Я расстался с двумя лошадьми, которых, наверное, стоило бы сохранить, но этот неслух больше по мне. Мы с ним два сапога пара, он достойный противник, и я его ни на какую другую лошадь не променяю.
Берингар не мог бы лучше выразить то, что думал сейчас Кадфаэль о нем самом: «Этот ретивый строптивец как раз по мне — я бы его ни на кого не променял. Он вел свою собственную игру — щедро пожертвовал двух дорогих коней, чтобы вернуть свой долг невесте, которая никогда в действительности не была ему нужна, и проявил завидное хитроумие, пошел на всевозможные ухищрения и уловки, чтобы, не причинив девушке вреда, завладеть сокровищами. Он не за Годит охотился — ему нужна была честная добыча. Ну что ж, век живи — век учись! Не всегда с ходу разберешься в человеке».
Они ехали рядом той же дорогой, что в прошлый раз, и держались даже более по-дружески, чем тогда. Путь был неблизким, и удобная тропа неспешно ложилась под копыта коней. Теплая, ласковая и мирная ночь словно бросала вызов жестокому и бурному времени, как нечто постоянное — суетному и преходящему.
— Боюсь, — сочувственно проговорил Хью Берингар, — что тебе из-за меня пришлось пропустить не одну службу. Вот и сегодня: не встрял бы я, ты, глядишь, и обернулся бы к полуночи. Так что мне по справедливости полагается разделить с тобой епитимью.
— А мы с тобой, — загадочно улыбнулся Кадфаэль, — уже ее делим. И более подходящей компании для этого я и пожелать бы не мог. Не будем торопиться — нечасто выпадает такая благодатная ночь и такая приятная прогулка, да еще когда все завершилось благополучно и с миром.
Некоторое время они ехали молча и каждый думал о своем. Но затем нити их мыслей, по-видимому, пересеклись, ибо Берингар уверенно заявил:
— Ты будешь скучать по ней. — Слова эти прозвучали с неподдельной симпатией — видно, те несколько дней, когда Берингар наблюдал за ними, о многом ему сказали.
— Как от сердца оторвал, — признался Кадфаэль, но без уныния, — ну да свято место пусто не бывает. Она чудная девушка, и была к тому же славным парнишкой, если можно так выразиться. Все схватывала на лету, и в работе, и в учении усердия ей не занимать. Надеюсь, что и жена из нее выйдет такая же хорошая. А парень тот — ей достойная пара. Ты верно приметил, что с одним плечом у него неладно. Стрела королевского лучника задела его, да так, вырвала кусочек мяса из плеча. Ну да со временем все заживет. Годит об этом позаботится. Даст Бог, они благополучно доберутся до Франции.
Монах помолчал, и после минутного размышления спросил с откровенным любопытством:
— Скажи; а что бы ты стал делать, если бы кто-нибудь из нас не подчинился тебе и затеял потасовку?
Хью Берингар рассмеялся:
— Думаю, что тогда я бы выглядел законченным идиотом, ведь мои люди стрелять бы не стали. Впрочем, лук сам по себе убедительный довод — мог же в конце концов такой опасный человек, как я, угрожать всерьез. А что — ты и вправду не верил, что я способен причинить девушке зло?
Кадфаэль поразмыслил над тем, стоит ли сейчас отвечать откровенно, и нашелся:
— Может, поначалу и верил, но довольно скоро понял, что это не так. Твои лучники подстрелили бы ее прежде, чем Торольд успел бы ее заслонить. Нет, на сей счет я сомневался недолго.
— И тебя не удивляет то, что я знал, какую именно ношу ты принес на ферму и с какой целью ты туда сегодня ночью явишься?
— А ты меня, пожалуй, уже ничем не удивишь, — отозвался Кадфаэль. — Я догадался, что ты следовал за мной от самой реки в ту ночь, когда я тащил узел на ферму. А еще — что ты уговорил меня спрятать твоих лошадей с двойной целью: во-первых, чтобы побудить меня достать и перенести туда припрятанное золото, а во-вторых, чтобы дать возможность молодой парочке сбежать, оставив сокровища здесь. Чтобы и волки были сыты, и овцы целы — это как раз в твоем духе. А почему ты был так уверен, что мы явимся сегодня ночью?
— А потому что на твоем месте я бы спровадил их отсюда как можно быстрее, а именно сегодняшняя ночь — самое благоприятное время, когда только что ничем закончилась эта облава. Ты был бы дураком, если бы упустил такой случай. А то, что ты не дурак, брат Кадфаэль, я давно усвоил.
— Да, у нас много общего, — согласился Кадфаэль. — Но ответь мне вот на какой вопрос. Когда ты убедился в том, что эта кругленькая сумма находится на ферме, почему ты сразу не забрал это добро, которое везешь сейчас, и не довольствовался этим? Ты мог бы оставить лошадей, и пусть бы дети пустились в путь без поклажи, что в итоге и получилось.
— А мог бы я тогда спать спокойно? Каково было бы мне, если бы я не примирился с Годит, а отпустил ее во Францию с убеждением, что я ей враг, и мало того, подлец, способный продать свою нареченную... Нет, это не по мне. Я хотел честно добиться цели — так, чтобы она не затаила на меня злобы. А кроме того, я не лишен любопытства. Хотелось мне посмотреть, что за парень ей приглянулся. Сокровища все равно бы без тебя никуда не делись — что мне было беспокоиться. А такой ход принес лучший результат.
— Это уж точно, — с чувством сказал Кадфаэль.
Они выехали на опушку леса, где проходила дорога на Саттон, и свернули на север, к часовне Святого Жиля, дружески беседуя, что каждый из них находил вполне естественным.
— На сей раз, — промолвил Берингар, — мы наконец-то въедем в ворота открыто, как добропорядочные члены монастырской семьи, хотя, может быть, время для этого и не самое подходящее. И если ты не против, давай отвезем этот тюк прямо в твой сарайчик в саду. Там и пересидим остаток ночи, да посмотрим, что тут у нас припрятано. Мне, знаешь ли, хотелось бы взглянуть, как жила Годит на твоем попечении, да в каких умениях ты ее наставлял. Интересно, далеко ли они успели отъехать?
— Полпути до Пулли, а может, и еще дальше. Там дорога по большей части хорошая — можешь сам съездить и убедиться. А ты ведь справлялся о Годит в городе, верно? У Эдрика Флешера. У Петрониллы вообще-то сложилось о тебе не лучшее мнение.
— Ну еще бы, — согласился Берингар, — конечно. Она меня с самого начала невзлюбила — и то сказать, разве мог кто-нибудь быть достаточно хорош для ее дитяти? Ну да Бог с ней — теперь ты сможешь ее успокоить.
Они добрались до погруженного в безмолвие аббатского предместья и поехали по улице между домами — нигде в окнах не было света, и цокот копыт гулким эхом отдавался в ночной тишине. Несколько встревоженных жителей приоткрыли окна, чтобы взглянуть на нарушителей спокойствия, но те ехали неспешно и выглядели так мирно, что никто не заподозрил их в дурных намерениях, и осторожные горожане вернулись в свои постели.
Наконец они подъехали к воротам обители. Привратник слегка удивился, когда его разбудили в такой поздний час, но он узнал обоих всадников и решил, что они, по всей вероятности, выполняли какое-то тайное поручение — обычное дело в нынешние смутные времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67