Генералу Запечному едва удалось отстоять своего протеже. Майор, мысленно матеря на все корки треклятую паскудину Гулю, клялся и божился, что он здесь вообще ни при чем, что он никоим образом не собирался ронять престиж Российского государства в глазах иностранных коллег, но это не помогло: Зюзина отправили в позорное изгнание на занюханный и малодоходный пост ГИБДД.
Именно тогда генерал Запечный и объяснил Паше, что вытаскивает его из неприятностей в последний раз.
Именно тогда майор дал себе слово быть паинькой. Дал — и, как видите, не сдержал.
«В последний раз, — решил Паша Зюзин, отрешенно созерцая проплывающие за окном „Жигулей“ светлячки далеких огней. — Это было в последний раз. В самый-самый последний. Больше — никаких нарушений дисциплины. Я не имею права рисковать. А сейчас остается надеяться, что в наше отсутствие не было проверки».
Ну, разумеется, не было. Проверки ведь устраивают не каждый день — да и кому в такую погоду придет в голову тащиться среди ночи к никому в общем-то не нужному посту ГИБДД? Ему не о чем беспокоиться. Все будет хорошо.
— Все будет хорошо, — успокаивая себя, пробормотал майор.
Храп Макара Швырко стал громче и раскатистее. Сержант Курочкин, с пьяной тщательностью цепляясь за руль, заезженной пластинкой снова и снова повторял полюбившийся ему куплет об «упоительных в России вечерах».
* * *
Туалет ночного клуба «Лиловый мандарин» был отделан плиткой, имитирующей розовый мрамор, В огромном, на полстены, зеркале, закрепленном над умывальниками, отражались две девушки лет двадцати пяти — высокая блондинка с осиной талией, пышной грудью и широкими сексуальными бедрами и изящная зеленоглазая брюнетка с античными чертами лица и маленьким хищным ртом.
— С милым рай в шалаше, если он атташе, — подправляя косметическим карандашом яркий контур вызывающе чувственных губ, изрекла белокурая Алиса Гусева.
— Ну, твой-то атташе живет далеко не в шалаше, — завистливо усмехнулась Наташа Лиганова. — Вилла на Балеарских островах, особняк под Брюсселем, собственная яхта…
— Не исключено, что в самое ближайшее время все это станет моим, — самодовольно усмехнулась Алиса, окидывая критическим взором результат своей деятельности.
— Ты это серьезно? — напряглась Наталья. — Неужели Шарль сделал тебе предложение?
— Пока не сделал, но вот-вот разродится. У меня на такие вещи нюх.
— В таком случае я на твоем месте вела бы себя осторожней.
— Что ты имеешь в виду?
Теперь Алиса удлиняла кукольно-густые ресницы «махровой» темно-коричневой тушью.
— То, чем ты занимаешься. А если Шарль узнает?
— Ерунда. Он ест у меня с руки. Уж кто-кто, а я-то сумею запудрить ему мозги.
— Смотри, как бы это он тебе мозги не запудрил, — враждебно прищурилась брюнетка.
— О чем это ты?
— Ты уверена, что твой атташе сделает предложение именно тебе7
Засунув тушь в косметичку, Алиса вынула из нее флакончик духов «Шалимар», смочила пальчик, неторопливо прикоснулась им к коже за ушами, к шее, к ложбинке между высоких грудей, спрятала духи и только после этого посмотрела на подругу.
— А кому еще, интересно, он может сделать предложение? — с нажимом произнесла она. — Тебе, что ли?
— При чем тут я? — пожала плечами Наташа. — Это я к тому, что, возможно, Шарль водит тебя за нос точно так же, как ты его. Французы все одинаковы.
— Шарль не француз, а бельгиец, — поправила подругу Гусева.
— Тем хуже, — язвительно хмыкнула Лиганова. — У меня был любовник француз, так он говорил, что бельгийцы для французов — то же самое, что чукчи для русских. Возьми анекдоты про чукчу, замени слово «чукча» на «бельгиец» — и получишь сборник французского юмора.
— Не выйдет, — покачала головой Алиса. — В Бельгии нет моржей, нерпы и шаманов.
— Зато дураков — хоть жопой ешь — как на Чукотке.
— Ну, Шарля дураком не назовешь.
— Счастливое исключение, — поморщилась Наталья. — Только счастливое оно для Шарля, а не для тебя. Сама подумай — за такого парня любая русская красотка готова будет драться зубами и когтями. Вряд ли ты выдержишь конкуренцию. Держу пари, что сейчас твой бельгийский чукча резвится в постели какой-нибудь очередной фотомодели, а она из кожи вон выпрыгивает, лишь бы ублажить молодого богатого иностранца в надежде, что красавец атташе на ней женится.
— Ты так говоришь, потому что завидуешь мне, раздраженно сказала Гусева.
— Что, правда глаза колет?
— К твоему сведению, Шарль сегодня вечером приглашен на бридж к послу.
— Ну, разумеется, — съязвила Наталья. — Прямо-таки к послу и прямо-таки на бридж. Кстати, к послу, или к жене посла?
— Ладно, — с мрачной решимостью произнесла Алиса. — Сейчас я ему позвоню и все выясню.
Вытащив из сумочки сотовый телефон, она набрала номер. Около минуты девушка слушала длинные гудки, потом, закусив губу, сделала еще одну попытку — и снова безрезультатно.
— Что, отключил телефон? — Лиганова снисходительно похлопала подругу по плечу. — Это меня не удивляет. Ничто не раздражает мужика сильнее, чем телефонный звонок, раздавшийся в не подходящий для этого момент, особенно если звонит одна из его любовниц.
— Все, закрыли тему, — скрипнула зубами Гусева.
— На таких, как мы, не женятся, — пожала плечами Наташа. — Зато тратят на нас несравнимо больше, чем на законных жен, — и в этом есть определенное преимущество. Ладно, пойдем, а то кавалеры, наверное, уже заждались.
— Он женится на мне, — твердо сказала Алиса. — Женится, вот увидишь.
— Блажен, кто верует, — зло ухмыльнулась Лиганова. — Знаешь, что представляет собой вера? Неоправданную убежденность в не правдоподобном — не больше и не меньше. Как мудро заметил Гейне — «Случайный визит в дом умалишенных наглядно демонстрирует, что вера ровным счетом ничего не доказывает».
— Катись ты знаешь куда…
— Куда? На бельгийскую Чукотку? — язвительно уточнила Наталья.
* * *
— Приехали, — сообщил сержант Курочкин, спьяну нажав на тормоз чуть сильнее, чем требовалось.
Не пристегнувшийся ремнем Макар Швырко качнулся вперед, несильно врезавшись головой в лобовое стекло.
Храп прекратился, плавно трансформировавшись в матюги.
— Вот л-лишу тебя прав за вождение в нетрезвом виде, тогда узнаешь, — пригрозил Феде Паша Зюзин.
— Пускай все сон, пускай любовь игра, Но что тебе мои порывы и объятья? На том и этом свете буду вспоминать я, Как упоительны в России вечера, — вместо ответа фальцетом вывел тот.
— Нет, все-таки когда-нибудь алкоголь нас погубит, — вздохнул майор.
— Алкоголь и женщины, — ненадолго отвлекшись от пения, уточнил Курочкин. — Ж-женщины еще опаснее алкоголя.
— Я по правилам езжу, я пристегнут ремнем,
Не иду на обгон и не пью за рулем,
Но он штрафует меня,
Он находит придирки любые…
— устав материться, сержант Швырко неожиданно разразился бодрым рок-н-роллом, заглушившим заунывную лирику Курочкина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44