С другой стороны, если бы не ты, я бы до сих пор гадал, где мог видеть этого типа.
При виде колбасы черный терьер возбужденно завилял хвостом. Покинув свое убежище, он подбежал к хозяину, ткнулся в него носом и примирительно протянул лапу.
— Ладно, держи, подлиза, — журналист переправил лакомство в алчно распахнувшуюся пасть. — Пусть это будет наградой за твой вклад в расследование дела об убийстве. Но имей в виду — еще раз выкинешь подобный фортель — месяц будешь гулять в наморднике и на коротком поводке.
Пока Мавр самым подхалимским образом ластился к хозяину, прозрачно намекая, что было бы неплохо еще разок-другой угостить столь замечательного пса, Зыков продолжал размышлять.
«Может, не стоит с такой пустяковой информацией беспокоить Колюню? У него и без меня дел невпроворот. Позвоню-ка я лучше Авдееву. Если он был знаком с блондинкой, то, возможно, знал и ее спутника».
Автоответчик Толяна сообщил, что тот уехал в командировку и вернется только через две недели.
— Черт, — выругался Денис. — Вот невезуха.
Звонить Чупруну страшно не хотелось. Тогда поисками блондинки займется милиция, а на его долю ничего интересного не останется. Нет, так не пойдет. Он сам хочет расследовать это дело. Он же распутал убийство генерала Красномырдикова, так почему сейчас он должен оставаться в стороне?
Охваченный детективной лихорадкой, журналист вырвал из блокнота лист бумаги и на секунду задумался.
Объяснить Кате в записке, что происходит, было бы слишком сложно, и Денис ограничился сообщением, что уходит по делу и потом все расскажет.
Погладив на прощание Мавра, Зыков торопливо выбежал из квартиры.
* * *
— Мужчины любят женщин, женщины — детей, дети — хомячков, а хомячки никого не любят, — вздохнул Андрей Сикорский, с грустью глядя на опустевшую до половины бутылку шотландского виски.
— Хомячки любят хомячих, — возразил Аскольд Дорофеев, полноватый длинноносый шатен лет сорока.
— Вот я и говорю: мужчины любят женщин, а женщины…
— Женщины любят деньги.
— Точно, — согласился Сикорский. — Женщины любят деньги, а вот хомячки, в отличие от них, к деньгам равнодушны. Выпьем, друг, за чистоту души и бескорыстие хомячков.
— Что, опять твоя краля блажит?
— Хуже, — Андрей плеснул в стаканы новую порцию алкоголя. — Иногда кажется — убил бы суку, а все пороху не хватает.
— Вот поэтому я и не женюсь, — сказал Аскольд.
— Аминь, — вздохнул окончательно затосковавший Сикорский.
Черный с коричневыми подпалинами бернский зенненхунд размером с полугодовалого теленка сочувственно посмотрел на хозяина и тут же перевел пугающе внимательный взгляд на тонко нарезанные кружочки сырокопченой испанской колбасы, аккуратно выложенные на тарелку.
Исходящий от них дурманяще-пряный аромат доводил пса до исступления, но — увы — вожделенные ломтики, находящиеся всего в тридцати сантиметрах от его влажного, нервно подрагивающего носа, были столь же недоступны, как если бы они находились на Луне. Примерно такие же ощущения должен был испытывать Ромео, окажись его Джульетта монашенкой, закованной, для пущей безопасности, в железный «пояс верности».
Больше всего на свете зенненхунду Штерну хотелось напомнить о своем существовании надрывно-умоляющим поскуливанием, но умный пес понимал, что настроение у хозяина далеко не радужное и, дай он волю своим чувствам, Андрей безжалостно выгонит его в коридор, где даже аромат колбасы станет ему недоступен.
— Так как насчет моей просьбы? — напомнил Дорофеев.
— Твоей просьбы?
Погруженный в пучину скорби хозяин дома не сразу сообразил, о чем идет речь.
— Ты обещал переговорить с этим твоим иностранным дипломатом, как его там… Пьером, что ли?
— С Шарлем, — механически поправил Сикорский и снова замолчал.
— Да-да, с Шарлем, — оживился Аскольд. — Так ты с ним говорил? Он состряпает мне бельгийское гражданство?
В глазах Андрея неожиданно полыхнула ярость. Судорожно потянувшись за бутылкой, он сжал ее горлышко с исступлением Отелло, наносящего Дездемоне тяжкие телесные повреждения.
Задетая локтем Сикорского тарелка с колбасой соскользнула со стола и, чудом не разбившись, подъехала прямо к лапам Штерна. Не верящий своему счастью зенненхунд принялся лихорадочно поглощать вожделенные ломтики.
— Лучше не напоминай мне о нем, — даже не взглянув на упавшую тарелку, скрипнул зубами Сикорский.
— Что, неужели и он?..
— Я же сказал — не напоминай.
— Ладно, не буду, — разочарованно вздохнул Дорофеев. — Кстати, ты в курсе, какой секс считается безопасным?
— Что? — непонимающе посмотрел на него Андрей.
— Тот, который не приводит к женитьбе, — подмигнул приятелю Аскольд.
— У женщины должно быть три зверя в жизни, — изрекла Наташа Лиганова. — Крокодил, из кожи которого сшита сумочка, «Ягуар» — автомобиль, на котором она ездит за покупками, и осел, который все это оплачивает.
Они с Алисой сидели у стойки бара. Время для любителей ночных тусовок было почти детским, и народу в «Лиловом мандарине» было немного.
— А еще лучше — когда ослов много, — заметила Гусева. — Знаешь ведь поговорку: не имей сто рублей, а имей сто…
— Богатеньких осликов, — закончила за нее Наталья. — Что, твой атташе так и не позвонил?
Алиса отрицательно покачала головой и поднялась.
— Пойду подправлю макияж. Присмотри пока за моей рюмкой.
— Опасаешься, что кто-нибудь подсыплет в нее яду?
Презрительно искривив ярко накрашенные губы, Лиганова посмотрела вслед подруге. Она сама не могла бы объяснить, почему Гусева так раздражает ее. Возможно, потому, что Алиса была роскошной высокой блондинкой — именно так всегда мечтала выглядеть изящная миниатюрная Наталья.
Лиганова была убеждена, что подруга хоть и не намного, но постоянно обходит ее. Клиенты дарили ей более дорогие подарки, да и мужчины у Гусевой были и престижнее, и элегантнее. Роман Алисы с бельгийским атташе переполнил чашу терпения Наташи, и иногда девушке казалось, что если она срочно чего-нибудь не предпримет, то умрет, отравленная губительным ядом зависти.
Несправедливо, если подружка, выскочив замуж, примется разъезжать по свету на собственной яхте, тратя денежки Шарля на шмотки от кутюр и брюлики от Тиффани, в то время как Наталья по-прежнему будет кочевать от одного богатого козла к другому, пока не постареет или не загнется от какой-нибудь заразы. Не может так быть, чтобы одним — все, а другим — ничего.
Задумавшись, Лиганова не заметила, как на табурет Алисы опустился молодой черноволосый парень.
— Простите, — произнес Денис. — Я… Девушка вздрогнула при звуке его голоса и, разозлившись от собственного испуга, возмущенно воззрилась на журналиста. Спрятанный за гладким Наташиным лбом компьютер, автоматически оценив стоимость одежды и обуви незнакомца, выдал заключение, что уровень дохода нахального брюнета не позволяет отнести его к разряду потенциальных ослов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
При виде колбасы черный терьер возбужденно завилял хвостом. Покинув свое убежище, он подбежал к хозяину, ткнулся в него носом и примирительно протянул лапу.
— Ладно, держи, подлиза, — журналист переправил лакомство в алчно распахнувшуюся пасть. — Пусть это будет наградой за твой вклад в расследование дела об убийстве. Но имей в виду — еще раз выкинешь подобный фортель — месяц будешь гулять в наморднике и на коротком поводке.
Пока Мавр самым подхалимским образом ластился к хозяину, прозрачно намекая, что было бы неплохо еще разок-другой угостить столь замечательного пса, Зыков продолжал размышлять.
«Может, не стоит с такой пустяковой информацией беспокоить Колюню? У него и без меня дел невпроворот. Позвоню-ка я лучше Авдееву. Если он был знаком с блондинкой, то, возможно, знал и ее спутника».
Автоответчик Толяна сообщил, что тот уехал в командировку и вернется только через две недели.
— Черт, — выругался Денис. — Вот невезуха.
Звонить Чупруну страшно не хотелось. Тогда поисками блондинки займется милиция, а на его долю ничего интересного не останется. Нет, так не пойдет. Он сам хочет расследовать это дело. Он же распутал убийство генерала Красномырдикова, так почему сейчас он должен оставаться в стороне?
Охваченный детективной лихорадкой, журналист вырвал из блокнота лист бумаги и на секунду задумался.
Объяснить Кате в записке, что происходит, было бы слишком сложно, и Денис ограничился сообщением, что уходит по делу и потом все расскажет.
Погладив на прощание Мавра, Зыков торопливо выбежал из квартиры.
* * *
— Мужчины любят женщин, женщины — детей, дети — хомячков, а хомячки никого не любят, — вздохнул Андрей Сикорский, с грустью глядя на опустевшую до половины бутылку шотландского виски.
— Хомячки любят хомячих, — возразил Аскольд Дорофеев, полноватый длинноносый шатен лет сорока.
— Вот я и говорю: мужчины любят женщин, а женщины…
— Женщины любят деньги.
— Точно, — согласился Сикорский. — Женщины любят деньги, а вот хомячки, в отличие от них, к деньгам равнодушны. Выпьем, друг, за чистоту души и бескорыстие хомячков.
— Что, опять твоя краля блажит?
— Хуже, — Андрей плеснул в стаканы новую порцию алкоголя. — Иногда кажется — убил бы суку, а все пороху не хватает.
— Вот поэтому я и не женюсь, — сказал Аскольд.
— Аминь, — вздохнул окончательно затосковавший Сикорский.
Черный с коричневыми подпалинами бернский зенненхунд размером с полугодовалого теленка сочувственно посмотрел на хозяина и тут же перевел пугающе внимательный взгляд на тонко нарезанные кружочки сырокопченой испанской колбасы, аккуратно выложенные на тарелку.
Исходящий от них дурманяще-пряный аромат доводил пса до исступления, но — увы — вожделенные ломтики, находящиеся всего в тридцати сантиметрах от его влажного, нервно подрагивающего носа, были столь же недоступны, как если бы они находились на Луне. Примерно такие же ощущения должен был испытывать Ромео, окажись его Джульетта монашенкой, закованной, для пущей безопасности, в железный «пояс верности».
Больше всего на свете зенненхунду Штерну хотелось напомнить о своем существовании надрывно-умоляющим поскуливанием, но умный пес понимал, что настроение у хозяина далеко не радужное и, дай он волю своим чувствам, Андрей безжалостно выгонит его в коридор, где даже аромат колбасы станет ему недоступен.
— Так как насчет моей просьбы? — напомнил Дорофеев.
— Твоей просьбы?
Погруженный в пучину скорби хозяин дома не сразу сообразил, о чем идет речь.
— Ты обещал переговорить с этим твоим иностранным дипломатом, как его там… Пьером, что ли?
— С Шарлем, — механически поправил Сикорский и снова замолчал.
— Да-да, с Шарлем, — оживился Аскольд. — Так ты с ним говорил? Он состряпает мне бельгийское гражданство?
В глазах Андрея неожиданно полыхнула ярость. Судорожно потянувшись за бутылкой, он сжал ее горлышко с исступлением Отелло, наносящего Дездемоне тяжкие телесные повреждения.
Задетая локтем Сикорского тарелка с колбасой соскользнула со стола и, чудом не разбившись, подъехала прямо к лапам Штерна. Не верящий своему счастью зенненхунд принялся лихорадочно поглощать вожделенные ломтики.
— Лучше не напоминай мне о нем, — даже не взглянув на упавшую тарелку, скрипнул зубами Сикорский.
— Что, неужели и он?..
— Я же сказал — не напоминай.
— Ладно, не буду, — разочарованно вздохнул Дорофеев. — Кстати, ты в курсе, какой секс считается безопасным?
— Что? — непонимающе посмотрел на него Андрей.
— Тот, который не приводит к женитьбе, — подмигнул приятелю Аскольд.
— У женщины должно быть три зверя в жизни, — изрекла Наташа Лиганова. — Крокодил, из кожи которого сшита сумочка, «Ягуар» — автомобиль, на котором она ездит за покупками, и осел, который все это оплачивает.
Они с Алисой сидели у стойки бара. Время для любителей ночных тусовок было почти детским, и народу в «Лиловом мандарине» было немного.
— А еще лучше — когда ослов много, — заметила Гусева. — Знаешь ведь поговорку: не имей сто рублей, а имей сто…
— Богатеньких осликов, — закончила за нее Наталья. — Что, твой атташе так и не позвонил?
Алиса отрицательно покачала головой и поднялась.
— Пойду подправлю макияж. Присмотри пока за моей рюмкой.
— Опасаешься, что кто-нибудь подсыплет в нее яду?
Презрительно искривив ярко накрашенные губы, Лиганова посмотрела вслед подруге. Она сама не могла бы объяснить, почему Гусева так раздражает ее. Возможно, потому, что Алиса была роскошной высокой блондинкой — именно так всегда мечтала выглядеть изящная миниатюрная Наталья.
Лиганова была убеждена, что подруга хоть и не намного, но постоянно обходит ее. Клиенты дарили ей более дорогие подарки, да и мужчины у Гусевой были и престижнее, и элегантнее. Роман Алисы с бельгийским атташе переполнил чашу терпения Наташи, и иногда девушке казалось, что если она срочно чего-нибудь не предпримет, то умрет, отравленная губительным ядом зависти.
Несправедливо, если подружка, выскочив замуж, примется разъезжать по свету на собственной яхте, тратя денежки Шарля на шмотки от кутюр и брюлики от Тиффани, в то время как Наталья по-прежнему будет кочевать от одного богатого козла к другому, пока не постареет или не загнется от какой-нибудь заразы. Не может так быть, чтобы одним — все, а другим — ничего.
Задумавшись, Лиганова не заметила, как на табурет Алисы опустился молодой черноволосый парень.
— Простите, — произнес Денис. — Я… Девушка вздрогнула при звуке его голоса и, разозлившись от собственного испуга, возмущенно воззрилась на журналиста. Спрятанный за гладким Наташиным лбом компьютер, автоматически оценив стоимость одежды и обуви незнакомца, выдал заключение, что уровень дохода нахального брюнета не позволяет отнести его к разряду потенциальных ослов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44