Ему нравилась эта большая русская река. Нравилось направлять на ее стремнину судно. И то, как внимательно прислушивается к его «тили — читили» капитан. А главное, он замечал завистливый блеск в глазах мальчишек, которые были немногим старше… И живой интерес к нему девушек-колонисток… Во всяком случае, так ему казалось.
Одна из них — белокурая красавица с голубыми глазами — особенно тронула его сердце. Это была Люсьена Круазье, швейцарка по национальности. Действительно прехорошенькая.
Однажды, незадолго до наступления темноты, пароход пристал к берегу. Нужно было пополнить запас дров для судовой топки. Совсем рядом с нашей стоянкой обильно росла брусника. Мы бросились ее собирать. Но сумерки сгущались, и пришлось с неполными ведерками возвращаться на пароход, Неожиданно мы увидели — кто-то с большой зажженной свечой в руке шагает навстречу. Это был Чили. Он подошел к Люсьене Круазье, что-то сказал. Наверно, она поняла его, потому что улыбнулась.
Белокурая швейцарская девушка и китайский юноша начали при свете свечи собирать ягоды. А мы стояли на палубе, превратившись в немых зрителей. Ни одного грубого слова, насмешки или двусмысленности, что свойственно подросткам.
Колеблется слабое пламя, освещая два таких разных лица. Сцена неразделенной любви, поставленная великим режиссером — самой жизнью.
«Святой ключ» вошел в Обь. Впервые нам предстояло идти против течения. Это оказалось не под силу маленькому буксиру, тащившему за собой две тяжелые баржи. И нас пересадили на другое судно со звучным и очень обнадеживающим названием — «Фортуна».
Чили просился на новое судно. Но молодому китайцу недоставало слов объяснить русскому капитану, как важно для него оказаться на борту «Фортуны». Да и вряд ли его романтические аргументы были бы вполне убедительными. И Чили еще долго стоял на берегу, провожая взглядом нашу «Фортуну», грустный и безутешный.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ДВА ПИСЬМА
Гор. Петроград.
Васильевский остров.
Тучков переулок, дом 1, квартира 2.
Семену Алексеевичу Амелину.
Дорогие папочка и мамочка !
Я вам писала несколько писем. Сначала из Миасса, потом из Петропавловска. А ответа все не было и не было. Мы с Катей извелись. Не знали, что и думать, как вдруг нам сообщили: приехал папа одной из девочек-колонисток.
Как он сумел добраться до Сибири из самого Петрограда — одному Богу известно. Ведь кругом война. Так опасно! Но самое главное, привез с собой тысячу писем. Целый мешок!
Вы себе представляете, что потом было! Все уединились. И плакали, и смеялись. Мы с Катей тоже забились в какой-то угол. Читали по очереди. Снова и снова возвращались к началу письма. Сколько радости!
Я потом перечитала ваше письмо не меньше ста раз. Даже целовала его. Прижимала к сердцу. Каждое словечко выучила. Все, что вы написали, запомнила наизусть. Так хочется вас увидеть… Очень скучаю за Шурой и Андрюшей. Помните меня? Не забыли свою Ксюшу? Будьте послушными. А я вам привезу гостинцев.
Вас, конечно, интересует наша учеба. Не волнуйтесь, все хорошо. Я закончила пятый класс, а Катя — шестой. Отметки хорошие. Учителя нас хвалят. Думаю, вы уже знаете, что нашу колонию взял под свое покровительство Американский Красный Крест. Американцы простые и добрые. Они заботятся о нас. Питание не просто хорошее, а замечательное. Стыдно писать об этом, ведь мы знаем, что вы голодаете. А помочь не можем. Одно утешение — будь мы с Катей в Петрограде, вам было бы еще труднее.
Но ничего, родные. Бог милостив. Будем надеяться, что все изменится. И мы будем снова вместе. Красный Крест обещает нам скорое возвращение в Петроград. Даже готовы вагоны. Думаю, что вернемся к осени, началу учебного года. И снова заживем вместе, дружно и весело. Так что не горюйте. Ждите нас.
Обнимаю и целую каждого из вас много-много раз.
Ваша Ксения.
Тургояк. 3 июня 1919 года.
P. S. Катя вам тоже пишет письмо. Целую! Ксюша.
* * *
Дорогие папочка и мамочка!
Золотые мои Шурочка и Андрюшечка!
Вы очень удивитесь, если узнаете, откуда я пишу вам и где нахожусь. Мы снова едем в поезде. И через два дня, то есть послезавтра, он прибывает во Владивосток. Неужели увидим Тихий океан? Просто не верится!
В пути мы уже два месяца. И я хочу вам рассказать о нашем новом путешествии. Мне это совсем не трудно сделать, ведь я начала вести дневничок. И ни один день не пропускаю.
Итак, обо всем по порядку.
Американцы старались хорошо подготовить нашу колонию к отъезду в Петроград. Они собрали почти все группы в Ильменском заповеднике и поселили нас на берегу озера Тургояк. Американцы объявили: «Не пройдет и трех недель, как вы будете дома».
Русские воспитатели нас тоже уверяли, что все готово к возвращению.
Мы постирали и перегладили одежду. Каждый колонист, даже маленькие дети, постарался вернуться домой не с пустыми руками. Например, мы с Катей накопили целый пуд муки и несколько фунтов сухарей. А еще сахар.
Такое счастье! Скоро домой! Мы не ходили, а летали.
Честное слово, у нас за спиной выросли крылья.
А тут еще объявили: состоится прощальный концерт. И на него приедет французский генерал со свитой. Представляете себе? Уж как мы готовились, как старались! Генерал и в самом деле приехал. Высокий и красивый. Я даже помню его фамилию — Манже. Он обошел все наши дачи. Познакомился с нами и с нашей жизнью.
А потом был концерт. Выступил музыкальный ансамбль. Два брата Матвеевы играли на мандолинах. Лева Невол ь ский — на гитаре. А Ваня Семенов — на контрабасе.
Пел хор девочек. И мы с Катей тоже пели. Особенно понравился нашему гостю «Вечерний звон». Эту песню мы исполняли при вечерних сумерках. Очень трогательно все получилось.
А потом — танцы. Вальс, полька, краковяк, падекатр, падеспань. В заключение Соня Баумгарт лихо сплясала мазурку, чем привела французов в совершенный восторг.
Генерал был очень доволен. Поблагодарил нас и сказал, чтобы с каждой дачи по одному представителю срочно пришли к нему на совещание. И там объявил, что завтра к полудню все колонисты должны явиться на железнодорожную станцию с багажом.
Мы захлопали в ладоши. Наконец-то! Но уже в который раз нас ожидало разочарование. На станции мальчики обратили внимание, что паровоз прицеплен с другой стороны. К чему бы это? И беспокоились мы не напрасно. Оказалось, что эвакуируемся мы на восток. Скоро здесь будут бои, начнут стрелять, и Красный Крест не может рисковать жизнью детей.
Трудно описать, как мы огорчились. Многие девочки плакали. А мальчишки даже отказывались садиться в вагоны. Но пришлось подчиниться. Нас успокоили. Сказали, что мы отправляемся в Омск. Там штаб Красного Креста. Все уладится. Американцы выполнят свое обещание. Детей обязательно вернут в Петроград и передадут родителям из рук в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
Одна из них — белокурая красавица с голубыми глазами — особенно тронула его сердце. Это была Люсьена Круазье, швейцарка по национальности. Действительно прехорошенькая.
Однажды, незадолго до наступления темноты, пароход пристал к берегу. Нужно было пополнить запас дров для судовой топки. Совсем рядом с нашей стоянкой обильно росла брусника. Мы бросились ее собирать. Но сумерки сгущались, и пришлось с неполными ведерками возвращаться на пароход, Неожиданно мы увидели — кто-то с большой зажженной свечой в руке шагает навстречу. Это был Чили. Он подошел к Люсьене Круазье, что-то сказал. Наверно, она поняла его, потому что улыбнулась.
Белокурая швейцарская девушка и китайский юноша начали при свете свечи собирать ягоды. А мы стояли на палубе, превратившись в немых зрителей. Ни одного грубого слова, насмешки или двусмысленности, что свойственно подросткам.
Колеблется слабое пламя, освещая два таких разных лица. Сцена неразделенной любви, поставленная великим режиссером — самой жизнью.
«Святой ключ» вошел в Обь. Впервые нам предстояло идти против течения. Это оказалось не под силу маленькому буксиру, тащившему за собой две тяжелые баржи. И нас пересадили на другое судно со звучным и очень обнадеживающим названием — «Фортуна».
Чили просился на новое судно. Но молодому китайцу недоставало слов объяснить русскому капитану, как важно для него оказаться на борту «Фортуны». Да и вряд ли его романтические аргументы были бы вполне убедительными. И Чили еще долго стоял на берегу, провожая взглядом нашу «Фортуну», грустный и безутешный.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ДВА ПИСЬМА
Гор. Петроград.
Васильевский остров.
Тучков переулок, дом 1, квартира 2.
Семену Алексеевичу Амелину.
Дорогие папочка и мамочка !
Я вам писала несколько писем. Сначала из Миасса, потом из Петропавловска. А ответа все не было и не было. Мы с Катей извелись. Не знали, что и думать, как вдруг нам сообщили: приехал папа одной из девочек-колонисток.
Как он сумел добраться до Сибири из самого Петрограда — одному Богу известно. Ведь кругом война. Так опасно! Но самое главное, привез с собой тысячу писем. Целый мешок!
Вы себе представляете, что потом было! Все уединились. И плакали, и смеялись. Мы с Катей тоже забились в какой-то угол. Читали по очереди. Снова и снова возвращались к началу письма. Сколько радости!
Я потом перечитала ваше письмо не меньше ста раз. Даже целовала его. Прижимала к сердцу. Каждое словечко выучила. Все, что вы написали, запомнила наизусть. Так хочется вас увидеть… Очень скучаю за Шурой и Андрюшей. Помните меня? Не забыли свою Ксюшу? Будьте послушными. А я вам привезу гостинцев.
Вас, конечно, интересует наша учеба. Не волнуйтесь, все хорошо. Я закончила пятый класс, а Катя — шестой. Отметки хорошие. Учителя нас хвалят. Думаю, вы уже знаете, что нашу колонию взял под свое покровительство Американский Красный Крест. Американцы простые и добрые. Они заботятся о нас. Питание не просто хорошее, а замечательное. Стыдно писать об этом, ведь мы знаем, что вы голодаете. А помочь не можем. Одно утешение — будь мы с Катей в Петрограде, вам было бы еще труднее.
Но ничего, родные. Бог милостив. Будем надеяться, что все изменится. И мы будем снова вместе. Красный Крест обещает нам скорое возвращение в Петроград. Даже готовы вагоны. Думаю, что вернемся к осени, началу учебного года. И снова заживем вместе, дружно и весело. Так что не горюйте. Ждите нас.
Обнимаю и целую каждого из вас много-много раз.
Ваша Ксения.
Тургояк. 3 июня 1919 года.
P. S. Катя вам тоже пишет письмо. Целую! Ксюша.
* * *
Дорогие папочка и мамочка!
Золотые мои Шурочка и Андрюшечка!
Вы очень удивитесь, если узнаете, откуда я пишу вам и где нахожусь. Мы снова едем в поезде. И через два дня, то есть послезавтра, он прибывает во Владивосток. Неужели увидим Тихий океан? Просто не верится!
В пути мы уже два месяца. И я хочу вам рассказать о нашем новом путешествии. Мне это совсем не трудно сделать, ведь я начала вести дневничок. И ни один день не пропускаю.
Итак, обо всем по порядку.
Американцы старались хорошо подготовить нашу колонию к отъезду в Петроград. Они собрали почти все группы в Ильменском заповеднике и поселили нас на берегу озера Тургояк. Американцы объявили: «Не пройдет и трех недель, как вы будете дома».
Русские воспитатели нас тоже уверяли, что все готово к возвращению.
Мы постирали и перегладили одежду. Каждый колонист, даже маленькие дети, постарался вернуться домой не с пустыми руками. Например, мы с Катей накопили целый пуд муки и несколько фунтов сухарей. А еще сахар.
Такое счастье! Скоро домой! Мы не ходили, а летали.
Честное слово, у нас за спиной выросли крылья.
А тут еще объявили: состоится прощальный концерт. И на него приедет французский генерал со свитой. Представляете себе? Уж как мы готовились, как старались! Генерал и в самом деле приехал. Высокий и красивый. Я даже помню его фамилию — Манже. Он обошел все наши дачи. Познакомился с нами и с нашей жизнью.
А потом был концерт. Выступил музыкальный ансамбль. Два брата Матвеевы играли на мандолинах. Лева Невол ь ский — на гитаре. А Ваня Семенов — на контрабасе.
Пел хор девочек. И мы с Катей тоже пели. Особенно понравился нашему гостю «Вечерний звон». Эту песню мы исполняли при вечерних сумерках. Очень трогательно все получилось.
А потом — танцы. Вальс, полька, краковяк, падекатр, падеспань. В заключение Соня Баумгарт лихо сплясала мазурку, чем привела французов в совершенный восторг.
Генерал был очень доволен. Поблагодарил нас и сказал, чтобы с каждой дачи по одному представителю срочно пришли к нему на совещание. И там объявил, что завтра к полудню все колонисты должны явиться на железнодорожную станцию с багажом.
Мы захлопали в ладоши. Наконец-то! Но уже в который раз нас ожидало разочарование. На станции мальчики обратили внимание, что паровоз прицеплен с другой стороны. К чему бы это? И беспокоились мы не напрасно. Оказалось, что эвакуируемся мы на восток. Скоро здесь будут бои, начнут стрелять, и Красный Крест не может рисковать жизнью детей.
Трудно описать, как мы огорчились. Многие девочки плакали. А мальчишки даже отказывались садиться в вагоны. Но пришлось подчиниться. Нас успокоили. Сказали, что мы отправляемся в Омск. Там штаб Красного Креста. Все уладится. Американцы выполнят свое обещание. Детей обязательно вернут в Петроград и передадут родителям из рук в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202