Боюсь, не создана и для роли матери.
Я нежно улыбнулся, глядя на нее, нежно коснулся ее лица; дотронулся до живота.
— Ребенок все изменит. Мы обзаведемся соседями.
— Мне все здесь противно.
— Давай подождем годик. Не понравится — переедем ближе к городу.
Она натянуто улыбнулась, кивнула и отвернулась к плите.
Ужин получился на славу. Пег сделала яблочный пирог. Мы поболтали о делах, о семье. За разговором все понемногу утряслось.
Мы прилегли на кушетку, слушая радиотрансляцию музыкального биг-бэнда, когда зазвонил телефон. Снова Друри.
— Извини, что беспокою, но я подумал и наконец, кажется, кого-то нашел.
— Выплыло! Что?
— Был один паренек, которого я прихватил несколько лет назад. Симпатичный, темноволосый, но с какой-то гнильцой, хотя и из приличной семьи. Его отец служил в охране железорудной шахты. Во всяком случае, парень неплохо учился, умный парнишка — но только вот любил воровать, так, ради острых ощущений. Меха, украшения, старинные монеты, оружие.
— В то время ты работал в отделении Таун Холл?
— Да. Он воровал на Норт-Сайде. Тогда ему было всего лишь тринадцать.
— Сколько ему сейчас?
— Семнадцать.
— Да, но все это было несколько лет назад.
— Два года назад я прихватил его снова, за десять краж. Он чертовски ловок, Нат. Что-то вроде человека-мухи — лазает по карнизам, пожарным лестницам... влезает в окна.
— Понимаю.
— Во всяком случае, некоторое время он провел в Жибо.
Так называлось исправительное заведение для подростков в Терр От.
— Считается, что вышел оттуда перевоспитавшимся. Он хорошо учился — настолько хорошо, что в семнадцать поступил в колледж.
— В Чикагский университет? — спросил я.
— Да, — ответил Друри. — А теперь догадайся, кем он подрабатывает?
— Посыльным по доставке, — выпалил я.
— Ну надо же, ты настоящий детектив, — похвалил Друри.
13
Джером Лэппс, не по годам развитый семнадцатилетний студент-второкурсник, жил в студенческом общежитии Чикагского университета.
В разговоре по телефону Друри спросил меня:
— Знаешь, где живут его родители?
— Ты что, принимаешь меня за психа?
— Вполне возможно, ты встречал этого парня, Нат. Семья Лэппсов жила в Линкольнвуде.
Он назвал мне адрес неподалеку от нашего с Пег дома.
Что оказалось более интересным, так это то, что парень жил при школе, даже во время летних каникул. В частности, сейчас он обитал в Гейтс Холле, в студенческом городке на Мидуэе.
Мидуэй — полоса парка длиной в милю и шириной в квартал — располагалась между Пятьдесят девятой и Шестидесятой улицами, соединяя Вашингтонский и Джексонский парки, и одновременно разделяла Гайд Парк и яйцеголовых жителей университета от подлинного Саус-Сайда. В непосредственной близости от Мидуэя возвышались кирпичные готические строения и ухоженные пространства университетской территории. По ночам лагерь походил на иной мир.
На дворе стояла темнота, и лагерь казался покинутым. Лето еще только началось. Я оставил свой «плимут» на стоянке и добрался до третьего этажа Гейтс Холла, подошел к комнате Лэппса и постучал в дверь. Никакого ответа. Постучал еще раз. Тишина. Дверь была заперта.
Какой-то студент, которому на вид было далеко за двадцать, вероятно демобилизованный из армии, сказал, где найти старшекурсника, помощника коменданта, отвечавшего за этот этаж.
Помощник коменданта сидел в своей комнате, прислонившись к дверному косяку, с банкой пива в руке. Рубаха наполовину выползла из брюк. Рыжие волосы, глаза полузакрыты, на губах блуждала блаженная улыбка. На вид ему было лет двадцать.
— Чем могу помочь, дружище? — спросил он.
— Я дядя Джерома Лэппса. Мы договорились встретиться, а его нет.
— Да?
— У тебя есть ключ? Я бы подождал его внутри.
Он пожал плечами:
— Не положено.
— Я его дядя Абрахам. — Для убедительности я показал бумажку в пять долларов.
Рыжий просиял и, схватив пятерку, сказал:
— А, благочестивый Эйб, Джереми упоминал о тебе.
Он проводил меня в комнату Лэппса и удалился.
Судя по двум кроватям, стоявшим у противоположных стен, Джереми Лэппс жил с соседом. Просторная комната вполне позволяла разместиться здесь двоим. Одна половина комнаты была чисто вымыта, убрана, словно армейская казарма, а в другой, украшенной портретами бейсболистов и кинозвезд, у стены стояла неубранная кровать. Здесь также стояли два письменных стола, один — захламленный, другой — аккуратно прибранный.
Мне не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что на неубранной половине проживал семнадцатилетний жилец. На учебнике математики, небрежно брошенном на заваленном бумагами столе, красовалась выведенная неровным почерком подпись — «Джером С. Лэппс». Пометки в блокноте были сделаны той же рукой; несколько раз на листке бумаги встречались и кое-где были подчеркнуты слова «Роджерс Парк».
Под кроватью Джерома С. Лэппса лежали три чемодана.
В одном из них хранилось не меньше половины всех трусиков и лифчиков Чикаго.
Другой был набит украшениями и часами. Там же лежали два револьвера, один автоматический пистолет и небольшой футляр на молнии, похожий на принадлежности для бритья. Я расстегнул молнию и остолбенел.
Передо мной лежал набор хирургических инструментов, включая подкожные иглы, скальпели и даже хирургическую пилу.
Сложив все обратно, я сглотнул подкативший к горлу комок, стараясь изгнать всплывшее в памяти видение почти кукольной головки Джоэн Кинан. Лучший способ прийти в себя — приняться вновь за работу, что я и сделал, перейдя к шкафу, стоявшему на половине Джереми. На верхней полке я обнаружил кейс.
Я положил его на аккуратно убранную кровать и открыл. Внутри лежали облигации военного займа на несколько тысяч долларов и сертификаты почтового накопления. Похоже, так он предпочел хранить все украденные деньги, а может, здесь были и деньги от продажи краденых вещей, хотя, судя по чемодану, туго набитому украшениями и часами, он не утруждал себя сбытом краденого.
Несмотря на беспорядок, в котором он содержал свою комнату, Джереми аккуратно рассортировал свою добычу: женское нижнее белье было в одном чемодане, украшения и часы — в другом, ценные бумаги находились в кейсе.
Здесь же оказались фотографии фашистских главарей: Гитлера, Геринга и Геббельса.
Джереми поклонялся чертовски странным героям. И наконец, в кейсе лежал альбом. Листая его, я увидел снимки привлекательной женщины, снятой большей частью в купальниках и открытых летних костюмах. Среди них нашлась и фотография этой же женщины и мужчины с лицом хорька, снятая, видимо, в ночном клубе. На заднем плане виден столик, за которым расположилась группа мужчин. Вот и подтверждение сладостного и нежного мира любовной связи Каролины и Сэма Флади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54