Больше всего меня пугало количество крепких напитков. Прислуживавшие за столом мальчики все время подносили новые сосуды с элем и вином, и, разумеется, очень скоро последствия подобной невоздержанности дали себя знать. Возможно, ты удивился, заметив в моем письме упоминание об «игре в лошадки», но я использовал это слово совершенно сознательно, поскольку оно точно описывает тот вид дурачества, которому начала предаваться вся честная компания. Со столов убрали почти все, кроме кубков и больших сосудов с запасами алкоголя, и тогда молодые люди забрались на спину к тем, кто постарше и покрепче. «Лошадки» придерживали своих «всадников» под коленки и мчали их в битву задачей каждого было сбросить соперника с «лошади» или повалить его вместе с «лошадью» на пол. В ход пускали любое оружие, кроме настоящего, — подушки и валики, черпаки и большие ложки, пустые и полные кубки и огромные глиняные кружки для эля.
Вскоре пол в зале был перепачкан кровью и повсюду валялись обломки мебели и осколки посуды, однако, как ни странно, серьезных увечий никому не нанесли. Пары, потерпевшие поражение, отходили в сторону и, не имея больше возможности принимать участие в игре, присоединялись к общему шуму, вопя и подбадривая уцелевших. В результате к концу игры шум сделался еще сильнее, чем в самом начале. Одну пару составляли Ричард Невил с Эдди Марчем на спине, а вторую — старый вельможа по имени Уильям Невил, лорд Фальконбридж, с рыцарем лет сорока в качестве «наездника» — тот звался Джон Динхэм. Позднее мы узнали, что Фальконбридж — дядя Уорика. До того момента я полагал, что Невил и Марч уцелели в этом шутовском бою благодаря высокому званию графа Уорика, капитана Кале, поскольку никто из присутствовавших не решался взять над ним верх, однако я ошибался. Дядя Уорика, седобородый, но широкоплечий и сложением больше всего напоминающий быка, подставил племяннику ногу и со всей силы толкнул его, опрокинув наземь. При этом Фальконбридж использовал не только физическую силу, но и хитрость: он заметил за спиной Уорика упавший стул, который и не позволил графу удержаться на ногах, когда тот отступил под ударом дяди.
Уорик принял свое поражение не слишком благосклонно. Юный Марч весело и добродушно расхохотался, а граф, вскочив на ноги, обвинил дядю в кознях и нечестной игре, и лицо его потемнело от гнева, однако зрители, провозгласившие Фальконбриджа победителем, заставили хозяина замолчать. Мне показалось, что молодежь была рада подобному унижению своего командира.
Итак, дорогой брат, как я уже говорил, свечи догорели, пирующие понемногу начали впадать в пьяное оцепенение, но сперва они спели множество жалобных песенок под аккомпанемент заунывной музыки — все больше про утраченную любовь и про дам, по которым они издалека безнадежно вздыхают, и еще парочку о погибших в сражениях друзьях. По мере приближения рассвета мы видели все новые доказательства нецивилизованности этого народа: каменный пол был покрыт песком и соломой, и это, по их понятиям, давало всем и каждому право мочиться и облегчаться возле стены, причем и собаки, все крупные, как на подбор, справляли свои дела где заблагорассудится. Мы все трое сбились в кучку в углу у огня и в темноте с тоской вспоминали о доме — боюсь, прежде мы не умели по достоинству ценить преимущества нашего образа жизни.
Нас разбудили внезапно и довольно грубо. Сперва какой-то слуга принялся раздувать почти угасший огонь, с шумом подбрасывая растопку и сухие дрова, затем во всем зале поднялась суета, мужчины начали просыпаться и разбредались во все стороны, все еще плохо соображая и неуклюже двигаясь после вчерашней попойки. За окном послышался стук копыт, оклики часового, в ответ ему назвали пароль, и в зал вошли трое воинов в кольчугах, заостренных кверху шлемах с широкими прямыми мечами в ножнах у пояса. Тяжелые башмаки громко застучали по каменному полу. Да, руки и ноги этих воинов прикрывали гладкие латы, но, насколько мы могли разглядеть, туловище было защищено только кожаной курткой с вышитым на красном фоне белым косым крестом — как мы позднее выяснили, этот крест означал принадлежность к числу воинов Невила.
Граф, постаравшийся утопить горечь поражения в вине и залечить им раненую гордыню, уснул за своим высоким столом. Теперь он очнулся и вступил в оживленный разговор с вновь прибывшими.
В высокие окна начал пробиваться сероватый свет, он постепенно расползался по просторному залу, и при этом освещении особенно противно было глядеть на остатки вчерашнего пира и побоища и прочие следы человеческой деятельности. Я с облегчением заметил, что мальчики-прислужники принесли щетки и метлы и принялись собирать грязь и осколки в кучи. Затем они унесли весь мусор прочь, а пол застелили свежей соломой. Хлопоча, ходя взад-вперед, слуги распахнули все двери, в том числе и самые большие, через которые мы накануне вошли в зал, и свежий холодный воздух хотя бы отчасти рассеял неприятные запахи и застоявшуюся духоту. Кстати говоря, эта утренняя свежесть, как оказалось, предвещала целую неделю дождя и пронизывающего ветра. Али отправился на разведку и вскоре сообщил новости нам с Анишем:
— Говорят, что в маленьком порту Ингерлонда под названием Сэндвич, примерно в двадцати милях отсюда, на той стороне пролива, собралось около тысячи человек, возглавляемых офицерами короля. Они собираются пересечь пролив и присоединиться к герцогу Сомерсету, как только дождутся попутного ветра и благоприятного течения. Наш хозяин опасается, что, получив подкрепление, Сомерсет сможет напасть на Кале и захватить в плен Уорика со всеми его людьми либо попросту сбросить их в море.
— Если ему это удастся, мы окажемся в неприятном положении, — забеспокоился Аниш. — Сомерсету не понравится, что мы остались здесь, ведь он выдал нам пропуск с условием, что мы направимся отсюда вдоль побережья в Бремен.
— Али! — распорядился я. — Ступай, постарайся узнать, что собирается предпринять Невил.
Десять минут спустя Али возвратился.
— Джон Динхэм, тот самый, который выиграл вчера битву, сидя на спине лорда Фальконбриджа, поведет в Сэндвич небольшой отряд. Он рассчитывает так или иначе задержать врагов — подожжет их корабли или уведет часть флота. Он хорошо знает город и гавань и полагает, что сумеет причинить врагу большой ущерб, не подвергая себя существенному риску, тем более что основные силы противника сосредоточены на окраине города.
— Если ничего лучшего они не придумали, у них нет ни малейшей надежды на успех! — воскликнул Аниш и продолжал уговаривать нас поскорее выбраться из Кале, не дожидаясь осады или сражения.
Я напомнил ему, что целью путешествия было добраться до Ингерлонда и разыскать моего брата, а сделать это мы сумеем, только оставшись в Кале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110