Если бы не Клятва, я убил бы Неверящего еще сорок семь лет назад. Смирись с моим решением, юр-Лорд, и будь доволен.
Великан сказал мягко:
– Ты достоин Страны, которой служишь, друг мой. – Повернувшись к Кавенанту, он продолжал:
– Юр-Лорд, позволь мне присоединиться к тебе. Я – Великан, я могу оказаться полезен. И я… Я хотел бы сойтись в рукопашной с Душегубом, который сумел так.., так устрашить моих соплеменников. Мне не привыкать к опасности. И я знаю, что бывают обстоятельства, когда остается одно – ненависть. Возьми меня с собой.
Прежде чем Кавенант успел ответить, Лена вскочила на ноги.
– Возьми и меня тоже! – взволнованно воскликнула она.
– Лена! – запротестовал Триок, но она не обратила на него внимания.
– Я хочу быть с тобой. Я так долго ждала! Я постараюсь… Я буду достойна тебя. Я – мать Высокого Лорда, я скакала верхом на ранихинах. Я молодая и сильная. Я хочу быть с тобой! Позволь мне, Томас Кавенант.
Ветер гудел между домами, наметая снег. Снегопад – это хорошо, он спрячет следы… Тихо, как будто обращаясь к самому себе, Кавенант сказал, сдерживая волнение:
– Давайте собираться. Я намерен уплатить свои долги.
Глава 7
Сообщение в Ревелстоун
Хотя вся душа Триока протестовала против участия Лены в походе, он распорядился, чтобы несколько человек помогли собраться Кавенанту и его спутникам. Это испытание было, наверное, самым трудным за всю его жизнь. Выдержка, позволившая Кавенанту сорок семь лет назад уцелеть, не шла ни в какое сравнение с той, которую он проявлял сейчас. То, ради чего Кавенант снова оказался в Стране, утратило для него все свое значение. Желание Лены, дочери Этиаран, присоединиться к Неверящему, обратило все долгие годы преданности Триока в прах и обесценило его щедрую любовь к ней.
И все же он не мог остановить ее – хотя сделать это было в его власти. Он был одним из старейшин подкаменья, где существовала старинная традиция – не только браки, но и дальние поездки должны были получать одобрение Круга старейшин. Кроме того, он был признанным руководителем защитников подкаменья. Он мог просто приказать Лене остаться дома, и если бы доводы были достаточно вескими, все жители подкаменья встали бы на ее пути.
А веские доводы были. Лена была старой и слегка не в своем уме. Она могла помешать выполнению того, что задумал Кавенант; она даже могла подвергнуть его жизнь опасности, как это произошло совсем недавно, во время защиты подкаменья. Не говоря уже о том, какую угрозу представляло путешествие для ее собственной жизни. И она полностью оказывалась во власти Кавенанта – человека, который однажды уже нанес ей такой удар, от которого она не оправилась до сих пор. А он, Триок, сын Тулера… Он любил ее всю жизнь.
Тем не менее он отдал соответствующие распоряжения. Любовь к Лене всегда лишала его возможности контролировать ее. Однажды он был готов ради Лены нарушить свою Клятву Мира, зато на протяжении всех последующих лет он именно ради нее оставался верен своей Клятве. Он сделал все от него зависящее, чтобы ее дочь выросла, не зная стыда и оскорблений. Он заплатил слишком большую цену за эту любовь, чтобы сейчас вот так просто взять и перечеркнуть ее.
Поняв, что ничего изменить нельзя, он до некоторой степени успокоился. В глубине души он был убежден, что если и существовала какая-то надежда на спасение Страны, то она связана с Томасом Кавенантом. Единственное, о чем Триок сожалел, – это о том, что сам он не мог присоединиться к Кавенанту, чтобы в пути заботиться о Лене. Он должен был выполнить то, за что взялся. Стиснув зубы, борясь с тоской, он утешал себя, что, по крайней мере, на Морехода он точно может положиться.
Заметив его взгляд. Великан подошел к нему и сказал:
– Не беспокойся, друг мой. Ты знаешь, что я неплохой товарищ. Я сделаю для них обоих все, что смогу.
– Очень прошу тебя, будь все время начеку. Те глаза, которые следили за нами на Смотровой Площадке Кевина, все еще открыты. Сегодняшняя победа над тварями ничего не решает.
Подумав, Мореход произнес:
– Если это так, тогда начеку должен быть прежде всего ты. Ты понесешь Высокое Дерево через Южные Равнины. Триок пожал плечами:
– Что Высокое Дерево, что Белое Золото… Все мы должны быть осторожны. Я не могу никого послать с вами.
Великан кивнул и сказал:
– Я бы отказался, даже если бы ты предложил. Для тебя важен каждый меч. Горы, в которых ты будешь разыскивать этого Вольного Ученика, далеко, и тебе не раз придется сражаться.
– Я пойду только с Квайррел и Йорквином, – произнес Триок и, заметив, что Мореход собирается возражать, тут же продолжил:
– Я должен идти быстро, а с большим отрядом это невозможно. И нашему подкаменью сейчас угрожает величайшая опасность. Ведь мы впервые вступили в открытый бой с тварями. Теперь мы не просто горстка скитающихся воинов, которые прячутся в опустевших домах. Мы сумели защитить свое подкаменье – вот в чем наша главная победа. Однако враги тоже понимают это. Они непременно вернутся сюда и даже в большем количестве, чтобы отомстить за разгромленную банду. Нет, горный брат, – он мрачно покачал головой, – все, кто может держать в руках оружие, останутся здесь, чтобы отстоять нашу победу… Чтобы врагам не удалось стереть подкаменье Мифиль с лица земли, не оставив ни одного целого дома.
Мореход вздохнул:
– Я слышу тебя. Ах, Триок… Сейчас и в самом деле тяжелые времена. Мне будет спокойнее, когда мой друг Морэм, сын Вариоля, получит сообщение о том, что мы собираемся сделать.
– Ты уверен, что мне это удастся?
– Если ты не сможешь, то кто? Ты – отважный и опытный человек, ты отлично знаешь и равнины, и горы, и тварей. Ты отдаешь себе отчет в том, что это нужно сделать, хотя влечет тебя совсем в другую сторону. Но ты понимаешь также, что одними желаниями сердца руководствоваться нельзя, иначе можно потерпеть неудачу. Знаешь, это в некотором роде даже неплохо, что душа твоя будет не с тобой. – Он говорил медленно и задумчиво, точно мысленно сопоставляя положение Триока со своим собственным. – По-моему, у тебя есть все шансы передать это сообщение.
– Мне повезло еще и в том, – Триок еле скрывал свое раздражение, – что весь груз милосердия ложится на твои плечи. Может быть, тебе легче будет его нести.
Мореход снова вздохнул и мягко улыбнулся.
– Ах, друг мой, я ничего не знаю о милосердии. Я сам слишком нуждаюсь в нем.
Триок понимал, что тяжесть потерь и страданий камнем лежит на душе Морехода, и улыбнулся ему самой дружеской улыбкой, проявляя таким образом расположение к нему, которое он обычно скрывал в глубине своего сердца.
Потом он занялся приготовлениями к своему походу. Упаковал в мешок одеяла, запасной плащ, небольшой глиняный горшок с гравием, запасы сушеного мяса, фруктов, сыр и нож взамен того, который он отдал Кавенанту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Великан сказал мягко:
– Ты достоин Страны, которой служишь, друг мой. – Повернувшись к Кавенанту, он продолжал:
– Юр-Лорд, позволь мне присоединиться к тебе. Я – Великан, я могу оказаться полезен. И я… Я хотел бы сойтись в рукопашной с Душегубом, который сумел так.., так устрашить моих соплеменников. Мне не привыкать к опасности. И я знаю, что бывают обстоятельства, когда остается одно – ненависть. Возьми меня с собой.
Прежде чем Кавенант успел ответить, Лена вскочила на ноги.
– Возьми и меня тоже! – взволнованно воскликнула она.
– Лена! – запротестовал Триок, но она не обратила на него внимания.
– Я хочу быть с тобой. Я так долго ждала! Я постараюсь… Я буду достойна тебя. Я – мать Высокого Лорда, я скакала верхом на ранихинах. Я молодая и сильная. Я хочу быть с тобой! Позволь мне, Томас Кавенант.
Ветер гудел между домами, наметая снег. Снегопад – это хорошо, он спрячет следы… Тихо, как будто обращаясь к самому себе, Кавенант сказал, сдерживая волнение:
– Давайте собираться. Я намерен уплатить свои долги.
Глава 7
Сообщение в Ревелстоун
Хотя вся душа Триока протестовала против участия Лены в походе, он распорядился, чтобы несколько человек помогли собраться Кавенанту и его спутникам. Это испытание было, наверное, самым трудным за всю его жизнь. Выдержка, позволившая Кавенанту сорок семь лет назад уцелеть, не шла ни в какое сравнение с той, которую он проявлял сейчас. То, ради чего Кавенант снова оказался в Стране, утратило для него все свое значение. Желание Лены, дочери Этиаран, присоединиться к Неверящему, обратило все долгие годы преданности Триока в прах и обесценило его щедрую любовь к ней.
И все же он не мог остановить ее – хотя сделать это было в его власти. Он был одним из старейшин подкаменья, где существовала старинная традиция – не только браки, но и дальние поездки должны были получать одобрение Круга старейшин. Кроме того, он был признанным руководителем защитников подкаменья. Он мог просто приказать Лене остаться дома, и если бы доводы были достаточно вескими, все жители подкаменья встали бы на ее пути.
А веские доводы были. Лена была старой и слегка не в своем уме. Она могла помешать выполнению того, что задумал Кавенант; она даже могла подвергнуть его жизнь опасности, как это произошло совсем недавно, во время защиты подкаменья. Не говоря уже о том, какую угрозу представляло путешествие для ее собственной жизни. И она полностью оказывалась во власти Кавенанта – человека, который однажды уже нанес ей такой удар, от которого она не оправилась до сих пор. А он, Триок, сын Тулера… Он любил ее всю жизнь.
Тем не менее он отдал соответствующие распоряжения. Любовь к Лене всегда лишала его возможности контролировать ее. Однажды он был готов ради Лены нарушить свою Клятву Мира, зато на протяжении всех последующих лет он именно ради нее оставался верен своей Клятве. Он сделал все от него зависящее, чтобы ее дочь выросла, не зная стыда и оскорблений. Он заплатил слишком большую цену за эту любовь, чтобы сейчас вот так просто взять и перечеркнуть ее.
Поняв, что ничего изменить нельзя, он до некоторой степени успокоился. В глубине души он был убежден, что если и существовала какая-то надежда на спасение Страны, то она связана с Томасом Кавенантом. Единственное, о чем Триок сожалел, – это о том, что сам он не мог присоединиться к Кавенанту, чтобы в пути заботиться о Лене. Он должен был выполнить то, за что взялся. Стиснув зубы, борясь с тоской, он утешал себя, что, по крайней мере, на Морехода он точно может положиться.
Заметив его взгляд. Великан подошел к нему и сказал:
– Не беспокойся, друг мой. Ты знаешь, что я неплохой товарищ. Я сделаю для них обоих все, что смогу.
– Очень прошу тебя, будь все время начеку. Те глаза, которые следили за нами на Смотровой Площадке Кевина, все еще открыты. Сегодняшняя победа над тварями ничего не решает.
Подумав, Мореход произнес:
– Если это так, тогда начеку должен быть прежде всего ты. Ты понесешь Высокое Дерево через Южные Равнины. Триок пожал плечами:
– Что Высокое Дерево, что Белое Золото… Все мы должны быть осторожны. Я не могу никого послать с вами.
Великан кивнул и сказал:
– Я бы отказался, даже если бы ты предложил. Для тебя важен каждый меч. Горы, в которых ты будешь разыскивать этого Вольного Ученика, далеко, и тебе не раз придется сражаться.
– Я пойду только с Квайррел и Йорквином, – произнес Триок и, заметив, что Мореход собирается возражать, тут же продолжил:
– Я должен идти быстро, а с большим отрядом это невозможно. И нашему подкаменью сейчас угрожает величайшая опасность. Ведь мы впервые вступили в открытый бой с тварями. Теперь мы не просто горстка скитающихся воинов, которые прячутся в опустевших домах. Мы сумели защитить свое подкаменье – вот в чем наша главная победа. Однако враги тоже понимают это. Они непременно вернутся сюда и даже в большем количестве, чтобы отомстить за разгромленную банду. Нет, горный брат, – он мрачно покачал головой, – все, кто может держать в руках оружие, останутся здесь, чтобы отстоять нашу победу… Чтобы врагам не удалось стереть подкаменье Мифиль с лица земли, не оставив ни одного целого дома.
Мореход вздохнул:
– Я слышу тебя. Ах, Триок… Сейчас и в самом деле тяжелые времена. Мне будет спокойнее, когда мой друг Морэм, сын Вариоля, получит сообщение о том, что мы собираемся сделать.
– Ты уверен, что мне это удастся?
– Если ты не сможешь, то кто? Ты – отважный и опытный человек, ты отлично знаешь и равнины, и горы, и тварей. Ты отдаешь себе отчет в том, что это нужно сделать, хотя влечет тебя совсем в другую сторону. Но ты понимаешь также, что одними желаниями сердца руководствоваться нельзя, иначе можно потерпеть неудачу. Знаешь, это в некотором роде даже неплохо, что душа твоя будет не с тобой. – Он говорил медленно и задумчиво, точно мысленно сопоставляя положение Триока со своим собственным. – По-моему, у тебя есть все шансы передать это сообщение.
– Мне повезло еще и в том, – Триок еле скрывал свое раздражение, – что весь груз милосердия ложится на твои плечи. Может быть, тебе легче будет его нести.
Мореход снова вздохнул и мягко улыбнулся.
– Ах, друг мой, я ничего не знаю о милосердии. Я сам слишком нуждаюсь в нем.
Триок понимал, что тяжесть потерь и страданий камнем лежит на душе Морехода, и улыбнулся ему самой дружеской улыбкой, проявляя таким образом расположение к нему, которое он обычно скрывал в глубине своего сердца.
Потом он занялся приготовлениями к своему походу. Упаковал в мешок одеяла, запасной плащ, небольшой глиняный горшок с гравием, запасы сушеного мяса, фруктов, сыр и нож взамен того, который он отдал Кавенанту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136