Он должен был сделать то, что, очевидно, было невозможно. Он должен убить самадхи Сатансфиста.
Ему требовалась помощь.
Беспощадно отбросив в сторону все прошлые сомнения и колебания, он обратился к тому, кто единственный мог помочь ему, – к тому, чья верность в полной мере соответствовала крайней нужде Морэма. Он поднес руку ко рту и три раза пронзительно свистнул.
Казалось, буйный ветер в одно мгновение подхватил звуки, разнес и раздробил их. Там, где эхо было обычным явлением, его призыв остался без ответа, пропал; ветер разорвал и унес его, словно задался целью помешать ему выполнить свое намерение, сделать так, чтобы тот, кого он призывал, не услышал его. Стараясь не падать духом, Морэм поднялся по склону холма и остановился на вершине в ожидании. Беспокойство, близкое к отчаянию, переполняло его сердце, но он повернулся лицом к западным горам, как будто никогда не знал ни сомнений, ни страха.
Прошли долгие минуты, во время которых его тревога усилилась настолько, что он готов был закричать, прежде чем он заметил неясное коричневое пятно, которое двигалось к нему с далеких гор. Душа его воспрянула, несмотря на все тяготы; ветер трепетал и бился в ушах, а он стоял, повернувшись к приближающемуся ранихину, который ответил на его вызов.
Ожидание длилось так долго, что кровь почти заледенела у него в жилах, но в конце концов ранихин добрался до подножия холма рядом с озером и приветственно заржал.
Морэм вздохнул, увидев, в каком он был состоянии. Ранихины обладали способностью загодя предчувствовать вызов, и Дринни покинул Равнины Ра много дней назад. По дороге ему пришлось спасаться от армии Сатансфиста, пересечь Центральные Равнины и Западные Горы, а потом в разгаре лютой зимы искать новую дорогу через горные отроги, за которыми находился Ревелстоун. Долгий тяжелый путь дорого обошелся сильному жеребцу. Он исхудал так, что были видны ребра, суставы у него опухли, а шкура обвисла и во многих местах была изранена. И все же это был, несомненно, Дринни. Морэм узнал его и приветствовал со всем возможным уважением:
– Хей, Дринни, гордый, смелый ранихин! Достойный сын достойной матери. Хвост Неба, Грива Мира, я… – У него от волнения перехватило горло, и он еле слышно закончил:
– Мое почтение.
Дринни сделал отчаянное усилие и подбежал к Морэму рысью, но тут, окончательно обессилев и дрожа, положил голову ему на плечо, словно ища поддержки. Морэм крепко обнял его за шею, прошептал на ухо слова похвалы и восхищения, погладил покрытую коркой льда шкуру. Они стояли рядом, точно давая обещание помочь друг другу во всем, что может понадобиться. Потом Морэм, помня о неутолимой гордости ранихинов, которая была для них едва ли не превыше всего, вспрыгнул ему на спину. Согревая коня теплом своего жезла, он медленно поскакал обратно в Ревелстоун.
Дорога заняла немало времени, так измучен был Дринни, который, несмотря на отчаянные усилия, то и дело спотыкался от боли и истощения. Пока они спускались вниз между холмами, страх и слабость снова овладели Морэмом. Но теперь судьба не оставила ему никакого выбора; сжимая бока ранихина коленями, он чувствовал свою решимость идти до конца, никуда больше не сворачивая. Дринни ответил на его призыв, Мерцающее озеро помогло ожить и отрешиться от оцепенения. Голова была ясной, и всю дорогу он строил планы.
Затем, наконец, конь, прихрамывая, поскакал по широкому туннелю, ведущему к Замку. Стук копыт отражался от каменных стен и потолков слабым эхом – отражался и уносился вперед, оповещая о возвращении Высокого Лорда. Люди бросали свои дела и торопились в главную галерею, чтобы увидеть его. Они выстроились в ряд вдоль его пути, вскрикивали от удивления и радости, вглядывались в его лицо, страшась того, что они там прочли. Казалось, его пронес через Замок поток изумления и надежды.
Потом он увидел тех, кто возглавлял город – Лордов Тревора, Аматин и Лорию, вомарка Квена и обоих Хранителей, Торма и Бориллара. Они ждали его, словно специально собрались вместе, чтобы выразить свое почтение. Когда ранихин замер перед ними, они безмолвно приветствовали Высокого Лорда и его коня.
Некоторое время Морэм, как бы изучая, пристально вглядывался в их лица. Каждый по-своему, все они несли на себе печать бесконечных боев, выглядели измученными и несчастными. Квен был, кроме всего прочего, как-то особенно нелепо одет. Его грубоватое лицо, изрезанное морщинами, как всегда, выглядело хмурым и усталым; похоже, только состояние непрерывной войны заставляло его держаться. Аматин казалась полностью отчаявшейся, как будто у нее не осталось больше сил – ни физических, ни моральных. Лицо Бориллара было мокро от слез; Морэм знал, что известие о возможной гибели Томаса Кавенанта подкосило его. Тревор и Лория поддерживали друг друга, словно самостоятельно стоять уже не могли. Изо всех них только Торм сохранял спокойствие, как будто его личный кризис уже остался позади. Для него не могло быть ничего хуже, чем осквернение камня, свидетелем которого он был в Палате Совета; однако его роль этим не ограничивалась – он определенно испытывал удовлетворение оттого, что помогал пресечь его. На всех лицах можно было прочесть смешанное выражение надежды, страха, ожидания и отчаяния – выражение, за которым стояло острое желание узнать, с чем он вернулся в Ревелстоун.
Кивнув в ответ на их молчаливое приветствие, он тяжело спрыгнул со спины Дринни и шагнул по направлению к ним. В его голосе звучали и сила, и сочувствие, и боль, когда он ответил на их безмолвный вопрос:
– Слушайте меня. Я, Морэм, сын Вариоля, Высокий Лорд, избранный Советом, принял решение. Слушайте и повинуйтесь. Вомарк Квен, прежде всего необходимо оказать помощь Дринни. Накормить, вылечить – одним словом, сделать все, чтобы силы как можно скорее вернулись к нему. Вскоре он мне понадобится. Лорды, Хранители, вомарк – необходимо как можно быстрее вновь завладеть сторожевой башней Ревелстоуна. Ворота Замка должны быть очищены от завалов. Вомарк, готовь лошадей для армии. Готовь также и воинов, которые смогут ехать верхом, а остальных – для атаки на самадхи-Сатансфиста. Мы ударим сразу же, как только путь будет расчищен.
Он видел, что они были ошеломлены его приказами, что мысль об атаке на армию Опустошителя показалась сумасбродной и испугала их. Но он не стал успокаивать, хотя счел необходимым дать некоторые разъяснения.
– Друзья мои, – с некоторым оттенком раздражения продолжал он, – свет крилла померк. Вы знаете, что это значит. Либо Томас Кавенант покинул Страну, либо нашел свою смерть, либо лишился кольца. И все же именно здесь кроется наша последняя надежда. Если Неверящий жив – а пока дикая магия еще не была использована против нас, – мы можем надеяться, что он снова завладеет своим кольцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136