Парадоксы существуют в
лингвистической манифестации языка, на котором они выражены. В парадоксе
об испанском цирюльнике слово "все" и содержит противоречащие значения. То
же самое в других парадоксах. Лента, которую послала мне Ридра, содержит
грамматику и словарь Вавилона-17. Удивительно! Это наиболее аналитический
из существующих языков. Но это потому, что все изменяется, и значения
выражаются в огромном наборе конгруэнтных конструкций, выраженных теми же
словами. Это означает огромное количество парадоксов, которые ошеломляют.
Ридра заполнила конец ленты наиболее остроумными из них. Мозг,
ограниченный Вавилоном-17, эти парадоксы сожгут или сломают...
- Или заставят установить связи с другой частью мозга. Понимаю. Ну,
начинайте.
- Я уже начал две минуты назад.
Генерал посмотрел на Батчера.
- Я ничего не вижу.
- И еще минуту не увидите, - доктор делал дальнейшие приготовления. -
Система парадоксов, которые я шлю ему, должна еще прорваться через внешнюю
оболочку его мозга.
Внезапно губы на твердом мускулистом лице разошлись, обнажив зубы.
- Начинается, - сказал доктор Тиварба.
- Что происходит с мисс Вонг? - лицо Ридры тоже исказилось.
- Я надеялся, что этого не случится, - вздохнул доктор Тиварба, - но
подозревал, что все же случится. Она в телепатическом контакте.
Треск стула Батчера. Ремень, крепивший голову, ослаб и его череп
ударился о спинку сиденья.
Звук со стороны Ридры перешел в вопль, потом прекратился. Ее
испуганные глаза дважды мигнули, она закричала:
- О, Моки, как больно!
Один из ремней, удерживающих руку Батчера, лопнул, взлетел кулак.
Доктор Тиварба нажал кнопку, белый свет сменился желтым; что-то
происходило с телом Батчера: он расслабился.
- Он лишил... - начал генерал Форестер.
Но Батчер тяжело дышал.
- Выпустите меня отсюда, Моки, - донесся голос Ридры.
Доктор нажал другую кнопку и ремни, стягивающие ее лоб, икры,
запястья, раскрылись с треском. Она побежала через камеру к Батчеру.
- Его тоже.
Он нажал другую кнопку. Батчер упал ей на руки. Под его тяжестью она
опустилась на пол и начала делать ему массаж.
Генерал Форестер держал их под прицелом вибропистолета.
- Итак, ради дьявола, кто он и откуда?
Батчер снова начал терять сознание, но, цепляясь руками за пол, он
поддерживал себя.
- Най... - начал он. - Я... я Найлз Вер Дорко... - голос его утратил
жестокость. Он стал немного выше и был окрашен легким аристократическим
акцентом. - Армседж. Я родился в Армседже. И я... я убил своего отца!
Дверная пластина скользнула в сторону. Стал чувствоваться запах дыма
и горячего металла.
- Что за дьявол так пахнет? - сказал генерал Форестер. - Этого не
должно было случиться.
- Я предполагал, - сказал доктор Тиварба уверенно, - что половина
защитных слоев этой камеры будет прорвана. Если бы это продолжалось еще
несколько минут, у нас вообще не было бы шансов.
Шум шагов. Испачканный сажей космонавт покачивался у двери.
- Генерал Форестер, с вами все в порядке? Внешняя сторона стены
взорвана, каким-то образом вскрыты радиозамки на двойных дверях. Что-то
пробилось до середины керамических стен. Похоже на лазер.
Генерал сильно побледнел.
- Кто пытался пробиться сюда?
Доктор Тиварба посмотрел на Ридру.
Батчер встал на ноги, держась за ее плечо.
- Несколько наиболее остроумных моделей моего отца, включая ТВ-55.
Здесь, в штаб-квартире Администрации Союза, их должно быть не менее шести,
высокоэффективных, но не привлекающих внимания. Но теперь о них можно не
беспокоиться.
- Я успокоюсь только тогда, - раздраженно сказал генерал Форестер, -
когда вы пройдете в мой кабинет и все объясните.
- Нет. Мой отец не был предателем, генерал. Он просто хотел сделать
меня наиболее сильным секретным агентом Союза. Но оружие - это не
инструмент, а скорее знание, как его использовать. А у захватчиков есть
это знание - это Вавилон-1 7...
- Хорошо. Вы можете быть Найлзом Вер Дорко. Но это лишь делает
некоторые обстоятельства, которые, как мне казалось час назад, я понимал,
еще более запутанными.
- Я не хочу, чтобы он слишком много говорил, - сказал доктор Тиварба.
- Потрясения, испытанные его нервной системой...
- Я в порядке, доктор. У меня сильный организм. Мои рефлексы намного
превосходят нормальные, и теперь я контролирую свою нервную систему до
пальца на ноге. Мой отец все делал очень основательно.
Генерал Форестер положил ноги на стол.
- Лучше пусть говорит. Ибо, если я не пойму в чем дело, через пять
минут я вас всех отправлю.
- Мой отец только начал работу над усовершенствованиями в шпионе,
когда ему пришла эта мысль. Он придал мне наиболее совершенную форму
человека, какую только мог создать. Затем он послал меня на территорию
захватчиков, надеясь, что я там внесу максимум смятения. И я причинил им
немало вреда, прежде чем они схватили меня. Я не продержусь против ТВ-55,
например. Но из-за... я думаю, это семейная гордость... он хотел сохранить
контроль над всей операцией в семье. Каждый шпион Армседжа мог получить
радиокоманды заранее установленным кодом. В мой спинной мозг вживлен
гиперстасисный трансмиттер, большей частью электропластиплазменный.
Независимо от того, насколько сложны будущие шпионы, я сохранил над всеми
ними контроль. В течение нескольких лет тысячи шпионов внедрялись на
территорию захватчиков. До моего пленения мы составляли мощную силу.
- Но почему вас не убили? - спросил генерал. - Или они решили
обратить всю эту армию шпионов против нас?
- Они открыли, что я - оружие Союза. Но в определенных условиях этот
гиперстасисный трансмиттер уничтожается в моем теле. И мне требуется не
менее трех недель, чтобы вырастить новый. Поэтому они никогда и не узнали,
что я контролирую остальных. Но они использовали на мне свое секретное
оружие - Вавилон-17. Они вызвали у меня амнезию, оставили без всяких
коммуникативных способностей, кроме Вавилона-17, потом позволили мне
бежать из Нуэва-нуэва Йорка обратно на территорию Союза. Я не получил
никаких инструкций об устройстве диверсий. Власть, которой я обладал,
контакт с остальными шпионами пробудились во мне очень болезненно и очень
медленно. И вся моя жизнь стала преступлением, маскирующим диверсии. Как и
почему, я по-прежнему не знаю.
- Думаю, я могу объяснить это, генерал, - сказала Ридра. - Вы можете
запрограммировать компьютер так, чтобы он делал ошибки, и вы сделаете это,
не перепутывая провода, а манипулируя "языком", на котором вы научили
компьютер "думать".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
лингвистической манифестации языка, на котором они выражены. В парадоксе
об испанском цирюльнике слово "все" и содержит противоречащие значения. То
же самое в других парадоксах. Лента, которую послала мне Ридра, содержит
грамматику и словарь Вавилона-17. Удивительно! Это наиболее аналитический
из существующих языков. Но это потому, что все изменяется, и значения
выражаются в огромном наборе конгруэнтных конструкций, выраженных теми же
словами. Это означает огромное количество парадоксов, которые ошеломляют.
Ридра заполнила конец ленты наиболее остроумными из них. Мозг,
ограниченный Вавилоном-17, эти парадоксы сожгут или сломают...
- Или заставят установить связи с другой частью мозга. Понимаю. Ну,
начинайте.
- Я уже начал две минуты назад.
Генерал посмотрел на Батчера.
- Я ничего не вижу.
- И еще минуту не увидите, - доктор делал дальнейшие приготовления. -
Система парадоксов, которые я шлю ему, должна еще прорваться через внешнюю
оболочку его мозга.
Внезапно губы на твердом мускулистом лице разошлись, обнажив зубы.
- Начинается, - сказал доктор Тиварба.
- Что происходит с мисс Вонг? - лицо Ридры тоже исказилось.
- Я надеялся, что этого не случится, - вздохнул доктор Тиварба, - но
подозревал, что все же случится. Она в телепатическом контакте.
Треск стула Батчера. Ремень, крепивший голову, ослаб и его череп
ударился о спинку сиденья.
Звук со стороны Ридры перешел в вопль, потом прекратился. Ее
испуганные глаза дважды мигнули, она закричала:
- О, Моки, как больно!
Один из ремней, удерживающих руку Батчера, лопнул, взлетел кулак.
Доктор Тиварба нажал кнопку, белый свет сменился желтым; что-то
происходило с телом Батчера: он расслабился.
- Он лишил... - начал генерал Форестер.
Но Батчер тяжело дышал.
- Выпустите меня отсюда, Моки, - донесся голос Ридры.
Доктор нажал другую кнопку и ремни, стягивающие ее лоб, икры,
запястья, раскрылись с треском. Она побежала через камеру к Батчеру.
- Его тоже.
Он нажал другую кнопку. Батчер упал ей на руки. Под его тяжестью она
опустилась на пол и начала делать ему массаж.
Генерал Форестер держал их под прицелом вибропистолета.
- Итак, ради дьявола, кто он и откуда?
Батчер снова начал терять сознание, но, цепляясь руками за пол, он
поддерживал себя.
- Най... - начал он. - Я... я Найлз Вер Дорко... - голос его утратил
жестокость. Он стал немного выше и был окрашен легким аристократическим
акцентом. - Армседж. Я родился в Армседже. И я... я убил своего отца!
Дверная пластина скользнула в сторону. Стал чувствоваться запах дыма
и горячего металла.
- Что за дьявол так пахнет? - сказал генерал Форестер. - Этого не
должно было случиться.
- Я предполагал, - сказал доктор Тиварба уверенно, - что половина
защитных слоев этой камеры будет прорвана. Если бы это продолжалось еще
несколько минут, у нас вообще не было бы шансов.
Шум шагов. Испачканный сажей космонавт покачивался у двери.
- Генерал Форестер, с вами все в порядке? Внешняя сторона стены
взорвана, каким-то образом вскрыты радиозамки на двойных дверях. Что-то
пробилось до середины керамических стен. Похоже на лазер.
Генерал сильно побледнел.
- Кто пытался пробиться сюда?
Доктор Тиварба посмотрел на Ридру.
Батчер встал на ноги, держась за ее плечо.
- Несколько наиболее остроумных моделей моего отца, включая ТВ-55.
Здесь, в штаб-квартире Администрации Союза, их должно быть не менее шести,
высокоэффективных, но не привлекающих внимания. Но теперь о них можно не
беспокоиться.
- Я успокоюсь только тогда, - раздраженно сказал генерал Форестер, -
когда вы пройдете в мой кабинет и все объясните.
- Нет. Мой отец не был предателем, генерал. Он просто хотел сделать
меня наиболее сильным секретным агентом Союза. Но оружие - это не
инструмент, а скорее знание, как его использовать. А у захватчиков есть
это знание - это Вавилон-1 7...
- Хорошо. Вы можете быть Найлзом Вер Дорко. Но это лишь делает
некоторые обстоятельства, которые, как мне казалось час назад, я понимал,
еще более запутанными.
- Я не хочу, чтобы он слишком много говорил, - сказал доктор Тиварба.
- Потрясения, испытанные его нервной системой...
- Я в порядке, доктор. У меня сильный организм. Мои рефлексы намного
превосходят нормальные, и теперь я контролирую свою нервную систему до
пальца на ноге. Мой отец все делал очень основательно.
Генерал Форестер положил ноги на стол.
- Лучше пусть говорит. Ибо, если я не пойму в чем дело, через пять
минут я вас всех отправлю.
- Мой отец только начал работу над усовершенствованиями в шпионе,
когда ему пришла эта мысль. Он придал мне наиболее совершенную форму
человека, какую только мог создать. Затем он послал меня на территорию
захватчиков, надеясь, что я там внесу максимум смятения. И я причинил им
немало вреда, прежде чем они схватили меня. Я не продержусь против ТВ-55,
например. Но из-за... я думаю, это семейная гордость... он хотел сохранить
контроль над всей операцией в семье. Каждый шпион Армседжа мог получить
радиокоманды заранее установленным кодом. В мой спинной мозг вживлен
гиперстасисный трансмиттер, большей частью электропластиплазменный.
Независимо от того, насколько сложны будущие шпионы, я сохранил над всеми
ними контроль. В течение нескольких лет тысячи шпионов внедрялись на
территорию захватчиков. До моего пленения мы составляли мощную силу.
- Но почему вас не убили? - спросил генерал. - Или они решили
обратить всю эту армию шпионов против нас?
- Они открыли, что я - оружие Союза. Но в определенных условиях этот
гиперстасисный трансмиттер уничтожается в моем теле. И мне требуется не
менее трех недель, чтобы вырастить новый. Поэтому они никогда и не узнали,
что я контролирую остальных. Но они использовали на мне свое секретное
оружие - Вавилон-17. Они вызвали у меня амнезию, оставили без всяких
коммуникативных способностей, кроме Вавилона-17, потом позволили мне
бежать из Нуэва-нуэва Йорка обратно на территорию Союза. Я не получил
никаких инструкций об устройстве диверсий. Власть, которой я обладал,
контакт с остальными шпионами пробудились во мне очень болезненно и очень
медленно. И вся моя жизнь стала преступлением, маскирующим диверсии. Как и
почему, я по-прежнему не знаю.
- Думаю, я могу объяснить это, генерал, - сказала Ридра. - Вы можете
запрограммировать компьютер так, чтобы он делал ошибки, и вы сделаете это,
не перепутывая провода, а манипулируя "языком", на котором вы научили
компьютер "думать".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49