Туалет дополняла широкополая шляпка с эмалированным красным крестиком.
У мужчин эмблема Красного Креста красовалась на петлицах. Одежда цвета хаки была пошита по военному образцу. Краги и ремни с портупеей делали волонтеров похожими на армейских офицеров.
Девушки, одной рукой придерживая юбку, другую протягивали японскому матросу, помогавшему им преодолеть последние ступени трапа.
Райли с удовольствием наблюдал за их изящными движениями, отвечая улыбкой на улыбку. Он не мог не думать об испытаниях, которые ждут этих девушек на новом месте. От мамы, от ее любви и заботы — прямиком в Сибирь. Притом добровольно. Хватит ли сил и мужества? Сегодня, на этом берегу, улыбка, а завтра могут быть и слезы.
Но слезы потекли по девичьим щекам уже час спустя, когда оркестр заиграл «Алоху» — веселую и одновременно грустную мелодию, так любимую жителями Гавайского архипелага, а родные и друзья стали махать на прощание все более и более удаляющемуся судну.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ЗОЛОТОЙ РОГ
Капитан дал слово, что «Шиньо Мару» прибудет во Владивосток еще до окончания ноября. И оказался прав.
В этот обычно бурный осенний месяц океан смирил свой нрав и не препятствовал движению судна. Понадобилось всего двенадцать дней, чтобы преодолеть четыре тысячи миль.
Спокойной была и бухта Золотой Рог — одна из самых удобных и красивых гаваней в мире, где пароход бросил свой якорь.
Город начинался сразу за береговой линией. А позади, у входа в бухту, высился остров Русский, угрюмый и лесистый. Мог ли думать Райли Аллен, что с этим островом, совсем небольшим клочком суши, будет связано в скором времени самое важное дело всей его жизни.
«Шиньо Мару» затерялся среди десятков других судов, усеявших бухту, — военных и транспортных, промысловых и пассажирских. Казалось, их мачты несут флаги всех стран, какие только есть на свете. Но как ни странно, реже всего здесь можно было встретить русский флаг.
Глядя на этот огромный, разношерстный и почти неподвижный флот, скорее напоминавший город на воде, каждый, впервые попавший сюда, невольно восклицал: «Какого дьявола они сюда сбежались? Каким ветром их занесло?»
Райли знал ответ. Так бывает, если в прихожей сошлись десятки людей, а там, за дверью, умирающий. Собравшиеся ждут не дождутся, когда же он отдаст Богу душу. С его кончиной каждый связывает немало надежд — авось что-нибудь перепадет. Но никто из собравшихся не выказывает истинных своих ожиданий, стараясь скрыть их за печальной миной, а то и за внешне добрым словом, ханжески сожалея о близкой и неотвратимой смерти.
Владивосток — такая же дверь из прихожей в опочивальню к умирающему. А многочисленные суда на якорных стоянках, удобно расположившиеся в бухте, напоминают людей, что томятся в прихожей.
Россия пребывает в агонии. В этом уверены и соседние, и дальние страны. Их правительства боятся прозевать решающую минуту, опоздать со стартовым прыжком. Иначе упустишь свой кусок. Тебя опередят другие. Вот и ждут.
Но мало кого из пассажиров только что прибывшего «Шиньо Мару» занимала эта сторона дела. Сейчас им было не до политики и дипломатии.
Мужчины провожали глазами снующие по водной глади катера. Читали названия стоящих неподалеку пароходов, обращая особое внимание на порт приписки. Америка была представлена Сиэтлом, Портлендом, Сан-Франциско… Но больше всего было судов с иероглифами на борту.
Медицинские сестры, уставшие от моря, спешили расстаться с каютами. Им не терпелось как можно скорее ступить на твердую почву. В ожидании катера они уже приготовили свою поклажу и с. интересом рассматривали строения Владивостока, поднимавшиеся по крутым, слегка заснеженным холмам. И гадали при этом, в каком из домов уготован для них приют.
К полудню гавайцы высадились на причал. Их удивило, как многочисленна здесь, на чужом берегу, американская колония. Встречавших было едва ли не больше, чем прибывших. Все с нетерпением ожидали писем.
Райли легко выделил в толпе высокого худощавого человека с тонкими усами и бородкой. По описаниям и фотографиям, полученным в Гонолулу, он без труда понял, что перед ним Рудольф Боллинг Тойслер, представляющий во Владивостоке Сибирскую комиссию Американского Красного Креста.
Врач по профессии, он был помимо того и главным интендантом лечебницы Святого Луки в Токио. Эта последняя должность позволяла легче понимать намерения и действия японцев, которые пребывали в большинстве не только в гавани Владивостока, но и на берегу. Их гарнизон был самым многочисленным.
Они сердечно поздоровались, пристально всматриваясь друг в друга.
«Слишком молод», — подумал Тойслер.
«Очень сух и педантичен», — решил Аллен.
— Не возражаете, чтобы мы встретились уже сегодня? Но только после того, как вы пообедаете, отдохнете и немного осмотритесь, — сказал Тойслер.
— Да, конечно.
— А пока, мистер Аллен, только один вопрос. Несколько слов о грузе, который вы доставили.
— Могу вас обрадовать. Мы прибыли не с пустыми руками.
Особенно Тойслера обрадовала теплая одежда. В трюмах много белья, меховых курток, свитеров, шапок, носков из шерсти, стеганых жилетов, зимней обуви… И даже рукавиц. Можно одеть и обуть несколько тысяч человек.
— Превосходно. Скоро декабрь. А это начало календарной зимы. Но, как видите, она уже пришла. Во Владивостоке выпал первый снег. А в Сибири даже покрылись льдом реки.
— Вы знакомы с сибирской зимой, мистер Тойслер?
— Нет. В России я недавно. И пока самое суровое испытание для меня — Хоккайдо. Но морозы там куда слабее…
Вместе с медицинскими сестрами и врачами на «Шиньо Мару» прибыли во Владивосток и железнодорожники. Транссибирская магистраль на всем своем протяжении требовала все больше и больше паровозных и ремонтных бригад.
Но работа — завтра и послезавтра. А сегодня — обустройство на новом месте.
Всем прибывшим, и мужчинам, и женщинам, предложили разместиться в большом, темно-красного кирпича, четырехэтажном доме. Его не успели подготовить к прибытию людей, и внутри все еще продолжался ремонт. Настилались полы, ставились перегородки.
Узкие окна пропускали мало солнца. Передвигаться приходилось медленно и осторожно из опасения споткнуться либо что-нибудь задеть.
Райли подумал, что в этом мрачном здании могла раньше находиться военная казарма. Пустые и не слишком чистые стены, запах извести, плесени и мышей действовали удручающе на тех, кто сменил корабельные каюты на заброшенный дом. Самого же Райли это нисколько не задело. С раннего детства он был привычен к простому и даже суровому образу жизни. Не случайно друзья называли его спартанцем. К тому же бытовые неудобства нового жилья вполне искупались тем, что дом стоял всего в сотне метров от морского берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
У мужчин эмблема Красного Креста красовалась на петлицах. Одежда цвета хаки была пошита по военному образцу. Краги и ремни с портупеей делали волонтеров похожими на армейских офицеров.
Девушки, одной рукой придерживая юбку, другую протягивали японскому матросу, помогавшему им преодолеть последние ступени трапа.
Райли с удовольствием наблюдал за их изящными движениями, отвечая улыбкой на улыбку. Он не мог не думать об испытаниях, которые ждут этих девушек на новом месте. От мамы, от ее любви и заботы — прямиком в Сибирь. Притом добровольно. Хватит ли сил и мужества? Сегодня, на этом берегу, улыбка, а завтра могут быть и слезы.
Но слезы потекли по девичьим щекам уже час спустя, когда оркестр заиграл «Алоху» — веселую и одновременно грустную мелодию, так любимую жителями Гавайского архипелага, а родные и друзья стали махать на прощание все более и более удаляющемуся судну.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ЗОЛОТОЙ РОГ
Капитан дал слово, что «Шиньо Мару» прибудет во Владивосток еще до окончания ноября. И оказался прав.
В этот обычно бурный осенний месяц океан смирил свой нрав и не препятствовал движению судна. Понадобилось всего двенадцать дней, чтобы преодолеть четыре тысячи миль.
Спокойной была и бухта Золотой Рог — одна из самых удобных и красивых гаваней в мире, где пароход бросил свой якорь.
Город начинался сразу за береговой линией. А позади, у входа в бухту, высился остров Русский, угрюмый и лесистый. Мог ли думать Райли Аллен, что с этим островом, совсем небольшим клочком суши, будет связано в скором времени самое важное дело всей его жизни.
«Шиньо Мару» затерялся среди десятков других судов, усеявших бухту, — военных и транспортных, промысловых и пассажирских. Казалось, их мачты несут флаги всех стран, какие только есть на свете. Но как ни странно, реже всего здесь можно было встретить русский флаг.
Глядя на этот огромный, разношерстный и почти неподвижный флот, скорее напоминавший город на воде, каждый, впервые попавший сюда, невольно восклицал: «Какого дьявола они сюда сбежались? Каким ветром их занесло?»
Райли знал ответ. Так бывает, если в прихожей сошлись десятки людей, а там, за дверью, умирающий. Собравшиеся ждут не дождутся, когда же он отдаст Богу душу. С его кончиной каждый связывает немало надежд — авось что-нибудь перепадет. Но никто из собравшихся не выказывает истинных своих ожиданий, стараясь скрыть их за печальной миной, а то и за внешне добрым словом, ханжески сожалея о близкой и неотвратимой смерти.
Владивосток — такая же дверь из прихожей в опочивальню к умирающему. А многочисленные суда на якорных стоянках, удобно расположившиеся в бухте, напоминают людей, что томятся в прихожей.
Россия пребывает в агонии. В этом уверены и соседние, и дальние страны. Их правительства боятся прозевать решающую минуту, опоздать со стартовым прыжком. Иначе упустишь свой кусок. Тебя опередят другие. Вот и ждут.
Но мало кого из пассажиров только что прибывшего «Шиньо Мару» занимала эта сторона дела. Сейчас им было не до политики и дипломатии.
Мужчины провожали глазами снующие по водной глади катера. Читали названия стоящих неподалеку пароходов, обращая особое внимание на порт приписки. Америка была представлена Сиэтлом, Портлендом, Сан-Франциско… Но больше всего было судов с иероглифами на борту.
Медицинские сестры, уставшие от моря, спешили расстаться с каютами. Им не терпелось как можно скорее ступить на твердую почву. В ожидании катера они уже приготовили свою поклажу и с. интересом рассматривали строения Владивостока, поднимавшиеся по крутым, слегка заснеженным холмам. И гадали при этом, в каком из домов уготован для них приют.
К полудню гавайцы высадились на причал. Их удивило, как многочисленна здесь, на чужом берегу, американская колония. Встречавших было едва ли не больше, чем прибывших. Все с нетерпением ожидали писем.
Райли легко выделил в толпе высокого худощавого человека с тонкими усами и бородкой. По описаниям и фотографиям, полученным в Гонолулу, он без труда понял, что перед ним Рудольф Боллинг Тойслер, представляющий во Владивостоке Сибирскую комиссию Американского Красного Креста.
Врач по профессии, он был помимо того и главным интендантом лечебницы Святого Луки в Токио. Эта последняя должность позволяла легче понимать намерения и действия японцев, которые пребывали в большинстве не только в гавани Владивостока, но и на берегу. Их гарнизон был самым многочисленным.
Они сердечно поздоровались, пристально всматриваясь друг в друга.
«Слишком молод», — подумал Тойслер.
«Очень сух и педантичен», — решил Аллен.
— Не возражаете, чтобы мы встретились уже сегодня? Но только после того, как вы пообедаете, отдохнете и немного осмотритесь, — сказал Тойслер.
— Да, конечно.
— А пока, мистер Аллен, только один вопрос. Несколько слов о грузе, который вы доставили.
— Могу вас обрадовать. Мы прибыли не с пустыми руками.
Особенно Тойслера обрадовала теплая одежда. В трюмах много белья, меховых курток, свитеров, шапок, носков из шерсти, стеганых жилетов, зимней обуви… И даже рукавиц. Можно одеть и обуть несколько тысяч человек.
— Превосходно. Скоро декабрь. А это начало календарной зимы. Но, как видите, она уже пришла. Во Владивостоке выпал первый снег. А в Сибири даже покрылись льдом реки.
— Вы знакомы с сибирской зимой, мистер Тойслер?
— Нет. В России я недавно. И пока самое суровое испытание для меня — Хоккайдо. Но морозы там куда слабее…
Вместе с медицинскими сестрами и врачами на «Шиньо Мару» прибыли во Владивосток и железнодорожники. Транссибирская магистраль на всем своем протяжении требовала все больше и больше паровозных и ремонтных бригад.
Но работа — завтра и послезавтра. А сегодня — обустройство на новом месте.
Всем прибывшим, и мужчинам, и женщинам, предложили разместиться в большом, темно-красного кирпича, четырехэтажном доме. Его не успели подготовить к прибытию людей, и внутри все еще продолжался ремонт. Настилались полы, ставились перегородки.
Узкие окна пропускали мало солнца. Передвигаться приходилось медленно и осторожно из опасения споткнуться либо что-нибудь задеть.
Райли подумал, что в этом мрачном здании могла раньше находиться военная казарма. Пустые и не слишком чистые стены, запах извести, плесени и мышей действовали удручающе на тех, кто сменил корабельные каюты на заброшенный дом. Самого же Райли это нисколько не задело. С раннего детства он был привычен к простому и даже суровому образу жизни. Не случайно друзья называли его спартанцем. К тому же бытовые неудобства нового жилья вполне искупались тем, что дом стоял всего в сотне метров от морского берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202