На приклеенной к бумаге прозрачным скотчем карточке было напечатано всего два слова: «Игумену Прокопию».
«Надеюсь, там не бомба», — подумал священнослужитель, взвешивая подарок на ладони.
Сердце его неожиданно сжалось от странного предчувствия.
Решив пренебречь мерами безопасности, игумен торопливо сорвал бумагу и, затаив дыхание, снял картонную крышку.
Отблески свечей рассыпались по золоту оправы, заиграли на округлых боках драгоценных смарагдов.
Потемневшие от времени зубы великомученика Евфимия возвышались над драгоценной оправой, как остовы старых, источенных ветром и водой известковых гор.
— Воистину, нет предела всемогуществу господа! — благолепно склонил голову Прокопий.
«Господа или Психоза?» — мелькнула в голове игумена крамольная мысль.
— Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя яко на небеси и на земли, — тихо бормотал слова молитвы бывший майор КГБ Бронислав Семенович Чумаков.
На его губах играла легкая улыбка.
* * *
— Ну, надо же, все та же срань! — взглянув на родные пенаты из окна будки поста ГИБДД, восстановленный в рядах славной дорожной полиции майор Зюзин сморщился, как от зубной боли.
Пронизывающий до костей ветер, как и в начале этой истории, с маниакальным упорством продолжал гнать вдоль сумрачного полотна шоссе мелкий колючий снег, смешанный с дождем.
— А ты чего ждал? — пожал плечами сержант Швырко. — Осень. Тут тебе Россия, а не Гондурас. Родина, мать ее так.
— Лучше колымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме, — задумчиво произнес майор.
— Родина! Еду я на родину! Пусть кричат: «Уродина!» А она нам нравится, Хоть и не красавица… — запел сержант Курочкин.
Майору безумно хотелось выпить.
— Эх, выпить бы, — словно прочитав мысли начальника, мечтательно вздохнул сержант Швырко.
— Может, чайку? — предложил сержант Курочкин и, не дожидаясь ответа, воткнул в розетку вилку электрочайника.
Зюзин и Швырко с глубокой тоской наблюдали за ним.
— Чай — не водка, много не выпьешь! — снова вздохнул сержант Швырко и покосился на майора.
— Не трави душу, — страдальчески поморщился Зюзин. — Больше вы меня с пути праведного не собьете. И так чудом на работе восстановили.
— Так ведь мы не предлагаем оргии тут устраивать, — пожал плечами сержант Курочкин. — Примем тихонько по стаканчику для сугрева души и тела, лавровым листиком заедим, чтобы запаха не было — и все. Даже если проверка нагрянет, никто ничего не заметит.
— Нет, — Паша решительно покачал головой. — Заглохни, змей-искуситель! Один раз я уже вас послушался — сами знаете, что из этого вышло. Больше никаких нарушений дисциплины на службе. Сухой закон — и точка. Все. Тема закрыта.
Взвизгнув тормозами, перед постом лихо остановилась белая «девятка».
— Скучаете, мальчики?
— Галочка! Люська! Танюшка! — раскрыв объятия, восторженно воскликнули сержанты. Паша Зюзин сжал голову руками и глухо застонал.
— Что это с ним? — удивилась Галя. — Паш! Ты что? Заболел, что ли, или меня не узнаешь?
— Узнаю, — слабым голосом произнес майор. — В том-то и ужас, что узнаю.
— Вот и отлично! — хлопнула в ладоши хохлушка. — Как насчет ночи безумной любви? Напомните моим подружкам, что в дорожной полиции служат только настоящие мужчины?
— Напомним, еще как напомним! — с энтузиазмом заверили сержанты.
— Это я вам сейчас кое о чем напомню… — скрипнул зубами Зюзин.
— Паш, ну не гноись, будь человеком! — перебила его Галочка. — Ну, подумаешь, пожурило тебя начальство немножко, так ведь все уладилось. Ты лучше вспомни, как славно мы развлеклись. Что ты только не вытворял… В одной фуражке забрался на кровать, нацепил мой бюстгальтер и принялся регулировать дорожное движение своей большой полосатой палкой. А потом…
— Жезлом, — уточнил Зюзин.
От воспоминаний Пашу бросило в жар.
— Я омоновца любила
За натуру пылкую.
Где рука не доходила,
Помогал дубинкою,
— со взвизгами вывела рыжая Танюша.
— И впрямь, майор, ну что ты, в самом деле! — простонал сержант Швырко, пылко обнимая грудастую Люську.
Искушение было слишком велико. Майор сглотнул слюну, чувствуя, как его недавняя решимость раз и навсегда покончить с неприятностями стремительно тает.
— Паша, ну!!!
— Между прочим, в одну воронку снаряд два раза не падает, — напомнил Федя Курочкин. — В этот раз уж точно ничего не случится.
— А если что, так ты сценарий накатаешь для Психоза: «Менты как они есть», — внес свою лепту Макар Швырко. — Можно и про нас написать, если, конечно, заплатят. Разбогатеешь, знаменитым станешь. Как бы ни обернулось — выходит, что, ты в чистом выигрыше.
— Соглашайся, Паш! — твердо сказала Галя.
— Паша, соглашайся! — умоляющими голосами вторили ей сержанты.
* * *
Патрульная машина, рассекая вьюжистую мглу, стремительно неслась вслед за белой «девяткой».
— Неужели ты любишь его
За пол-лосатую паллку?
— неслось из нее дружное пение удалых «гиббонов».
— Я пришел бы к нему, отобрал его жезл,
И влепил ему палкой в лобешник.
Но боюсь, он меня не поймет —
Он ведь, блин, — гибэдэдэшник!!!
И твой отец, — гибэдэдэшник!!!
И твой брат — гибэдэдэшник!!!!
И будет сын — гибэдэдэшник!!!
Да я и сам — гибэдэдэшник…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
«Надеюсь, там не бомба», — подумал священнослужитель, взвешивая подарок на ладони.
Сердце его неожиданно сжалось от странного предчувствия.
Решив пренебречь мерами безопасности, игумен торопливо сорвал бумагу и, затаив дыхание, снял картонную крышку.
Отблески свечей рассыпались по золоту оправы, заиграли на округлых боках драгоценных смарагдов.
Потемневшие от времени зубы великомученика Евфимия возвышались над драгоценной оправой, как остовы старых, источенных ветром и водой известковых гор.
— Воистину, нет предела всемогуществу господа! — благолепно склонил голову Прокопий.
«Господа или Психоза?» — мелькнула в голове игумена крамольная мысль.
— Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя яко на небеси и на земли, — тихо бормотал слова молитвы бывший майор КГБ Бронислав Семенович Чумаков.
На его губах играла легкая улыбка.
* * *
— Ну, надо же, все та же срань! — взглянув на родные пенаты из окна будки поста ГИБДД, восстановленный в рядах славной дорожной полиции майор Зюзин сморщился, как от зубной боли.
Пронизывающий до костей ветер, как и в начале этой истории, с маниакальным упорством продолжал гнать вдоль сумрачного полотна шоссе мелкий колючий снег, смешанный с дождем.
— А ты чего ждал? — пожал плечами сержант Швырко. — Осень. Тут тебе Россия, а не Гондурас. Родина, мать ее так.
— Лучше колымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме, — задумчиво произнес майор.
— Родина! Еду я на родину! Пусть кричат: «Уродина!» А она нам нравится, Хоть и не красавица… — запел сержант Курочкин.
Майору безумно хотелось выпить.
— Эх, выпить бы, — словно прочитав мысли начальника, мечтательно вздохнул сержант Швырко.
— Может, чайку? — предложил сержант Курочкин и, не дожидаясь ответа, воткнул в розетку вилку электрочайника.
Зюзин и Швырко с глубокой тоской наблюдали за ним.
— Чай — не водка, много не выпьешь! — снова вздохнул сержант Швырко и покосился на майора.
— Не трави душу, — страдальчески поморщился Зюзин. — Больше вы меня с пути праведного не собьете. И так чудом на работе восстановили.
— Так ведь мы не предлагаем оргии тут устраивать, — пожал плечами сержант Курочкин. — Примем тихонько по стаканчику для сугрева души и тела, лавровым листиком заедим, чтобы запаха не было — и все. Даже если проверка нагрянет, никто ничего не заметит.
— Нет, — Паша решительно покачал головой. — Заглохни, змей-искуситель! Один раз я уже вас послушался — сами знаете, что из этого вышло. Больше никаких нарушений дисциплины на службе. Сухой закон — и точка. Все. Тема закрыта.
Взвизгнув тормозами, перед постом лихо остановилась белая «девятка».
— Скучаете, мальчики?
— Галочка! Люська! Танюшка! — раскрыв объятия, восторженно воскликнули сержанты. Паша Зюзин сжал голову руками и глухо застонал.
— Что это с ним? — удивилась Галя. — Паш! Ты что? Заболел, что ли, или меня не узнаешь?
— Узнаю, — слабым голосом произнес майор. — В том-то и ужас, что узнаю.
— Вот и отлично! — хлопнула в ладоши хохлушка. — Как насчет ночи безумной любви? Напомните моим подружкам, что в дорожной полиции служат только настоящие мужчины?
— Напомним, еще как напомним! — с энтузиазмом заверили сержанты.
— Это я вам сейчас кое о чем напомню… — скрипнул зубами Зюзин.
— Паш, ну не гноись, будь человеком! — перебила его Галочка. — Ну, подумаешь, пожурило тебя начальство немножко, так ведь все уладилось. Ты лучше вспомни, как славно мы развлеклись. Что ты только не вытворял… В одной фуражке забрался на кровать, нацепил мой бюстгальтер и принялся регулировать дорожное движение своей большой полосатой палкой. А потом…
— Жезлом, — уточнил Зюзин.
От воспоминаний Пашу бросило в жар.
— Я омоновца любила
За натуру пылкую.
Где рука не доходила,
Помогал дубинкою,
— со взвизгами вывела рыжая Танюша.
— И впрямь, майор, ну что ты, в самом деле! — простонал сержант Швырко, пылко обнимая грудастую Люську.
Искушение было слишком велико. Майор сглотнул слюну, чувствуя, как его недавняя решимость раз и навсегда покончить с неприятностями стремительно тает.
— Паша, ну!!!
— Между прочим, в одну воронку снаряд два раза не падает, — напомнил Федя Курочкин. — В этот раз уж точно ничего не случится.
— А если что, так ты сценарий накатаешь для Психоза: «Менты как они есть», — внес свою лепту Макар Швырко. — Можно и про нас написать, если, конечно, заплатят. Разбогатеешь, знаменитым станешь. Как бы ни обернулось — выходит, что, ты в чистом выигрыше.
— Соглашайся, Паш! — твердо сказала Галя.
— Паша, соглашайся! — умоляющими голосами вторили ей сержанты.
* * *
Патрульная машина, рассекая вьюжистую мглу, стремительно неслась вслед за белой «девяткой».
— Неужели ты любишь его
За пол-лосатую паллку?
— неслось из нее дружное пение удалых «гиббонов».
— Я пришел бы к нему, отобрал его жезл,
И влепил ему палкой в лобешник.
Но боюсь, он меня не поймет —
Он ведь, блин, — гибэдэдэшник!!!
И твой отец, — гибэдэдэшник!!!
И твой брат — гибэдэдэшник!!!!
И будет сын — гибэдэдэшник!!!
Да я и сам — гибэдэдэшник…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44