Ведь разбой возможен лишь в том случае, если есть что грабить. Пузатые финикийские и греческие торговые суда, богато груженные товарами и драгоценностями, утюжили волны Средиземного моря. Они-то и стали первыми жертвами пиратов.
Во времена Римской империи морской разбой приносил такие убытки, что в 67 году до н. э. сенат вынужден был организовать против пиратов грандиозную карательную экспедицию. Полководец Помпей захватил тогда 1300 пиратских кораблей. Плененные разбойники, общее число которых превышало 20 тысяч, были поселены на Сицилии во вновь заложенном городе Помпееполисе.
После распада Римской империи на Восточную и Западную, когда международная торговая деятельность временно замерла, не стало и материальных основ для морского разбоя. Он возобновился лишь в VII веке, когда арабы основали гигантскую торговую империю, простиравшуюся от Гибралтара до моря Сулу. Позднее города-государства Северной Италии – Венеция, Генуя и Пиза – стали первыми европейскими морскими державами, и Средиземное море вновь превратилось в арену лихого корсарства, по сравнению с которым действия ганзейских пиратов Штёртебекера, Бенеке и Гёдике Михеля в Северном и Балтийском морях выглядели безобидными шалостями.
Корсары братья Барбаросса, тех же варварийских кровей, что Улух и Драгут, десятилетиями держали за горло капитанов итальянских торговых судов в Средиземном море. С этими морскими хищниками не мог соперничать сам прославленный генуэзский флотоводец адмирал Андреа Дориа. Однажды он, преследуя Драгута, загнал его в бухту. Наступившая ночь помешала адмиралу завершить победу над пиратом, и он решил закончить сражение на рассвете. Однако утром оказалось, что птичка выпорхнула из западни: ночью люди Драгута поставили свой корабль на катки из бревен и, перетащив его через перешеек шириной около трех миль, ушли от генуэзцев.
С XVI века центр тяжести морской торговли переместился со Средиземного моря в Атлантику и Индийский океан. Все новые и новые пути открывали отважные мореплаватели. Никогда еще море не переносило на своих волнах столько золота, серебра, драгоценных камней и редкостных заморских товаров. И никогда до сих пор не представлялось морским разбойникам столь блистательных возможностей поживиться. Снова пробил час пиратов. «Веселый Роджер» – черный пиратский флаг с белым черепом и скрещенными берцовыми костями – наводил ужас на Атлантику.
Эрнан Кортес – конкистадор, пришедший в Новый Свет с горсткой испанцев и потопивший в крови государство ацтеков, послал в 1522 году в Испанию галион, тяжело груженный бесценным реквизитом последних ацтекских правителей. Но этому кораблю не суждено было дойти до порта назначения. Весь его груз, оплаченный кровью сотен тысяч индейцев, получил для своей утехи французский король. Это неожиданное богатство попало в его руки от капитана французского каперского корабля, захватившего галион с добычей Кортеса.
Однако в XVII и XVIII столетиях действовать в открытой Атлантике морские разбойники решались не часто – бедный островами океан не мог предложить им по-настоящему удобных опорных пунктов. Базирование же на европейском побережье было для корсаров небезопасным. Поэтому они начали гнездиться в Карибском море, изобилующем укромными островами, словно самой природой предназначенными для убежища пиратов.
И все же морской разбой не смог бы расцвести здесь таким пышным цветом, если бы не политические интриги между Испанией, с одной стороны, и Англией, Францией и Голландией – с другой. Ведь в ту пору, во времена бурного развития европейской буржуазии, подчас трудно было найти различие между торговлей и неприкрытым разбоем. У Гёте в «Фаусте» имеются по этому поводу очень меткие строки:
Пошло немного кораблей;
Теперь же в гавани твоей
Их двадцать. Много было нам
Хлопот: их плод ты видишь сам.
В свободном море дух всегда
Свободен; медлить, разбирать –
Не станешь: надо смело брать!
То ловишь рыбу, то суда;
Уж скоро три я их имел,
Потом четыре; там, забрав
Еще корабль, пятью владел;
Имеешь силу, так и прав!
Лишь был бы наш карман набит.
Кто спросит, как наш груз добыт?
Разбой, торговля и война –
Не все ль равно? Их цель одна!
(Перевод Н. А. Холодковского)
Для ослабления своего заклятого врага – Испании – англичане и французы поддерживали карибских пиратов или по крайней мере не чинили им препятствий. В Карибском море назревали события, которые сам сатана охотно вписал бы в свой бортовой журнал рядом с кровавой драмой конкисты.
Карибские пираты основывали на маленьких островах настоящие республики. Одна из таких республик долго существовала на острове Тортуга. Члены этого содружества называли себя «freres de la cote» – «береговые братья». Испанцы называли их буканьерами или флибустьерами.
Название «флибустьер» ведет свое происхождение от французского «flibot» – так первоначально назывались легкие пиратские суда. Второе слово – «буканьер» – происходит от индейского «bucan», означающего дословно: «решетка для копчения мяса на углях».
Еще до того, как морской разбой в Карибском море принял значительные размеры, на некоторых островах появились группы охотников за быками, в которые объединялись дезертиры-матросы, разочаровавшиеся переселенцы и прочие неудачники разных сортов. Крупный рогатый скот был завезен в Новый Свет из Европы. Выпущенные на вольные пастбища животные быстро размножились и одичали.
Подобным «бычьим раем» был Санто-Доминго (Гаити). После охоты буканьеры переправлялись со своей добычей на Тортугу, где мясо убитых животных резали на полосы и коптили. Пираты охотно покупали копченую говядину, питаясь ею во время плавания, поэтому буканьеры с самого начала имели с ними добрые отношения, а нередко и сами участвовали в каперских походах. Когда испанцы стали чинить препятствия охотникам за быками, в большинстве своем французам, нападая на них или рассыпая яд по пастбищам, большая часть буканьеров присоединилась к пиратам. Они поклялись, что впредь будут добывать средства на жизнь только абордажными топорами или пистолетами. Пираты приняли их в свои ряды с распростертыми объятиями: буканьеры славились как неустрашимые охотники и отменные стрелки. Красный цвет их полотняных рубах, окрашенных бычьей кровью, сделался скоро для испанских купеческих судов таким же символом ужаса, как черный цвет пиратского флага.
Отважные и мужественные «береговые братья» отличались и другими качествами – жестокостью, легкомыслием и расточительностью. Пленных они брали крайне редко, разве что имея виды на богатый выкуп.
Ужасную славу заслужили способы пыток, учиняемых флибустьерами своим жертвам, не соглашавшимся добровольно указать места сокрытия ценностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Во времена Римской империи морской разбой приносил такие убытки, что в 67 году до н. э. сенат вынужден был организовать против пиратов грандиозную карательную экспедицию. Полководец Помпей захватил тогда 1300 пиратских кораблей. Плененные разбойники, общее число которых превышало 20 тысяч, были поселены на Сицилии во вновь заложенном городе Помпееполисе.
После распада Римской империи на Восточную и Западную, когда международная торговая деятельность временно замерла, не стало и материальных основ для морского разбоя. Он возобновился лишь в VII веке, когда арабы основали гигантскую торговую империю, простиравшуюся от Гибралтара до моря Сулу. Позднее города-государства Северной Италии – Венеция, Генуя и Пиза – стали первыми европейскими морскими державами, и Средиземное море вновь превратилось в арену лихого корсарства, по сравнению с которым действия ганзейских пиратов Штёртебекера, Бенеке и Гёдике Михеля в Северном и Балтийском морях выглядели безобидными шалостями.
Корсары братья Барбаросса, тех же варварийских кровей, что Улух и Драгут, десятилетиями держали за горло капитанов итальянских торговых судов в Средиземном море. С этими морскими хищниками не мог соперничать сам прославленный генуэзский флотоводец адмирал Андреа Дориа. Однажды он, преследуя Драгута, загнал его в бухту. Наступившая ночь помешала адмиралу завершить победу над пиратом, и он решил закончить сражение на рассвете. Однако утром оказалось, что птичка выпорхнула из западни: ночью люди Драгута поставили свой корабль на катки из бревен и, перетащив его через перешеек шириной около трех миль, ушли от генуэзцев.
С XVI века центр тяжести морской торговли переместился со Средиземного моря в Атлантику и Индийский океан. Все новые и новые пути открывали отважные мореплаватели. Никогда еще море не переносило на своих волнах столько золота, серебра, драгоценных камней и редкостных заморских товаров. И никогда до сих пор не представлялось морским разбойникам столь блистательных возможностей поживиться. Снова пробил час пиратов. «Веселый Роджер» – черный пиратский флаг с белым черепом и скрещенными берцовыми костями – наводил ужас на Атлантику.
Эрнан Кортес – конкистадор, пришедший в Новый Свет с горсткой испанцев и потопивший в крови государство ацтеков, послал в 1522 году в Испанию галион, тяжело груженный бесценным реквизитом последних ацтекских правителей. Но этому кораблю не суждено было дойти до порта назначения. Весь его груз, оплаченный кровью сотен тысяч индейцев, получил для своей утехи французский король. Это неожиданное богатство попало в его руки от капитана французского каперского корабля, захватившего галион с добычей Кортеса.
Однако в XVII и XVIII столетиях действовать в открытой Атлантике морские разбойники решались не часто – бедный островами океан не мог предложить им по-настоящему удобных опорных пунктов. Базирование же на европейском побережье было для корсаров небезопасным. Поэтому они начали гнездиться в Карибском море, изобилующем укромными островами, словно самой природой предназначенными для убежища пиратов.
И все же морской разбой не смог бы расцвести здесь таким пышным цветом, если бы не политические интриги между Испанией, с одной стороны, и Англией, Францией и Голландией – с другой. Ведь в ту пору, во времена бурного развития европейской буржуазии, подчас трудно было найти различие между торговлей и неприкрытым разбоем. У Гёте в «Фаусте» имеются по этому поводу очень меткие строки:
Пошло немного кораблей;
Теперь же в гавани твоей
Их двадцать. Много было нам
Хлопот: их плод ты видишь сам.
В свободном море дух всегда
Свободен; медлить, разбирать –
Не станешь: надо смело брать!
То ловишь рыбу, то суда;
Уж скоро три я их имел,
Потом четыре; там, забрав
Еще корабль, пятью владел;
Имеешь силу, так и прав!
Лишь был бы наш карман набит.
Кто спросит, как наш груз добыт?
Разбой, торговля и война –
Не все ль равно? Их цель одна!
(Перевод Н. А. Холодковского)
Для ослабления своего заклятого врага – Испании – англичане и французы поддерживали карибских пиратов или по крайней мере не чинили им препятствий. В Карибском море назревали события, которые сам сатана охотно вписал бы в свой бортовой журнал рядом с кровавой драмой конкисты.
Карибские пираты основывали на маленьких островах настоящие республики. Одна из таких республик долго существовала на острове Тортуга. Члены этого содружества называли себя «freres de la cote» – «береговые братья». Испанцы называли их буканьерами или флибустьерами.
Название «флибустьер» ведет свое происхождение от французского «flibot» – так первоначально назывались легкие пиратские суда. Второе слово – «буканьер» – происходит от индейского «bucan», означающего дословно: «решетка для копчения мяса на углях».
Еще до того, как морской разбой в Карибском море принял значительные размеры, на некоторых островах появились группы охотников за быками, в которые объединялись дезертиры-матросы, разочаровавшиеся переселенцы и прочие неудачники разных сортов. Крупный рогатый скот был завезен в Новый Свет из Европы. Выпущенные на вольные пастбища животные быстро размножились и одичали.
Подобным «бычьим раем» был Санто-Доминго (Гаити). После охоты буканьеры переправлялись со своей добычей на Тортугу, где мясо убитых животных резали на полосы и коптили. Пираты охотно покупали копченую говядину, питаясь ею во время плавания, поэтому буканьеры с самого начала имели с ними добрые отношения, а нередко и сами участвовали в каперских походах. Когда испанцы стали чинить препятствия охотникам за быками, в большинстве своем французам, нападая на них или рассыпая яд по пастбищам, большая часть буканьеров присоединилась к пиратам. Они поклялись, что впредь будут добывать средства на жизнь только абордажными топорами или пистолетами. Пираты приняли их в свои ряды с распростертыми объятиями: буканьеры славились как неустрашимые охотники и отменные стрелки. Красный цвет их полотняных рубах, окрашенных бычьей кровью, сделался скоро для испанских купеческих судов таким же символом ужаса, как черный цвет пиратского флага.
Отважные и мужественные «береговые братья» отличались и другими качествами – жестокостью, легкомыслием и расточительностью. Пленных они брали крайне редко, разве что имея виды на богатый выкуп.
Ужасную славу заслужили способы пыток, учиняемых флибустьерами своим жертвам, не соглашавшимся добровольно указать места сокрытия ценностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74