ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Так было на острове. Так продолжилось и на «Йоми Мару». Верная себе, Ханна запаслась в Японии поздравительными открытками, искусственными цветами, сладостями и сувенирами.
Сегодня, заглянув, как обычно, в свой список, она ахнула. На пароходе тридцать две Ольги, больших и маленьких. И завтра, 24 июля, у них именины, иначе говоря — день ангела.
Не теряя ни минуты, миссис Кемпбелл поспешила к Бремхоллу.
— Барл, мне нужна помощь.
— Что-то случилось, Ханна?
— Да. Вам знакомо имя Оля?
— Кажется, знаю такую девочку. Но что с ней?
— Не с ней… А с ними. Девочек с таким именем на пароходе несколько десятков. Завтра их святой день. А я просмотрела. Осталось совсем мало времени, чтобы их поздравить.
— Чем могу помочь?
— Я возьму на себя стол и подарки. А вы — остальное. Вы такой выдумщик! — решила польстить Ханна.
— Но ведь это не день рождения…
— Ну и что с того. Православные и католики отмечают память святых, чьи имена носят, очень торжественно. Давайте и мы устроим детям веселье.
— Вам виднее. Вы знаете русских лучше, чем я.
— Да. Мы всей семьей — я, Чарльз и наши дети — больше года жили на прииске, рядом с озером Байкал. Люди, нас окружавшие, трудились не покладая рук. Но когда наступал праздник (это русское слово я запомнила одним из первых), все предавались развлечениям.
— Даже зимой?
— Зимой — еще больше. Помню, однажды утром наша прачка, занятая стиркой, случайно взглянула на календарь. Он висел на кухне. Она воскликнула: «Боже мой! Красный!» Дело в том, что праздники отпечатаны в календаре красным цветом. Это был единственный способ распознавания праздников, известный ей. Наша прачка тотчас сложила белье в старый бак для кипячения. Никакой больше стирки в этот день!
— Теперь я понимаю, почему наши дети так любят танцы и веселье, — сказал Бремхолл.
— Это верно. Ничего нет дороже для русской души, молодой или старой, чем праздник, — последнее слово миссис Кемпбелл произнесла с особым чувством.
Четыре дня спустя, 28 июля, Райли Аллен пишет в морском дневнике:
«Сегодня именины Владимиров. На пароходе около сорока мальчиков с таким именем. Вечером в столовой персонала были танцы в их честь…»
А далее следуют цифры:
С полудня 27 июля до полудня 28 июля:
Расход воды — 53 тонны.
Расход угля — 35 тонн.
Больных в госпитале — 8 детей, 3 взрослых.
Пройдено за сутки — 247 миль.
Пройдено от Владивостока — 3921 миля.
Осталось до Сан-Франциско — 874 мили.
Капитан «Йоми Мару» заполняет судовой журнал. Начальник детской колонии ведет морской дневник. Дети тоже, страничка за страничкой, описывают все происходящее.
Их нисколько не интересует расход воды. Вон сколько ее вокруг! А вот сколько миль прошагал за сутки пароход — эту цифру они называют друг другу перед тем, как уснуть.
Десять миль в час — значит, двести сорок миль за сутки. А иногда, если ходу судна не мешает шторм, выходит и больше. Всего от Владивостока до Сан-Франциско 4800 миль. Получается, что пароход подойдет к американскому берегу, если, конечно, океан будет вести себя кротко, — 1 августа.
Дети наслушались рассказов своего учителя географии Ильи Френкеля о знаменитых исследователях Тихого океана — Куке, Лаперузе, Бугенвиле, Дюмон-Дюрвиле…
До американского берега еще далеко — сотни миль. Но колонисты до боли в глазах всматриваются в горизонт. Каждый хочет первым воскликнуть: «Вижу землю!..»
Увы, подняться на мачту — это исключено. На ходовой мостик — тоже нельзя. Значит, остается носовая часть судна. Она не только чуть выше главной палубы, но и на несколько десятков метров ближе к Америке.
— Мистер Френкель, остановите это безумие. Придумайте что-нибудь, — попросил Аллен.
Френкель задумался.
— Дети, — сказал он. — Самый верный признак близости берега — это птицы.
Первую крылатую вестницу ребята увидели на верхушке мачты. Она вертелась как флюгер, с любопытством разглядывая суетливых пассажиров.
На следующий день показалась еще одна птица. Эта была куда крупнее прежней. Но местом для своего отдыха она выбрала не мачту, а спину черепахи, которая всплыла из глубины, чтобы подышать и осмотреться.
— Есть еще один признак близости земли, — сказал Френкель. — Это запахи, которые приносит береговой ветер.
Федя обрадовался. Теперь он не сомневался — первым увидит Калифорнию его Кузовок.
Расчеты оказались верными. Первого августа в час ночи «Йоми Мару» вошел в бухту Сан-Франциско. А ранним утром сквозь рассеивающийся туман колонисты увидели огни города. Мало кто из них лег спать в эту ночь.
Вместе с лоцманом на борт поднялся агент пароходной компании мистер Морроу. Он сообщил, что уже сегодня колония высадится на берег, а пароходу еще некоторое время придется постоять на якоре.
Морроу вручил Аллену пачку свежих газет. Давно уже Райли не держал их в руках. Половину первой полосы «Сан-Франциско кроникл» посвятила прибытию юных петроградцев. Газета сообщала о предстоящей церемонии встречи, устройстве жилья, а также о развлечениях, которые ждут детей…
От капитана Райли Аллен получил уточненные данные о расстоянии между русским и американским берегом, между Владивостоком и Сан-Франциско. Оно оказалось меньше, чем предполагалось, — «всего» 4495 миль.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
БЕЛЫЙ САН-ФРАНЦИСКО

Все города зовут нас счастьем близким
В таинственных миражах вещих снов.
Но всех прекраснее был белый Сан-Франциско
На изумрудном кружеве холмов.
— Так много лет спустя я описывала этот город сказочной, золотой Америки в одном из своих стихотворений. Калифорния… Субтропическое, сверкающее небо… Неугасающее, всегда летнее солнце… Край, где, казалось, не может не быть счастливой жизни.
С этих слов началась моя беседа с Ириной Венерт.
Есть поэты с мировым именем. Есть поэты национальные. Есть и такие, чье имя известно в отдельном городе или округе. Ирина Венерт была поэтессой Петроградской колонии. Но от этого не менее почитаемой среди друзей. Никто не умел выразить их чувства так, как она. Ее стихотворения переписывали в тетрадки, учили наизусть, посылали в редких письмах домой.
Новизна впечатлений наполняет юное сердце надеждой. А она так нужна была детям, оторванным от дома. Чего не умел сказать, чем не умел поддержать воспитатель, то удавалось Ирине, ее стихам.
Невысокая худощавая женщина отделилась от группы колонистов, опираясь на палочку. Вязаный берет не мог прикрыть густых волос, обрамлявших ее доброе лицо с грустным взглядом.
Я не сразу понял, что эта женщина направляется ко мне, и не сделал нескольких шагов навстречу, о чем сразу пожалел.
— Я Венерт, — сказала она. — Ирина Анатольевна. Вы получили мое письмо?
Ее глаза смотрели пытливо и по-прежнему грустно.
— Получил. Такое короткое…
— Для заочного знакомства, думаю, достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202