— Сколько же мне ждать?
Энния нежной ладонью прикрыла его сильную руку. Приблизилась так, что Калигула увидел совсем близко её голубые блестящие глаза. Он даже различил золотистые точечки, усеявшие зрачки, и тонкие красные прожилки на белках.
— Он медлит, боится! — настойчиво шептала Энния, опаляя Калигулу жарким дыханием, подавляя его пышной грудью, окутывая соблазном. — Я подтолкну его! Пусть Макрон сделает грязную работу, оставив твои руки чистыми от крови!
— Соверши это, прекрасная Энния! — ответил Калигула, все более опьяняясь восторгом. — И я отблагодарю тебя! Чего ты хочешь?
Энния облизнула пересохшие от волнения губы:
— Я сделаю тебя императором! Сделай меня своей императрицей! — почти провыла она.
Калигула отстранился и пристально посмотрел на Эннию. Правый уголок губ нервно дёрнулся и пополз вверх, хищно обнажая блестящие желтоватые зубы.
— Чего ты добиваешься: стать моей женой или императрицей? — не стараясь скрыть нарастающую злобу, спросил он.
— Я хочу и того, и другого! — не теряя самообладания, ответила матрона.
Калигула оценил по достоинству откровенный ответ:
— Хорошо! — мрачно улыбнулся он. — Если бы ты ответила: «Только женой» — я не поверил бы тебе!
— А теперь веришь?
— Верю, — кивнул Калигула.
«Энния! Хитрая, упорная, красивая, грубая, настойчивая, соблазнительная… Дикая кошка! — зачарованно думал он. — Может быть, именно такая подруга жизни мне и нужна?»
— Я женюсь на тебе, если ты поможешь мне! — пообещал Калигула, с возрастающей страстью дотрагиваясь до её груди.
Энния победно улыбнулась:
— Теперь я твоя! — хрипло прошептала она. — Вместе мы восторжествуем над Римом!
Тяжело дыша, Энния расстегнула круглые пряжки на плечах. Тонкая туника поползла вниз, обнажая грудь. Калигула потянулся к ней, но наткнулся на табличку, которую Энния молниеносно отыскала среди подушек.
— Пиши! — велела она, призывно маня Калигулу обнажённым телом.
— Что писать? — удивился Гай.
— «Я, Гай Юлий Цезарь Германик, обязуюсь взять в жены Эннию…» — запинаясь от волнения, диктовала она.
Калигула на секунду задумался: а стоит ли? И сразу же решил: «Если она уговорит Макрона убить Тиберия — стоит!» Взяв из дрожащих рук женщины грифель, Калигула небрежно нацарапал на восковой табличке брачное обещание. Энния перечитала его с возрастающей радостью. И бережно припрятала подальше в угол.
— Бери меня! — почти истерично выкрикнула она, лихорадочно сдирая с себя остатки одежд.
До самой ночи восемь рабов таскали по Марсовому полю и садам Агриппы носилки префекта претория. Плотно задёрнутые парчовые занавеси скрывали от любопытных глаз происходящее внутри. Рабы ступали медленно и осторожно, старательно соблюдая равновесие. Но порою носилки все же начинали колыхаться и трястись, как страдающий падучей болезнью. И, после недолгого затишья, колыхались снова и снова.
LXI
Тоскливо живётся Агриппине в просторном доме Гнея Домиция Агенобарба. Немногочисленные свитки, хранящиеся в библиотеке, много раз прочитаны и перечитаны ею. Сестра мужа, Домиция, слишком скучна и глупа. Агриппина постоянно ругается с несносной свояченицей.
С каким удовольствием она посетила бы лавочки на Марсовом поле, или сестру Друзиллу. Или просто проехалась бы по шумным римским улицам, ловя мужские взгляды и разглядывая покрой женских одеяний. И нашла бы сотню, тысячу поводов для встречи с Пассиеном Криспом. Но ревнивый Агенобарб запретил Агриппине покидать дом!
Сам он по-прежнему пропадает целыми днями вне дома. Возвращается после полуночи, уставший и пьяный. Не раздеваясь, валится на ложе и храпит до полудня следующего дня.
Агриппина прислушалась к пьяному сопению мужа, доносящемуся из опочивальни. С силой сжала тонкие руки, до хруста в пальцах. Лицо исказилось гримасой, как у ребёнка, у которого отняли любимую игрушку.
— Домина, — почтительно позвала остановившаяся за спиной рабыня. — Обед уже готов. Прикажешь подавать на стол?
— Мой муж уже проснулся? — не поворачивая головы, спросила Агриппина.
— Ещё нет.
Перекрывая тихий голос рабыни, со стороны опочивальни раздался шум, проклятия и стук упавшего тела.
— Уже проснулся! Можно подавать! — злобно усмехнулась Агриппина.
Агенобарб, неуверенно шатаясь, выбрался в триклиний. Агриппина уже лежала за столом. Увидев взлохмаченного, измятого мужа, она презрительно скривилась и положила в рот кусочек копчёного сыра.
— Как? Уже время обеда? — искренне удивился Агенобарб. И, почёсывая затылок, забрался на свободное ложе.
— Как видишь, — иронично отозвалась Агриппина.
Агенобарб протянул немытую ладонь к близлежащему блюду. Захватил широкой пятернёй сразу две мелкие птичьи тушки.
— Что это такое? Воробьи или вороны? — рассердился он, откусив разом добрую половину тушки. Мелкие косточки хрустели на зубах.
— Курочки редкой, маленькой породы, — теряя терпение, ответила жена.
— Надо же, какую дрянь подают мне в моем же доме! — возмущённо воскликнул Агенобарб, швырнув еду под широкий овальный стол.
— Почему не идёшь обедать в тот дом, где поужинал вчера? — жёлчно поинтересовалась Агриппина.
— О да! Я вчера отменно поужинал! — расцвёл он в довольной улыбке. — Хочешь знать, в чьём доме я был?
Агриппина надменно скривилась, едва сдерживая желание раздавить в руках розовый хрустальный кубок.
— Знать не желаю твоих мерзких дружков! — возмущённо прошипела она.
Агенобарб не на шутку рассердился. Неловко замахнувшись, он потянулся к жене. Но был вынужден остановиться, почувствовав, что теряет равновесие и сползает с ложа на пол.
— Презренная гусыня! — возмутился он. — Как ты смеешь оскорблять моих друзей — достойных и благородных патрициев? Я непременно отлуплю тебя, если ты откажешься достойно принять моего нового друга — Пассиена Криспа!
— Пассиена Криспа?.. — ошеломлённо прошептала Агриппина. — Ты вчера был у него?
— Да! — продолжал бесноваться Агенобарб. — Ты знаешь Криспа? Богача, чьё состояние превышает два миллиона сестерциев? Оратора, чьи речи по сердцу императору? Так вот: завтра он отобедает у нас! И ты примешь его с положенным почётом! Потому что Пассиен Крисп скоро породнится с нами! Вчера он попросил руки моей сестры!
Агриппина ощутила болезненный толчок с левой стороны груди. «Завтра я увижу Пассиена! Но он женится на другой!» Поспешно встав из-за стола, Агриппина сделала попытку уйти. Агенобарб цепко схватил её за тунику:
— Будешь ли ты любезна с благородным Криспом? — искоса глянул он на жену.
— Да, — устало прошептала она, отдирая мясистые пальцы мужа от тонкой шёлковой ткани.
— Можешь уходить, я тебе разрешаю! — громко крикнул он в спину жене. И самодовольно усмехнулся, размышляя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Энния нежной ладонью прикрыла его сильную руку. Приблизилась так, что Калигула увидел совсем близко её голубые блестящие глаза. Он даже различил золотистые точечки, усеявшие зрачки, и тонкие красные прожилки на белках.
— Он медлит, боится! — настойчиво шептала Энния, опаляя Калигулу жарким дыханием, подавляя его пышной грудью, окутывая соблазном. — Я подтолкну его! Пусть Макрон сделает грязную работу, оставив твои руки чистыми от крови!
— Соверши это, прекрасная Энния! — ответил Калигула, все более опьяняясь восторгом. — И я отблагодарю тебя! Чего ты хочешь?
Энния облизнула пересохшие от волнения губы:
— Я сделаю тебя императором! Сделай меня своей императрицей! — почти провыла она.
Калигула отстранился и пристально посмотрел на Эннию. Правый уголок губ нервно дёрнулся и пополз вверх, хищно обнажая блестящие желтоватые зубы.
— Чего ты добиваешься: стать моей женой или императрицей? — не стараясь скрыть нарастающую злобу, спросил он.
— Я хочу и того, и другого! — не теряя самообладания, ответила матрона.
Калигула оценил по достоинству откровенный ответ:
— Хорошо! — мрачно улыбнулся он. — Если бы ты ответила: «Только женой» — я не поверил бы тебе!
— А теперь веришь?
— Верю, — кивнул Калигула.
«Энния! Хитрая, упорная, красивая, грубая, настойчивая, соблазнительная… Дикая кошка! — зачарованно думал он. — Может быть, именно такая подруга жизни мне и нужна?»
— Я женюсь на тебе, если ты поможешь мне! — пообещал Калигула, с возрастающей страстью дотрагиваясь до её груди.
Энния победно улыбнулась:
— Теперь я твоя! — хрипло прошептала она. — Вместе мы восторжествуем над Римом!
Тяжело дыша, Энния расстегнула круглые пряжки на плечах. Тонкая туника поползла вниз, обнажая грудь. Калигула потянулся к ней, но наткнулся на табличку, которую Энния молниеносно отыскала среди подушек.
— Пиши! — велела она, призывно маня Калигулу обнажённым телом.
— Что писать? — удивился Гай.
— «Я, Гай Юлий Цезарь Германик, обязуюсь взять в жены Эннию…» — запинаясь от волнения, диктовала она.
Калигула на секунду задумался: а стоит ли? И сразу же решил: «Если она уговорит Макрона убить Тиберия — стоит!» Взяв из дрожащих рук женщины грифель, Калигула небрежно нацарапал на восковой табличке брачное обещание. Энния перечитала его с возрастающей радостью. И бережно припрятала подальше в угол.
— Бери меня! — почти истерично выкрикнула она, лихорадочно сдирая с себя остатки одежд.
До самой ночи восемь рабов таскали по Марсовому полю и садам Агриппы носилки префекта претория. Плотно задёрнутые парчовые занавеси скрывали от любопытных глаз происходящее внутри. Рабы ступали медленно и осторожно, старательно соблюдая равновесие. Но порою носилки все же начинали колыхаться и трястись, как страдающий падучей болезнью. И, после недолгого затишья, колыхались снова и снова.
LXI
Тоскливо живётся Агриппине в просторном доме Гнея Домиция Агенобарба. Немногочисленные свитки, хранящиеся в библиотеке, много раз прочитаны и перечитаны ею. Сестра мужа, Домиция, слишком скучна и глупа. Агриппина постоянно ругается с несносной свояченицей.
С каким удовольствием она посетила бы лавочки на Марсовом поле, или сестру Друзиллу. Или просто проехалась бы по шумным римским улицам, ловя мужские взгляды и разглядывая покрой женских одеяний. И нашла бы сотню, тысячу поводов для встречи с Пассиеном Криспом. Но ревнивый Агенобарб запретил Агриппине покидать дом!
Сам он по-прежнему пропадает целыми днями вне дома. Возвращается после полуночи, уставший и пьяный. Не раздеваясь, валится на ложе и храпит до полудня следующего дня.
Агриппина прислушалась к пьяному сопению мужа, доносящемуся из опочивальни. С силой сжала тонкие руки, до хруста в пальцах. Лицо исказилось гримасой, как у ребёнка, у которого отняли любимую игрушку.
— Домина, — почтительно позвала остановившаяся за спиной рабыня. — Обед уже готов. Прикажешь подавать на стол?
— Мой муж уже проснулся? — не поворачивая головы, спросила Агриппина.
— Ещё нет.
Перекрывая тихий голос рабыни, со стороны опочивальни раздался шум, проклятия и стук упавшего тела.
— Уже проснулся! Можно подавать! — злобно усмехнулась Агриппина.
Агенобарб, неуверенно шатаясь, выбрался в триклиний. Агриппина уже лежала за столом. Увидев взлохмаченного, измятого мужа, она презрительно скривилась и положила в рот кусочек копчёного сыра.
— Как? Уже время обеда? — искренне удивился Агенобарб. И, почёсывая затылок, забрался на свободное ложе.
— Как видишь, — иронично отозвалась Агриппина.
Агенобарб протянул немытую ладонь к близлежащему блюду. Захватил широкой пятернёй сразу две мелкие птичьи тушки.
— Что это такое? Воробьи или вороны? — рассердился он, откусив разом добрую половину тушки. Мелкие косточки хрустели на зубах.
— Курочки редкой, маленькой породы, — теряя терпение, ответила жена.
— Надо же, какую дрянь подают мне в моем же доме! — возмущённо воскликнул Агенобарб, швырнув еду под широкий овальный стол.
— Почему не идёшь обедать в тот дом, где поужинал вчера? — жёлчно поинтересовалась Агриппина.
— О да! Я вчера отменно поужинал! — расцвёл он в довольной улыбке. — Хочешь знать, в чьём доме я был?
Агриппина надменно скривилась, едва сдерживая желание раздавить в руках розовый хрустальный кубок.
— Знать не желаю твоих мерзких дружков! — возмущённо прошипела она.
Агенобарб не на шутку рассердился. Неловко замахнувшись, он потянулся к жене. Но был вынужден остановиться, почувствовав, что теряет равновесие и сползает с ложа на пол.
— Презренная гусыня! — возмутился он. — Как ты смеешь оскорблять моих друзей — достойных и благородных патрициев? Я непременно отлуплю тебя, если ты откажешься достойно принять моего нового друга — Пассиена Криспа!
— Пассиена Криспа?.. — ошеломлённо прошептала Агриппина. — Ты вчера был у него?
— Да! — продолжал бесноваться Агенобарб. — Ты знаешь Криспа? Богача, чьё состояние превышает два миллиона сестерциев? Оратора, чьи речи по сердцу императору? Так вот: завтра он отобедает у нас! И ты примешь его с положенным почётом! Потому что Пассиен Крисп скоро породнится с нами! Вчера он попросил руки моей сестры!
Агриппина ощутила болезненный толчок с левой стороны груди. «Завтра я увижу Пассиена! Но он женится на другой!» Поспешно встав из-за стола, Агриппина сделала попытку уйти. Агенобарб цепко схватил её за тунику:
— Будешь ли ты любезна с благородным Криспом? — искоса глянул он на жену.
— Да, — устало прошептала она, отдирая мясистые пальцы мужа от тонкой шёлковой ткани.
— Можешь уходить, я тебе разрешаю! — громко крикнул он в спину жене. И самодовольно усмехнулся, размышляя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93