Будь милостив.
Руки бережно освободили его голову от нежных пелен.
– Теперь я понимаю, ради чего Лес меня потревожил. Раненый… Обмороженный… И он ел аманибхавам. Ах, будь милостив… Как тут отдохнешь, когда даже Мшистый Лес старается ради такого.., такого?.. Ну, трава помогла ему сохранить жизнь… Сама погибла, а его поддержала… Но мне не нравятся его мысли. Ох, это будет тяжким испытанием для меня.
Кавенант слышал слова, но смысл их доходил до него не полностью. Он попытался снова открыть глаза, но это ему не удалось, словно в глубине души он страшился того, что может увидеть. Ему было неприятно прикосновение старческих рук, шаривших по телу в поисках других ран; но он не мог ни двинуться, ни произнести хотя бы слово. У него не было сил сопротивляться старухе. Он затаился, делая вид, что продолжает спать, и надеясь, что в какой-то момент сможет вскочить, отбросить ее и освободиться.
– Будь милостив, – снова забормотала она себе под нос, – будь милостив, прошу тебя. Обмороженный и безумный. Где взять сил для такой работы? – Потом ее проворные руки распеленали ему левую руку, и она тяжело задышала, охваченная волнением. – Меленкурион! Белое Золото? Ах, Именем Семи! Ну и работенка свалилась на меня.
Необходимость защитить кольцо, прежде чем старуха стянет его с пальца, окончательно привела Кавенанта в чувство. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, не мог даже уклониться от старческих прикосновений и поэтому решил попытаться хотя бы отвлечь ее.
– Лена… – сквозь запекшиеся губы прохрипел он, не задумываясь над тем, что именно говорит. – Лена? Ты жива? Приложив невероятные усилия, он наконец открыл глаза.
Глава 13
Целительница
Сон еще затуманивал его взор; сначала он не увидел ничего, кроме тусклого свечения деревьев. Однако сейчас его беспокоила только мысль о кольце – он должен был помешать женщине забрать его. Он изо всех сил постарался сфокусировать взгляд, но этому мешала странная серая пелена перед глазами.
Потом мягкое прикосновение освободило его веки от паутины, и он наконец смог рассмотреть женщину. – Лена? – снова прохрипел он.
Это была смуглая женщина, со спутанными седыми волосами и лицом цвета глины, черты которого казались грубоватыми, точно оно и впрямь было вылеплено из глины не очень умелым мастером; кожа была изрезана морщинами. Капюшон ветхого зеленого плаща прикрывал голову. Глаза у нее были странного коричневого цвета, тоже больше всего напоминающего глину, и, казалось, не имели зрачков – просто темные, блестящие, коричневые кружки. Во взгляде не ощущалось ни уверенности, ни силы – он говорил только о том, что большая часть ее жизни уже позади. Она выглядела очень старой и очень робкой. Ее голос зашелестел, точно сухой пергамент, когда она переспросила:
– Лена?
– Ты еще жива?
– Я.., что? Нет, я не твоя Лена. Она умерла.., если твой взгляд говорит правду. Будь милостив к ней, Создатель. “Будь милостив”, – беззвучно повторил он.
– Это все аманибхавам. Трава, конечно, спасла тебе жизнь, но ведь ты знал, что она слишком могущественна для человеческого тела.
– Ты еще жива? – повторил он, продолжая гнуть свою линию.
– Может, и нет, – вздохнула она. – Но оставим это. Ты сам не понимаешь, что говоришь. Ты обморозился, у тебя в голове помутилось от яда и… И еще сидит в тебе какая-то болезнь, которой я не понимаю.
– Ты не умерла?
Склонившись над ним, старуха продолжала:
– Послушай. Я знаю, ты плохо соображаешь, но постарайся.., послушай. Слушай и запоминай, что я скажу. Каким-то образом ты забрел во Мшистый Лес. Я – Целительница, Вольная Ученица, я всю жизнь занималась целительством. Я помогу тебе, потому что ты в беде.., и потому что твое Белое Золото говорит о том, что в Стране надвигаются большие перемены. И потому что у Леса хватило терпения, чтобы докричаться до меня ради твоего спасения, хотя я понятия не имею, как это ему удалось.
– Я знаю, кто убил тебя, – прокаркал Кавенант, продолжая притворяться, что он не в себе, и радуясь своей хитрой уловке, поскольку старуха явно заинтересовалась его Белым Золотом.
Услышав эти слова, она отодвинулась.
– Я пришла сюда оттуда.., оттуда, где живу.., потому что, когда Лес не спокоен, и мне не удается отдохнуть. Я – Целительница, и Мшистый Лес позволяет мне жить тут. Я чувствую.., и он говорит о том же.., надвигаются великие события. Ах, будь милостив. Создатель… Ладно, хватит болтать. Я живу тут одна уже много лет и привыкла разговаривать сама с собой.
– Я видел своими глазами.
– Ты не слышишь меня?
– Он пронзил тебя ножом. Я видел кровь.
– Милость Божья! Ну и жизнь, видать, была у тебя… Ладно, хватит об этом. Ты меня не слушал… Трава аманибхавам слишком далеко увела тебя за собой. Но соображаешь ты или нет, я должна тебе помочь. Хорошо, что мои глаза еще что-то помнят… Они видят, что ты слишком слаб, чтобы причинить мне вред, хотя ты и не прочь.
"Слишком слаб”, – мысленно повторил он. Это была правда – он был слишком слаб даже для того, чтобы сжать пальцы в кулак и тем самым защитить свое кольцо.
– Ты вернулась, чтобы отомстить мне? – прохрипел он. – Ты во всем винишь меня?
– Болтай что хочешь, если тебе нужно, – тут же отозвалась она, – но мне некогда слушать. Мне пора заняться делом.
Старчески охнув, она поднялась и двинулась в сторону.
– Это так, – продолжал он, радуясь тому, что его уловка сработала. – Это так, правда? Ты вернулась, чтобы мучить меня. Тебе мало, что я убил его. Я воткнул нож прямо ему в сердце, но тебе этого мало. Ты хочешь, чтобы мне стало совсем плохо. Я виноват, да. Я выполнял то, что велел Фоул, и ты вернулась, чтобы отомстить за это. Где ты была прежде? Почему не пыталась расправиться со мной даже после того, как я надругался над тобой? Почему ждала до сих пор? Если бы ты тогда же как следует отплатила мне за все, что я натворил, может быть, я хорошенько думал бы потом, прежде чем что-либо сделать. Все это твое великодушие! Оно хуже жестокости. О Лена! До меня даже не доходило, что я сделал тебе, пока не стало слишком поздно. Чего ты ждешь? Давай терзай меня! Пусть будет больно! Мне это необходимо.
– Еда тебе необходима, вот что, – проворчала Целительница; в ее голосе отчетливо слышны были нотки отвращения, вызванного его признаниями. Крепко ухватив его одной рукой за челюсть, другой она положила ему в рот несколько ягод жизни. – Давай, глотай. Это поддержит твои силы.
Он хотел выплюнуть алианту, но старуха так крепко его держала, что вопреки собственному желанию он разжевал и проглотил ягоды. Пока он глотал, одной рукой она поглаживала ему горло, потом заставила съесть еще немного. Он почувствовал, как благодатный сок заструился по телу, и его потянуло в сон. Кавенант что-то еще пробормотал, но уже сам не соображал, что именно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Руки бережно освободили его голову от нежных пелен.
– Теперь я понимаю, ради чего Лес меня потревожил. Раненый… Обмороженный… И он ел аманибхавам. Ах, будь милостив… Как тут отдохнешь, когда даже Мшистый Лес старается ради такого.., такого?.. Ну, трава помогла ему сохранить жизнь… Сама погибла, а его поддержала… Но мне не нравятся его мысли. Ох, это будет тяжким испытанием для меня.
Кавенант слышал слова, но смысл их доходил до него не полностью. Он попытался снова открыть глаза, но это ему не удалось, словно в глубине души он страшился того, что может увидеть. Ему было неприятно прикосновение старческих рук, шаривших по телу в поисках других ран; но он не мог ни двинуться, ни произнести хотя бы слово. У него не было сил сопротивляться старухе. Он затаился, делая вид, что продолжает спать, и надеясь, что в какой-то момент сможет вскочить, отбросить ее и освободиться.
– Будь милостив, – снова забормотала она себе под нос, – будь милостив, прошу тебя. Обмороженный и безумный. Где взять сил для такой работы? – Потом ее проворные руки распеленали ему левую руку, и она тяжело задышала, охваченная волнением. – Меленкурион! Белое Золото? Ах, Именем Семи! Ну и работенка свалилась на меня.
Необходимость защитить кольцо, прежде чем старуха стянет его с пальца, окончательно привела Кавенанта в чувство. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, не мог даже уклониться от старческих прикосновений и поэтому решил попытаться хотя бы отвлечь ее.
– Лена… – сквозь запекшиеся губы прохрипел он, не задумываясь над тем, что именно говорит. – Лена? Ты жива? Приложив невероятные усилия, он наконец открыл глаза.
Глава 13
Целительница
Сон еще затуманивал его взор; сначала он не увидел ничего, кроме тусклого свечения деревьев. Однако сейчас его беспокоила только мысль о кольце – он должен был помешать женщине забрать его. Он изо всех сил постарался сфокусировать взгляд, но этому мешала странная серая пелена перед глазами.
Потом мягкое прикосновение освободило его веки от паутины, и он наконец смог рассмотреть женщину. – Лена? – снова прохрипел он.
Это была смуглая женщина, со спутанными седыми волосами и лицом цвета глины, черты которого казались грубоватыми, точно оно и впрямь было вылеплено из глины не очень умелым мастером; кожа была изрезана морщинами. Капюшон ветхого зеленого плаща прикрывал голову. Глаза у нее были странного коричневого цвета, тоже больше всего напоминающего глину, и, казалось, не имели зрачков – просто темные, блестящие, коричневые кружки. Во взгляде не ощущалось ни уверенности, ни силы – он говорил только о том, что большая часть ее жизни уже позади. Она выглядела очень старой и очень робкой. Ее голос зашелестел, точно сухой пергамент, когда она переспросила:
– Лена?
– Ты еще жива?
– Я.., что? Нет, я не твоя Лена. Она умерла.., если твой взгляд говорит правду. Будь милостив к ней, Создатель. “Будь милостив”, – беззвучно повторил он.
– Это все аманибхавам. Трава, конечно, спасла тебе жизнь, но ведь ты знал, что она слишком могущественна для человеческого тела.
– Ты еще жива? – повторил он, продолжая гнуть свою линию.
– Может, и нет, – вздохнула она. – Но оставим это. Ты сам не понимаешь, что говоришь. Ты обморозился, у тебя в голове помутилось от яда и… И еще сидит в тебе какая-то болезнь, которой я не понимаю.
– Ты не умерла?
Склонившись над ним, старуха продолжала:
– Послушай. Я знаю, ты плохо соображаешь, но постарайся.., послушай. Слушай и запоминай, что я скажу. Каким-то образом ты забрел во Мшистый Лес. Я – Целительница, Вольная Ученица, я всю жизнь занималась целительством. Я помогу тебе, потому что ты в беде.., и потому что твое Белое Золото говорит о том, что в Стране надвигаются большие перемены. И потому что у Леса хватило терпения, чтобы докричаться до меня ради твоего спасения, хотя я понятия не имею, как это ему удалось.
– Я знаю, кто убил тебя, – прокаркал Кавенант, продолжая притворяться, что он не в себе, и радуясь своей хитрой уловке, поскольку старуха явно заинтересовалась его Белым Золотом.
Услышав эти слова, она отодвинулась.
– Я пришла сюда оттуда.., оттуда, где живу.., потому что, когда Лес не спокоен, и мне не удается отдохнуть. Я – Целительница, и Мшистый Лес позволяет мне жить тут. Я чувствую.., и он говорит о том же.., надвигаются великие события. Ах, будь милостив. Создатель… Ладно, хватит болтать. Я живу тут одна уже много лет и привыкла разговаривать сама с собой.
– Я видел своими глазами.
– Ты не слышишь меня?
– Он пронзил тебя ножом. Я видел кровь.
– Милость Божья! Ну и жизнь, видать, была у тебя… Ладно, хватит об этом. Ты меня не слушал… Трава аманибхавам слишком далеко увела тебя за собой. Но соображаешь ты или нет, я должна тебе помочь. Хорошо, что мои глаза еще что-то помнят… Они видят, что ты слишком слаб, чтобы причинить мне вред, хотя ты и не прочь.
"Слишком слаб”, – мысленно повторил он. Это была правда – он был слишком слаб даже для того, чтобы сжать пальцы в кулак и тем самым защитить свое кольцо.
– Ты вернулась, чтобы отомстить мне? – прохрипел он. – Ты во всем винишь меня?
– Болтай что хочешь, если тебе нужно, – тут же отозвалась она, – но мне некогда слушать. Мне пора заняться делом.
Старчески охнув, она поднялась и двинулась в сторону.
– Это так, – продолжал он, радуясь тому, что его уловка сработала. – Это так, правда? Ты вернулась, чтобы мучить меня. Тебе мало, что я убил его. Я воткнул нож прямо ему в сердце, но тебе этого мало. Ты хочешь, чтобы мне стало совсем плохо. Я виноват, да. Я выполнял то, что велел Фоул, и ты вернулась, чтобы отомстить за это. Где ты была прежде? Почему не пыталась расправиться со мной даже после того, как я надругался над тобой? Почему ждала до сих пор? Если бы ты тогда же как следует отплатила мне за все, что я натворил, может быть, я хорошенько думал бы потом, прежде чем что-либо сделать. Все это твое великодушие! Оно хуже жестокости. О Лена! До меня даже не доходило, что я сделал тебе, пока не стало слишком поздно. Чего ты ждешь? Давай терзай меня! Пусть будет больно! Мне это необходимо.
– Еда тебе необходима, вот что, – проворчала Целительница; в ее голосе отчетливо слышны были нотки отвращения, вызванного его признаниями. Крепко ухватив его одной рукой за челюсть, другой она положила ему в рот несколько ягод жизни. – Давай, глотай. Это поддержит твои силы.
Он хотел выплюнуть алианту, но старуха так крепко его держала, что вопреки собственному желанию он разжевал и проглотил ягоды. Пока он глотал, одной рукой она поглаживала ему горло, потом заставила съесть еще немного. Он почувствовал, как благодатный сок заструился по телу, и его потянуло в сон. Кавенант что-то еще пробормотал, но уже сам не соображал, что именно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136