы Акаси, старшая сестра принца Хёбукё (Ниоу)
Государыня (Акаси), 46–47 лет, – дочь Гэндзи, супруга имп. Киндзё
Косайсё – прислужница Первой принцессы
Дайсё (Каору), 27–28 лет, – сын Третьей принцессы и Касиваги (официально Гэндзи)
Принц Хёбукё (Ниоу), 28–29 лет, – сын имп. Киндзё и имп-цы Акаси, внук Гэндзи
В те времена жил в Ёкава некий монах Содзу, известный в мире своей мудростью. Были у него мать и сестра. Первой перевалило за восемьдесят, второй недавно исполнилось пятьдесят. Однажды женщины решили совершить паломничество в Хацусэ, дабы отблагодарить Каннон за исполнение давней просьбы. Содзу отправил с ними Адзари, самого преданного своего ученика, коего отличал неизменной доверенностью. Отслужив соответствующие молебны и поднеся храму свитки с сутрами и изображения будд, паломники двинулись в обратный путь, но едва перевалили через гору Нарадзака, как старая монахиня почувствовала себя плохо. «По силам ли ей оставшийся путь?» – забеспокоились ее спутники, а как неподалеку, в Удзи, жил их давний знакомец, решено было остановиться там хотя бы на один день. Однако состояние монахини не улучшалось, и Адзари счел своим долгом сообщить об этом в Ёкава. Испугавшись, что его престарелая мать скончается, так и не добравшись до дома, монах Содзу поспешил в Удзи, нарушив таким образом данный некогда обет – не покидать горной обители до конца года.
Хотя в такие лета люди редко дорожат жизнью, Содзу употребил все усилия, чтобы исцелить больную. Собрав в доме самых сведущих во врачевании учеников, он повелел им читать молитвы и произносить заклинания, да и сам ни на миг не отходил от ложа матери. Узнав о том, что происходит, хозяин дома встревожился:
– Я собираюсь совершить паломничество на священную вершину Митакэ, – сказал он, – и как раз соблюдаю строгий пост. А ваша матушка так стара и обременена тяжелым недугом…
Что ж, он имел основания беспокоиться, и нельзя было не посочувствовать ему. К тому же жилище было слишком тесным и неудобным, поэтому Содзу решил потихоньку переправить мать домой, но случилось так, что именно то направление, в котором находился их дом, оказалось в те дни во власти Срединного бога. К счастью, Содзу вспомнил, что где-то рядом есть старая усадьба, известная под названием Удзи-но ин, которая некогда принадлежала покойному государю Судзаку и с управителем которой он был знаком. Не долго думая, Содзу отправил туда гонца, чтобы узнать, не смогут ли их там принять на день или два. В самом непродолжительном времени гонец вернулся с известием, что семья управителя еще вчера отправилась в Хацусэ, и привел с собой весьма неприглядного на вид старика, которого оставили сторожить дом.
– Если вам угодно остановиться в обители Удзи, то нечего и медлить, – сказал сторож. – Главный дом полностью в вашем распоряжении. В нем часто живут паломники.
– Вот и прекрасно, – обрадовался Содзу. – Я думаю, что там достаточно тихо теперь, хотя это и государева обитель.
И он отправил туда человека, поручив ему осмотреть дом. Старик-сторож, которому не внове было принимать нуждающихся в ночлеге паломников, быстро подготовил все необходимое.
Первым переехал Содзу. В усадьбе царило такое запустение, что ему стало не по себе, и, призвав монахов, он повелел им читать сутры.
Адзари, сопровождавший женщин в Хацусэ, и еще один ученик Содзу, сопутствуемые несколькими низшими по званию монахами, которым было поручено нести зажженные факелы, обошли дом и оказались в удаленной от жилых помещений части сада.
«Какое жуткое место!» – думали они, со страхом вглядываясь в темневшую неподалеку то ли рощу, то ли просто небольшую купу деревьев, и вдруг под одним из них заметили странное белое пятно.
– Что там? – остановившись, спросил Адзари. Попросив поднести факел поближе, он вгляделся пристальнее, и ему показалось, что под деревом кто-то сидит.
– Наверное, это лисица-оборотень! – сказал, подойдя, один из монахов. – Вот мерзкая! Ну ничего, сейчас мы увидим, каково твое истинное обличье.
– Осторожнее, не подходите! От этих тварей всего можно ожидать, – заявил другой монах и, сложив пальцы в мудру, призванную обращать в бегство всякую нечисть, устремил на неведомое существо грозный взгляд. Право, будь у Адзари на голове хоть один волос, и тот бы наверняка встал дыбом от страха. Между тем монахи с факелами, бесцеремонно приблизившись к дереву, принялись разглядывать сидящую под ним фигуру. Это была женщина с блестящими длинными волосами. Она сидела, прижавшись к огромному, причудливо торчащему корню, и горько плакала.
Вот чудеса! Надо бы позвать господина Содзу… – сказал один монах, а другой добавил:
В самом деле странно…
В конце концов один из них пошел к Содзу и доложил ему о случившемся.
– Мне приходилось слышать, что лисицы могут превращаться в людей, но сам я отроду не видывал ничего подобного, – сказал Содзу и поспешно спустился в сад.
До приезда монахини оставались считанные часы, слуги, собравшись в служебных помещениях, заканчивали последние приготовления, и в саду было пустынно. Сопутствуемый четырьмя монахами, Содзу подошел к дереву и вперил пристальный взор в странное существо, но оно и тогда не изменило своего обличья. Не зная, что и думать, он все смотрел и смотрел, а ночь между тем приближалась к концу. «Скорее бы рассветало, – подумал Содзу. – Тогда и станет ясно, человек это или оборотень». Делая пальцами соответствующие мудры, он произносил про себя «истинные слова» и в конце концов принужден был признать:
– Скорее всего это человек. Во всяком случае, я не вижу в этом существе ничего дурного или сверхъестественного. Подойдите и расспросите ее. Вряд ли это дух. Возможно, ее бросили здесь, сочтя мертвой, а она ожила.
– Но кто станет бросать умерших в этой обители?
– Если она человек, значит, ее обманом заманил сюда какой-нибудь лис или дух дерева.
– Так или иначе, все это не к добру. Разве можно перевозить больную в столь нечистое место?
В конце концов Адзари кликнул старика-сторожа, и все вздрогнули от ужаса, услыхав, как горное эхо повторило зов где-то вдалеке. Подошел сторож в шапке, некрасиво сдвинутой на затылок и открывающей лоб.
– Не живет ли где-нибудь неподалеку молодая женщина? Вот посмотрите, что мы обнаружили…
– Все это проделки лисиц, – ответил сторож, ничуть не удивившись. – С этим деревом часто происходят всякие чудеса. К примеру, позапрошлой осенью похитили двухлетнего ребенка у живущего по соседству человека и принесли сюда под это дерево. Так что ничего странного в этом нет.
– И что же, ребенок умер?
– Да нет, кажется, выжил. Лисы не так уж часто вредят людям, обычно они только пугают.
Судя по всему, сторож и в самом деле не видел в случившемся ничего из ряда вон выходящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Государыня (Акаси), 46–47 лет, – дочь Гэндзи, супруга имп. Киндзё
Косайсё – прислужница Первой принцессы
Дайсё (Каору), 27–28 лет, – сын Третьей принцессы и Касиваги (официально Гэндзи)
Принц Хёбукё (Ниоу), 28–29 лет, – сын имп. Киндзё и имп-цы Акаси, внук Гэндзи
В те времена жил в Ёкава некий монах Содзу, известный в мире своей мудростью. Были у него мать и сестра. Первой перевалило за восемьдесят, второй недавно исполнилось пятьдесят. Однажды женщины решили совершить паломничество в Хацусэ, дабы отблагодарить Каннон за исполнение давней просьбы. Содзу отправил с ними Адзари, самого преданного своего ученика, коего отличал неизменной доверенностью. Отслужив соответствующие молебны и поднеся храму свитки с сутрами и изображения будд, паломники двинулись в обратный путь, но едва перевалили через гору Нарадзака, как старая монахиня почувствовала себя плохо. «По силам ли ей оставшийся путь?» – забеспокоились ее спутники, а как неподалеку, в Удзи, жил их давний знакомец, решено было остановиться там хотя бы на один день. Однако состояние монахини не улучшалось, и Адзари счел своим долгом сообщить об этом в Ёкава. Испугавшись, что его престарелая мать скончается, так и не добравшись до дома, монах Содзу поспешил в Удзи, нарушив таким образом данный некогда обет – не покидать горной обители до конца года.
Хотя в такие лета люди редко дорожат жизнью, Содзу употребил все усилия, чтобы исцелить больную. Собрав в доме самых сведущих во врачевании учеников, он повелел им читать молитвы и произносить заклинания, да и сам ни на миг не отходил от ложа матери. Узнав о том, что происходит, хозяин дома встревожился:
– Я собираюсь совершить паломничество на священную вершину Митакэ, – сказал он, – и как раз соблюдаю строгий пост. А ваша матушка так стара и обременена тяжелым недугом…
Что ж, он имел основания беспокоиться, и нельзя было не посочувствовать ему. К тому же жилище было слишком тесным и неудобным, поэтому Содзу решил потихоньку переправить мать домой, но случилось так, что именно то направление, в котором находился их дом, оказалось в те дни во власти Срединного бога. К счастью, Содзу вспомнил, что где-то рядом есть старая усадьба, известная под названием Удзи-но ин, которая некогда принадлежала покойному государю Судзаку и с управителем которой он был знаком. Не долго думая, Содзу отправил туда гонца, чтобы узнать, не смогут ли их там принять на день или два. В самом непродолжительном времени гонец вернулся с известием, что семья управителя еще вчера отправилась в Хацусэ, и привел с собой весьма неприглядного на вид старика, которого оставили сторожить дом.
– Если вам угодно остановиться в обители Удзи, то нечего и медлить, – сказал сторож. – Главный дом полностью в вашем распоряжении. В нем часто живут паломники.
– Вот и прекрасно, – обрадовался Содзу. – Я думаю, что там достаточно тихо теперь, хотя это и государева обитель.
И он отправил туда человека, поручив ему осмотреть дом. Старик-сторож, которому не внове было принимать нуждающихся в ночлеге паломников, быстро подготовил все необходимое.
Первым переехал Содзу. В усадьбе царило такое запустение, что ему стало не по себе, и, призвав монахов, он повелел им читать сутры.
Адзари, сопровождавший женщин в Хацусэ, и еще один ученик Содзу, сопутствуемые несколькими низшими по званию монахами, которым было поручено нести зажженные факелы, обошли дом и оказались в удаленной от жилых помещений части сада.
«Какое жуткое место!» – думали они, со страхом вглядываясь в темневшую неподалеку то ли рощу, то ли просто небольшую купу деревьев, и вдруг под одним из них заметили странное белое пятно.
– Что там? – остановившись, спросил Адзари. Попросив поднести факел поближе, он вгляделся пристальнее, и ему показалось, что под деревом кто-то сидит.
– Наверное, это лисица-оборотень! – сказал, подойдя, один из монахов. – Вот мерзкая! Ну ничего, сейчас мы увидим, каково твое истинное обличье.
– Осторожнее, не подходите! От этих тварей всего можно ожидать, – заявил другой монах и, сложив пальцы в мудру, призванную обращать в бегство всякую нечисть, устремил на неведомое существо грозный взгляд. Право, будь у Адзари на голове хоть один волос, и тот бы наверняка встал дыбом от страха. Между тем монахи с факелами, бесцеремонно приблизившись к дереву, принялись разглядывать сидящую под ним фигуру. Это была женщина с блестящими длинными волосами. Она сидела, прижавшись к огромному, причудливо торчащему корню, и горько плакала.
Вот чудеса! Надо бы позвать господина Содзу… – сказал один монах, а другой добавил:
В самом деле странно…
В конце концов один из них пошел к Содзу и доложил ему о случившемся.
– Мне приходилось слышать, что лисицы могут превращаться в людей, но сам я отроду не видывал ничего подобного, – сказал Содзу и поспешно спустился в сад.
До приезда монахини оставались считанные часы, слуги, собравшись в служебных помещениях, заканчивали последние приготовления, и в саду было пустынно. Сопутствуемый четырьмя монахами, Содзу подошел к дереву и вперил пристальный взор в странное существо, но оно и тогда не изменило своего обличья. Не зная, что и думать, он все смотрел и смотрел, а ночь между тем приближалась к концу. «Скорее бы рассветало, – подумал Содзу. – Тогда и станет ясно, человек это или оборотень». Делая пальцами соответствующие мудры, он произносил про себя «истинные слова» и в конце концов принужден был признать:
– Скорее всего это человек. Во всяком случае, я не вижу в этом существе ничего дурного или сверхъестественного. Подойдите и расспросите ее. Вряд ли это дух. Возможно, ее бросили здесь, сочтя мертвой, а она ожила.
– Но кто станет бросать умерших в этой обители?
– Если она человек, значит, ее обманом заманил сюда какой-нибудь лис или дух дерева.
– Так или иначе, все это не к добру. Разве можно перевозить больную в столь нечистое место?
В конце концов Адзари кликнул старика-сторожа, и все вздрогнули от ужаса, услыхав, как горное эхо повторило зов где-то вдалеке. Подошел сторож в шапке, некрасиво сдвинутой на затылок и открывающей лоб.
– Не живет ли где-нибудь неподалеку молодая женщина? Вот посмотрите, что мы обнаружили…
– Все это проделки лисиц, – ответил сторож, ничуть не удивившись. – С этим деревом часто происходят всякие чудеса. К примеру, позапрошлой осенью похитили двухлетнего ребенка у живущего по соседству человека и принесли сюда под это дерево. Так что ничего странного в этом нет.
– И что же, ребенок умер?
– Да нет, кажется, выжил. Лисы не так уж часто вредят людям, обычно они только пугают.
Судя по всему, сторож и в самом деле не видел в случившемся ничего из ряда вон выходящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103