Следовало ожидать, что неутомимый преследователь, как и в предыдущую ночь, переберется через ручей вброд — ведь тому, кто занимается темными делишками, не с руки мозолить глаза привратнику, особенно если он не хочет потерять репутацию почтенного и уважаемого человека.
Преодолев ручей, Кадфаэль остановился, чтобы увериться, что Берингар не потерял его след. Еле слышные всплески почти не нарушали ритмичного журчания воды, но монах уловил их и был доволен. Теперь ему нужно было спускаться вниз по течению, по этой стороне протока, почти до его впадения в реку. Там находился небольшой пешеходный мостик, а за ним, совсем рядом, каменный мост, который вел в Шрусбери. Монах перешел дорогу, спустился в главный сад аббатства и оказался в тени первого пролета моста. Слабые отблески звездного света играли на плещущейся воде — там, где некогда стояла на приколе плавучая мельница. Вокруг каменной опоры моста росли густые кусты — расчищать и возделывать такой неудобный клочок земли никому не приходило в голову. Молодые ивы, склонившись, уронили свои ветви в воду, а разросшийся под ними кустарник мог бы надежно укрыть не одного наблюдателя.
Лодка находилась на месте. Она осталась на плаву и была привязана к одной из опущенных ветвей, хотя легкую кожаную скорлупку, натянутую на каркас из ивовых прутьев, можно было без труда вытащить на сушу. Но на сей раз имелись веские основания для того, чтобы не выносить лодку на берег и не переворачивать ее вверх дном. Ибо внутри ее, как надеялся Кадфаэль, находилась увесистая поклажа, увязанная в один или два прихваченных с мельницы мешка. Не годится, чтобы видели, как он что-то несет. Руки у него были пусты, и монах полагал, что кое-кто уже успел это заметить.
Кадфаэль забрался в лодку и отвязал веревку. Обернутый мешковиной сверток был на месте, и потрогав его, монах почувствовал, что он изрядно увесист. Он оттолкнулся длинным веслом, направляя лодку в проток под первым пролетом, и уловил, как чуть выше по склону, у кромки кустов, легко промелькнула темная тень.
В конечном итоге это оказалось на удивление просто. Сколь бы острым ни было зрение Хью Берингара, он не мог во всех подробностях разглядеть того, что происходило под мостом. Сколь бы острым ни был его слух, до ушей его могли донестись лишь звуки, напоминавшие бряцанье о камень цепи, на конце которой немалый вес, а потом всплеск и журчание воды, стекающей с только что вытащенного груза, и наконец, снова бряцанье цепи, на сей раз опускающейся. И цепь действительно была опущена, но Кадфаэль притормозил ее руками, чтобы по звуку нельзя было сообразить, что прикрепленный к ее концу груз остался на прежнем месте. И кто бы мог догадаться, что монах попросту обмакнул в воды Северна припрятанный в лодке тюк, чтобы послышалось журчание стекающей струйки. Следующий этап мог оказаться более рискованным, ведь Кадфаэль не мог полностью поручиться за то, что разгадал все помыслы Берингара. От умения монаха читать чужие мысли сейчас зависела и его собственная жизнь, и жизнь доверившихся ему людей.
До сих пор все проходило без сучка и без задоринки. Он осторожно подогнал веслом свое утлое суденышко к берегу, и выше по склону вновь промелькнула быстрая тень: соглядатай припал к земле близ дороги, намереваясь следовать за монахом, куда бы тот ни пошел; правда, Кадфаэль готов был биться об заклад что молодой человек верно угадал, куда он держит путь. Монах снова привязал лодку — надежно, но нарочито торопливо: пусть Берингар видит, что он спешит осуществить свой тайный замысел. Кадфаэль осторожно прокрался к дороге и на какой-то момент замер во весь рост — на фоне ночного неба четко обозначился его силуэт. Монах делал вид будто хочет убедиться в том, что может перейти дорогу незамеченным. А тот, кто следит за ним, обязательно увидит, что Кадфаэль согнулся под тяжестью перекинутого через плечо узла.
Монах перешел дорогу, после чего спокойно и быстро вернулся назад тем же путем, каким и пришел. Он перебрался через ручей, поднялся вверх по течению и двинулся через поле и лес, по которым они с Берингаром пробирались не далее как прошлой ночью. Хорошо еще, узел на плече весил куда меньше, чем то, что он изображал, хотя Годит с Торольдом и постарались придать ему не только подходящую форму и объем, но и вполне достаточный вес.
Более чем достаточный, уныло подумал Кадфаэль, особенно если немолодому монаху приходится тащить его на горбу добрых четыре мили. Да и поспать как следует в последнее время ему доводилось нечасто. Ничего, как только эта парочка упорхнет в безопасное место, тогда уж он отоспится вволю. Кое-какие службы он, конечно, проспит, и начнет, возможно, прямо с завтрашней заутрени. Само собой, потом придется покаяться.
Сейчас же оставалось лишь строить догадки. А вдруг Берингар, полагая, что ему уже ясно, куда направляется Кадфаэль, что-то заподозрит, да и повернет к мосту? Все тогда может пойти прахом! Но нет! Если дело касается Кадфаэля, Берингар не может считать, что ему все ясно. Он должен лично удостовериться в том, что ноша доставлена в надежное место, а монах вернулся в монастырь с пустыми руками.
А не захочет ли он перехватить поклажу по пути? Нет, с какой стати! Тогда ему самому пришлось бы взвалить ее на загривок, а тут старый дуралей тащит ее за него, да еще и прямо туда, где уже дожидаются две лошадки — садись и езжай, куда душе угодно.
Теперь Кадфаэль довольно четко представлял себе возможные действия соперника. Если Берингар убил Николаса Фэнтри при попытке завладеть сокровищами, то сейчас он будет не только стремиться завершить то, что не удалось сделать тогда, — перед ним открывается и другая возможность. Проследив за тем, чтобы Кадфаэль припрятал для него сокровища и обоих коней в надежном месте, он уже обеспечивал себе достижение одной цели, но если он дождется, когда монах приведет туда и беглецов, — а о том, что Кадфаэль имел такое намерение, догадаться было нетрудно, — то сумеет вдобавок убрать единственного свидетеля совершенного им убийства, да еще и заполучить наконец свою нареченную. Такая заложница будет щедрым подарком Стефану. Берингар будет обласкан королем, положение его упрочится, а преступление будет погребено навеки.
Но все это может произойти лишь в том случае, размышлял Кадфаэль, если оправдаются его самые худшие подозрения. Однако вероятно и другое. Возможно, Берингар вовсе не причастен к смерти Фэнтри, а просто стремится прибрать к рукам казну Фиц Аллана. Теперь ему известно, где она находится, и не важно, желает ли он оставить золотишко себе или рассчитывает с его помощью втереться в доверие к королю. Вздумай Кадфаэль ему помешать, он недолго проживет после того, как сбросит с плеч свою роковую ношу на уединенной ферме, где на конюшне дожидаются кони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Преодолев ручей, Кадфаэль остановился, чтобы увериться, что Берингар не потерял его след. Еле слышные всплески почти не нарушали ритмичного журчания воды, но монах уловил их и был доволен. Теперь ему нужно было спускаться вниз по течению, по этой стороне протока, почти до его впадения в реку. Там находился небольшой пешеходный мостик, а за ним, совсем рядом, каменный мост, который вел в Шрусбери. Монах перешел дорогу, спустился в главный сад аббатства и оказался в тени первого пролета моста. Слабые отблески звездного света играли на плещущейся воде — там, где некогда стояла на приколе плавучая мельница. Вокруг каменной опоры моста росли густые кусты — расчищать и возделывать такой неудобный клочок земли никому не приходило в голову. Молодые ивы, склонившись, уронили свои ветви в воду, а разросшийся под ними кустарник мог бы надежно укрыть не одного наблюдателя.
Лодка находилась на месте. Она осталась на плаву и была привязана к одной из опущенных ветвей, хотя легкую кожаную скорлупку, натянутую на каркас из ивовых прутьев, можно было без труда вытащить на сушу. Но на сей раз имелись веские основания для того, чтобы не выносить лодку на берег и не переворачивать ее вверх дном. Ибо внутри ее, как надеялся Кадфаэль, находилась увесистая поклажа, увязанная в один или два прихваченных с мельницы мешка. Не годится, чтобы видели, как он что-то несет. Руки у него были пусты, и монах полагал, что кое-кто уже успел это заметить.
Кадфаэль забрался в лодку и отвязал веревку. Обернутый мешковиной сверток был на месте, и потрогав его, монах почувствовал, что он изрядно увесист. Он оттолкнулся длинным веслом, направляя лодку в проток под первым пролетом, и уловил, как чуть выше по склону, у кромки кустов, легко промелькнула темная тень.
В конечном итоге это оказалось на удивление просто. Сколь бы острым ни было зрение Хью Берингара, он не мог во всех подробностях разглядеть того, что происходило под мостом. Сколь бы острым ни был его слух, до ушей его могли донестись лишь звуки, напоминавшие бряцанье о камень цепи, на конце которой немалый вес, а потом всплеск и журчание воды, стекающей с только что вытащенного груза, и наконец, снова бряцанье цепи, на сей раз опускающейся. И цепь действительно была опущена, но Кадфаэль притормозил ее руками, чтобы по звуку нельзя было сообразить, что прикрепленный к ее концу груз остался на прежнем месте. И кто бы мог догадаться, что монах попросту обмакнул в воды Северна припрятанный в лодке тюк, чтобы послышалось журчание стекающей струйки. Следующий этап мог оказаться более рискованным, ведь Кадфаэль не мог полностью поручиться за то, что разгадал все помыслы Берингара. От умения монаха читать чужие мысли сейчас зависела и его собственная жизнь, и жизнь доверившихся ему людей.
До сих пор все проходило без сучка и без задоринки. Он осторожно подогнал веслом свое утлое суденышко к берегу, и выше по склону вновь промелькнула быстрая тень: соглядатай припал к земле близ дороги, намереваясь следовать за монахом, куда бы тот ни пошел; правда, Кадфаэль готов был биться об заклад что молодой человек верно угадал, куда он держит путь. Монах снова привязал лодку — надежно, но нарочито торопливо: пусть Берингар видит, что он спешит осуществить свой тайный замысел. Кадфаэль осторожно прокрался к дороге и на какой-то момент замер во весь рост — на фоне ночного неба четко обозначился его силуэт. Монах делал вид будто хочет убедиться в том, что может перейти дорогу незамеченным. А тот, кто следит за ним, обязательно увидит, что Кадфаэль согнулся под тяжестью перекинутого через плечо узла.
Монах перешел дорогу, после чего спокойно и быстро вернулся назад тем же путем, каким и пришел. Он перебрался через ручей, поднялся вверх по течению и двинулся через поле и лес, по которым они с Берингаром пробирались не далее как прошлой ночью. Хорошо еще, узел на плече весил куда меньше, чем то, что он изображал, хотя Годит с Торольдом и постарались придать ему не только подходящую форму и объем, но и вполне достаточный вес.
Более чем достаточный, уныло подумал Кадфаэль, особенно если немолодому монаху приходится тащить его на горбу добрых четыре мили. Да и поспать как следует в последнее время ему доводилось нечасто. Ничего, как только эта парочка упорхнет в безопасное место, тогда уж он отоспится вволю. Кое-какие службы он, конечно, проспит, и начнет, возможно, прямо с завтрашней заутрени. Само собой, потом придется покаяться.
Сейчас же оставалось лишь строить догадки. А вдруг Берингар, полагая, что ему уже ясно, куда направляется Кадфаэль, что-то заподозрит, да и повернет к мосту? Все тогда может пойти прахом! Но нет! Если дело касается Кадфаэля, Берингар не может считать, что ему все ясно. Он должен лично удостовериться в том, что ноша доставлена в надежное место, а монах вернулся в монастырь с пустыми руками.
А не захочет ли он перехватить поклажу по пути? Нет, с какой стати! Тогда ему самому пришлось бы взвалить ее на загривок, а тут старый дуралей тащит ее за него, да еще и прямо туда, где уже дожидаются две лошадки — садись и езжай, куда душе угодно.
Теперь Кадфаэль довольно четко представлял себе возможные действия соперника. Если Берингар убил Николаса Фэнтри при попытке завладеть сокровищами, то сейчас он будет не только стремиться завершить то, что не удалось сделать тогда, — перед ним открывается и другая возможность. Проследив за тем, чтобы Кадфаэль припрятал для него сокровища и обоих коней в надежном месте, он уже обеспечивал себе достижение одной цели, но если он дождется, когда монах приведет туда и беглецов, — а о том, что Кадфаэль имел такое намерение, догадаться было нетрудно, — то сумеет вдобавок убрать единственного свидетеля совершенного им убийства, да еще и заполучить наконец свою нареченную. Такая заложница будет щедрым подарком Стефану. Берингар будет обласкан королем, положение его упрочится, а преступление будет погребено навеки.
Но все это может произойти лишь в том случае, размышлял Кадфаэль, если оправдаются его самые худшие подозрения. Однако вероятно и другое. Возможно, Берингар вовсе не причастен к смерти Фэнтри, а просто стремится прибрать к рукам казну Фиц Аллана. Теперь ему известно, где она находится, и не важно, желает ли он оставить золотишко себе или рассчитывает с его помощью втереться в доверие к королю. Вздумай Кадфаэль ему помешать, он недолго проживет после того, как сбросит с плеч свою роковую ношу на уединенной ферме, где на конюшне дожидаются кони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67