Являясь на заседание, он даже ни с кем не здоровается, а молча и как бы не замечая окружающих, с надменной миной на лице проходит прямо к своему месту за столом.
Нацистам это очень нравится. В Берлине Риббентропу снова курят фимиам. Многие склонны считать, что именно он парализовал работу комитета по невмешательству. Но нужно ли доказывать, что тут опять немалую роль сыграла все та же «любезность времени»: у Риббентропа нашлись весьма влиятельные помощники из реакционных правящих кругов Англии и Франции. Это они руководствовались девизом: «Лучше, чтобы Испанией правили германские фашисты, чем испанские коммунисты».
Мутные волны политических интриг, разбушевавшиеся вокруг Пиренеев, все выше поднимают популярность Риббентропа в третьем рейхе. Он становится «незаменимым дипломатом».
В октябре 1936 года в Берлин прибывает итальянский министр иностранных дел Чиано, предстоят переговоры и подписание пакта о создании «оси Берлин — Рим». На Вильгельмштрассе сидит Нейрат, но для ведения этих переговоров из Лондона срочно вызывается Риббентроп. И именно он подписывает соглашение.
В конце 1936 года форсируются переговоры о присоединении к «оси Берлин — Рим» третьего партнера — Японии. И опять для ведения переговоров и подписания соглашения вызывают из Лондона того же Риббентропа. Опять он ведет переговоры и подписывает новое соглашение от имени германского правительства.
Создается впечатление, что из посольского особняка в Лондоне осуществляется руководство всей внешней политикой Германии.
Наступил 1938 год. Уже ремилитаризована Рейнская область. Создан вермахт. Новый военно-морской флот Германии бороздит океаны. Гитлер решает нанести удар по Австрии — осуществить аншлюс. Мир опять встревожен. Геринг нервничает: сумеет ли Риббентроп убедить Англию не вмешиваться в «Австрийскую операцию»?
Риббентроп сумел. Смертный приговор независимости Австрии был приведен в исполнение при полной поддержке Лондона.
Во время допроса в Нюрнбергском суде бывший гитлеровский посол в Лондоне не без удовольствия вспоминал дела тех дней. Он вовремя и безошибочно сообщил Гитлеру, что и Чемберлен, и Галифакс с большой терпимостью отнеслись к нацистским планам. Даже когда в Лондон поступило сообщение о вступлении гитлеровских войск в Вену, английские лидеры продолжали беседы с немецким послом «в чрезвычайно дружественных тонах». Настолько дружественных, что Риббентроп пригласил британского министра иностранных дел посетить Германию. И тот принял это приглашение, попросив «приготовить все для охоты». «Охота» оказалась необычной. На этот раз «дичью» должна была стать Чехословакия.
Но прежде чем приступить к «охоте», Риббентроп покинул Лондон. Его неоценимые услуги, его дипломатические успехи завершились в начале 1938 года назначением на пост министра иностранных дел. «Чехословацкую операцию» Риббентроп проводил уже облеченный полномочиями имперского министра.
А теперь попробуем разобраться, какой же талант потребовался от нового хозяина Вильгельмштрассе для того, чтобы сплести сеть, в которую попала Чехословакия.
Невольно вспоминаются тогдашние вздохи одной французской газеты: «И не стыдно Жоржу Боннэ, который сидит в кресле великого Талейрана, что он так позорно был обманут в Мюнхене». Но хорошо известно, что легче всего обмануть того, кто хочет быть обманутым. И надо сказать, что ни в чем другом нюрнбергские подсудимые не были так едины, как в том, что Гитлер не силой завоевал Чехословакию, а получил ее в дар от Лондона и Парижа.
Да, нацистская Германия независимо от намерений других западных держав еще задолго до мюнхенской сделки разработала так называемый «план Грюн» («Зеленый план»), предусматривавший все детали вооруженного захвата Чехословакии. Но состоялся Мюнхен. «Подарок» Гитлеру был сделан. И этот чисто военный план порабощения Чехословакии не понадобился.
Такой поворот событий в значительной мере осложнил положение обвинителей западных держав при допросе Риббентропа. Очень туго пришлось даже такому опытному юристу, как сэр Дэвид Максуэлл Файф.
Мне хорошо запомнился один из дней в конце апреля 1946 года, когда я, возвращаясь от генерального секретаря трибунала, заметил необычайное оживление возле дверей, ведущих в зал суда. Я уже намеревался войти туда, но меня остановил адвокат Серватиус (тот самый Серватиус, который много лет спустя защищал в Иерусалиме Эйхмана и забрасывал грязью нюрнбергский приговор). Он завел речь о вызове каких-то свидетелей, которые были нужны ему, но которых не очень торопится вызвать генеральный секретариат. Серватиус очень хорошо говорил по-русски, и наша беседа грозила затянуться. От этого избавил меня какой-то английский журналист.
— Не теряйте зря времени, майор, — бросил он на ходу. — Начинается спектакль и большой экзамен для сэра Дэвида!
Я поспешил в зал суда. Места для прессы были заполнены до отказа. Все понимали, что английскому обвинителю при всей его опытности трудно будет пройти мюнхенские пороги.
Поединок между ним и бывшим министром иностранных дел гитлеровской Германии сразу принял острый характер. Файф всячески отрывал Риббентропа от мюнхенской почвы, вынуждая его говорить о «плане Грюн», в подготовке к осуществлению которого министерству иностранных дел отводилась важная роль. Но Риббентроп в меру своих способностей пытался оторвать Файфа от «плана Грюн» и свести весь чехословацкий вопрос к Мюнхену.
Геринг, саркастически улыбаясь, перегнулся через барьер и тронул за плечо адвоката доктора Зейдля. Это было верным признаком, что он уловил возможность учинить очередную провокацию. В таких случаях Герман Геринг, как правило, обращался не к своему защитнику доктору Штамеру (зачем ставить его в неловкое положение!), а именно к Зейдлю. Этот, в прошлом активный нацист, очень падкий на дурно пахнущие сенсации, в подобных ситуациях действовал безотказно. На сей раз, выслушав Геринга, Зейдль приблизился к адвокату Риббентропа доктору Хорну. Совещались они недолго. Хори тут же поднялся и заявил суду, что нет никакой надобности выяснять роль его подзащитного в осуществлении «плана Грюн» хотя бы уже потому, что сами западные державы санкционировали то, в чем сейчас сэр Дэвид пытается обвинить Риббентропа.
Это заявление заметно вдохновило Риббентропа и вооружило его для дальнейшей борьбы с Файфом.
Файф спрашивает:
— Вы прекрасно знали о «плане Грюн», не правда ли? О том, что военные планы предусматривали покорение всей Чехословакии, не так ли?
Риббентроп конечно знал об этом плане и принимал участие в подготовке к осуществлению его, но теперь он только пожимает плечами: к чему, мол, распространяться о том, чего не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Нацистам это очень нравится. В Берлине Риббентропу снова курят фимиам. Многие склонны считать, что именно он парализовал работу комитета по невмешательству. Но нужно ли доказывать, что тут опять немалую роль сыграла все та же «любезность времени»: у Риббентропа нашлись весьма влиятельные помощники из реакционных правящих кругов Англии и Франции. Это они руководствовались девизом: «Лучше, чтобы Испанией правили германские фашисты, чем испанские коммунисты».
Мутные волны политических интриг, разбушевавшиеся вокруг Пиренеев, все выше поднимают популярность Риббентропа в третьем рейхе. Он становится «незаменимым дипломатом».
В октябре 1936 года в Берлин прибывает итальянский министр иностранных дел Чиано, предстоят переговоры и подписание пакта о создании «оси Берлин — Рим». На Вильгельмштрассе сидит Нейрат, но для ведения этих переговоров из Лондона срочно вызывается Риббентроп. И именно он подписывает соглашение.
В конце 1936 года форсируются переговоры о присоединении к «оси Берлин — Рим» третьего партнера — Японии. И опять для ведения переговоров и подписания соглашения вызывают из Лондона того же Риббентропа. Опять он ведет переговоры и подписывает новое соглашение от имени германского правительства.
Создается впечатление, что из посольского особняка в Лондоне осуществляется руководство всей внешней политикой Германии.
Наступил 1938 год. Уже ремилитаризована Рейнская область. Создан вермахт. Новый военно-морской флот Германии бороздит океаны. Гитлер решает нанести удар по Австрии — осуществить аншлюс. Мир опять встревожен. Геринг нервничает: сумеет ли Риббентроп убедить Англию не вмешиваться в «Австрийскую операцию»?
Риббентроп сумел. Смертный приговор независимости Австрии был приведен в исполнение при полной поддержке Лондона.
Во время допроса в Нюрнбергском суде бывший гитлеровский посол в Лондоне не без удовольствия вспоминал дела тех дней. Он вовремя и безошибочно сообщил Гитлеру, что и Чемберлен, и Галифакс с большой терпимостью отнеслись к нацистским планам. Даже когда в Лондон поступило сообщение о вступлении гитлеровских войск в Вену, английские лидеры продолжали беседы с немецким послом «в чрезвычайно дружественных тонах». Настолько дружественных, что Риббентроп пригласил британского министра иностранных дел посетить Германию. И тот принял это приглашение, попросив «приготовить все для охоты». «Охота» оказалась необычной. На этот раз «дичью» должна была стать Чехословакия.
Но прежде чем приступить к «охоте», Риббентроп покинул Лондон. Его неоценимые услуги, его дипломатические успехи завершились в начале 1938 года назначением на пост министра иностранных дел. «Чехословацкую операцию» Риббентроп проводил уже облеченный полномочиями имперского министра.
А теперь попробуем разобраться, какой же талант потребовался от нового хозяина Вильгельмштрассе для того, чтобы сплести сеть, в которую попала Чехословакия.
Невольно вспоминаются тогдашние вздохи одной французской газеты: «И не стыдно Жоржу Боннэ, который сидит в кресле великого Талейрана, что он так позорно был обманут в Мюнхене». Но хорошо известно, что легче всего обмануть того, кто хочет быть обманутым. И надо сказать, что ни в чем другом нюрнбергские подсудимые не были так едины, как в том, что Гитлер не силой завоевал Чехословакию, а получил ее в дар от Лондона и Парижа.
Да, нацистская Германия независимо от намерений других западных держав еще задолго до мюнхенской сделки разработала так называемый «план Грюн» («Зеленый план»), предусматривавший все детали вооруженного захвата Чехословакии. Но состоялся Мюнхен. «Подарок» Гитлеру был сделан. И этот чисто военный план порабощения Чехословакии не понадобился.
Такой поворот событий в значительной мере осложнил положение обвинителей западных держав при допросе Риббентропа. Очень туго пришлось даже такому опытному юристу, как сэр Дэвид Максуэлл Файф.
Мне хорошо запомнился один из дней в конце апреля 1946 года, когда я, возвращаясь от генерального секретаря трибунала, заметил необычайное оживление возле дверей, ведущих в зал суда. Я уже намеревался войти туда, но меня остановил адвокат Серватиус (тот самый Серватиус, который много лет спустя защищал в Иерусалиме Эйхмана и забрасывал грязью нюрнбергский приговор). Он завел речь о вызове каких-то свидетелей, которые были нужны ему, но которых не очень торопится вызвать генеральный секретариат. Серватиус очень хорошо говорил по-русски, и наша беседа грозила затянуться. От этого избавил меня какой-то английский журналист.
— Не теряйте зря времени, майор, — бросил он на ходу. — Начинается спектакль и большой экзамен для сэра Дэвида!
Я поспешил в зал суда. Места для прессы были заполнены до отказа. Все понимали, что английскому обвинителю при всей его опытности трудно будет пройти мюнхенские пороги.
Поединок между ним и бывшим министром иностранных дел гитлеровской Германии сразу принял острый характер. Файф всячески отрывал Риббентропа от мюнхенской почвы, вынуждая его говорить о «плане Грюн», в подготовке к осуществлению которого министерству иностранных дел отводилась важная роль. Но Риббентроп в меру своих способностей пытался оторвать Файфа от «плана Грюн» и свести весь чехословацкий вопрос к Мюнхену.
Геринг, саркастически улыбаясь, перегнулся через барьер и тронул за плечо адвоката доктора Зейдля. Это было верным признаком, что он уловил возможность учинить очередную провокацию. В таких случаях Герман Геринг, как правило, обращался не к своему защитнику доктору Штамеру (зачем ставить его в неловкое положение!), а именно к Зейдлю. Этот, в прошлом активный нацист, очень падкий на дурно пахнущие сенсации, в подобных ситуациях действовал безотказно. На сей раз, выслушав Геринга, Зейдль приблизился к адвокату Риббентропа доктору Хорну. Совещались они недолго. Хори тут же поднялся и заявил суду, что нет никакой надобности выяснять роль его подзащитного в осуществлении «плана Грюн» хотя бы уже потому, что сами западные державы санкционировали то, в чем сейчас сэр Дэвид пытается обвинить Риббентропа.
Это заявление заметно вдохновило Риббентропа и вооружило его для дальнейшей борьбы с Файфом.
Файф спрашивает:
— Вы прекрасно знали о «плане Грюн», не правда ли? О том, что военные планы предусматривали покорение всей Чехословакии, не так ли?
Риббентроп конечно знал об этом плане и принимал участие в подготовке к осуществлению его, но теперь он только пожимает плечами: к чему, мол, распространяться о том, чего не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165