Время от времени, в редкие минуты просветления, Мими Тесс действительно могла сказать что-то очень полезное и мудрое, но — увы! — безоговорочно полагаться на ее суждения было нельзя.
Жалеть стоит лишь о том, чего ты не сделал. А что, подумала Джессика, может быть, мне стоит это запомнить? Во всяком случае, она знала, что забыть эту фразу ей уже не удастся.
Не могла она забыть и Рафаэля Кастеляра. Песни Иглесиаса — испанские, французские и итальянские — возвращали Джессику к мыслям о нем. В этих песнях было так много любви, страсти и отчаяния, столько нежности и томления, столько сентиментальности наконец, что они странным образом успокаивали Джессику и дарили ей надежду, а на что — этого она и сама не могла понять.
Потом она вспомнила, что в Бразилии говорят на португальском, и ей стало любопытно, как звучат на этом языке слова любовных клятв.
Да что это с ней, всполошилась Джессика и вздрогнула так, что вода едва не выплеснулась из ванной. Какое ей дело, как звучит любовное признание на португальском? Что это вдруг взбрело ей в голову?
Или все-таки все это было неспроста?
Последняя песня подошла к концу, негромко щелкнул механизм автореверса, и из динамиков полился совсем другой, более быстрый ритм румбы, сразу напомнивший ей самбу, которую Джессика столько раз слышала в Бразилии. Казалось, стоит ей только закрыть глаза, и она снова увидит перед собой темное патио, услышит негромкий шелест пальм и серебристое журчание воды — и снова почувствует на коже горячее прикосновение…
Пронзительный телефонный звонок напугал Джессику, и она резко села в ванне, на этот раз все-таки выплеснув на пол воду. Сначала она решила не брать трубку, но потом подумала, что это может быть какой-нибудь важный звонок. А вдруг что-нибудь случилось с дедом?..
Не позволив себе додумать до конца эту тревожную мысль, Джессика схватила с крючка полотенце и поспешила в гостиную, оставляя за собой мокрые следы. Прежде чем взяться за трубку телефона, она раздраженным движением выключила магнитофон.
— Алло?
— Это ты, Джесс? — раздался в трубке скрипучий голос ее деда. Не дожидаясь, пока она ответит, он продолжил со свойственной ему напористостью:
— Мадлен сказала, что ты сегодня рано ушла с работы. Это верно?
Интерес деда был далеко не праздным. Джессика не сомневалась, что отнюдь не забота о ее самочувствии заставила старика позвонить ей. Клод Фрейзер хотел знать, где она была и что делала.
Облегчение, которое она испытала в первые минуты от сознания того, что с дедом все в порядке, сразу куда-то испарилось, и Джессика нервным движением поправила влажные волосы.
— Я ездила навестить Мими.
Старик неопределенно фыркнул в трубку. Чего-то подобного Джессика и ожидала — Клод Фрейзер уже давно дал всем понять, что расценивает любое внимание, уделяемое его бывшей жене, как нелояльность по отношению к нему лично. Сам он никогда не интересовался ее делами, и Джессика, по крайней мере, могла рассчитывать, что он не станет ее ни о чем расспрашивать.
— Вик Гадденс звонил, — сказал Клод Фрейзер, по обыкновению резко меняя тему. — А тебя не было на месте.
— Надеюсь, Мадлен с ним поговорила? — с раздражением спросила Джессика, хотя при упоминании имени руководителя кредитного отдела «Креснт Нэшнл» сердце у нее болезненно сжалось.
— Слава Богу, нет. Гадденс прекрасно знает, что к чему. Он сразу перезвонил мне.
Клод Фрейзер хотел, чтобы она стала расспрашивать его о подробностях. То, что дед так обращался с ней только из-за того, что она посмела оставить свое рабочее место, было обидно, но Джессика превозмогла себя.
— И что же он сказал? — сдержанно спросила она.
— Он сказал, что кто-то пытается разузнать подробности о кредитных обязательствах «Голубой Чайки». Похоже, кто-то хочет выкупить нашу закладную.
Джессика молчала несколько долгих секунд, с тревогой ожидая продолжения. Когда его не последовало, она спросила:
— Вик Гадденс принял какое-то решение?
— Нет. Пока нет. Он сказал, что посчитал своим долгом поставить меня в известность, чтобы я успел хоть как-то подготовиться. Он намекнул, что если я хочу вернуть кредит, то сейчас самое время.
В голосе старика внезапно прозвучали усталые нотки, и Джессика поспешно сказала:
— Мне очень жаль, что он побеспокоил тебя, но ты не должен из-за этого волноваться. Скажи, что нужно сделать, и я прослежу за этим.
Фрейзер молчал так долго, что Джессике показалось, что он забыл о ней. Наконец он ответил:
— Боюсь, я не знаю, что делать. Гадденс сказал, что, помимо суммы кредита, банку предложили огромную добавочную премию. Нам придется очень постараться, чтобы сделать встречное предложение, и сделать его нужно как можно скорее. Нам будет нелегко найти столько денег.
— Но почему банк не хочет оставить все как есть? Почему они обязательно хотят вернуть себе кредит? Что, разве срок уже истек? И потом, все это время мы аккуратно вносили проценты, — недоумевала Джессика, судорожно сжимая в кулаке телефонную трубку. Она догадывалась, каким может быть ответ.
— Если бы я был здоров, — ответил дед, — все шло бы своим чередом. А так…
— Понимаю. Они не уверены, что и под моим руководством компания останется достаточно доходным предприятием. Они боятся потерять не только проценты, но и все свои деньги. Но ведь ты вернешься! Почему ты не сказал ему этого?
Дед снова замолчал и молчал так долго, что Джессика успела замерзнуть.
— Может быть, и нет, — сказал он наконец.
— Что? Да нет, дед, ты обязательно вернешься, и тогда…
— Я в этом не уверен. Мадлен считает, что мне пора уйти на покой, и я… Я не могу сказать наверняка, Джесс.
Джессика не верила своим ушам. Она не допускала и мысли, что ее дед может подумывать о том, чтобы удалиться от дел. Быть может, сегодня у старика просто неудачный день, он устал, раздражен… Это пройдет, ну конечно, пройдет!
— Вик Гадденс не сказал, кто хочет перекупить наши обязательства? — спросила она.
— Нет. — Клод Фрейзер сухо кашлянул. — Но, думаю, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чьи уши торчат из-за кустов.
Да, догадаться действительно было нетрудно. Она отвергла предложение Кастеляра, и вот — результат.
— Я… Мне очень жаль, дед…
— Не надо, — сказал он тихо. — Еще не все кончено.
В трубке раздался щелчок, и на мгновение на линии наступила глухая тишина. Потом Джессика услышала короткие гудки.
Она долго смотрела на телефонную трубку, зажатую в руке, потом осторожно опустила ее на рычаги и вернулась в ванную.
7
Всю ночь Джессика ворочалась с боку на бок, стараясь найти ответы на множество беспокоивших ее вопросов. Она заснула только перед рассветом, а проснулась с твердой решимостью действовать. Кое-что она все-таки решила, и хотя ей предстояло столкнуться с некоторыми препятствиями, устранить которые самостоятельно она не могла, Джессика была готова сделать все, что в ее силах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Жалеть стоит лишь о том, чего ты не сделал. А что, подумала Джессика, может быть, мне стоит это запомнить? Во всяком случае, она знала, что забыть эту фразу ей уже не удастся.
Не могла она забыть и Рафаэля Кастеляра. Песни Иглесиаса — испанские, французские и итальянские — возвращали Джессику к мыслям о нем. В этих песнях было так много любви, страсти и отчаяния, столько нежности и томления, столько сентиментальности наконец, что они странным образом успокаивали Джессику и дарили ей надежду, а на что — этого она и сама не могла понять.
Потом она вспомнила, что в Бразилии говорят на португальском, и ей стало любопытно, как звучат на этом языке слова любовных клятв.
Да что это с ней, всполошилась Джессика и вздрогнула так, что вода едва не выплеснулась из ванной. Какое ей дело, как звучит любовное признание на португальском? Что это вдруг взбрело ей в голову?
Или все-таки все это было неспроста?
Последняя песня подошла к концу, негромко щелкнул механизм автореверса, и из динамиков полился совсем другой, более быстрый ритм румбы, сразу напомнивший ей самбу, которую Джессика столько раз слышала в Бразилии. Казалось, стоит ей только закрыть глаза, и она снова увидит перед собой темное патио, услышит негромкий шелест пальм и серебристое журчание воды — и снова почувствует на коже горячее прикосновение…
Пронзительный телефонный звонок напугал Джессику, и она резко села в ванне, на этот раз все-таки выплеснув на пол воду. Сначала она решила не брать трубку, но потом подумала, что это может быть какой-нибудь важный звонок. А вдруг что-нибудь случилось с дедом?..
Не позволив себе додумать до конца эту тревожную мысль, Джессика схватила с крючка полотенце и поспешила в гостиную, оставляя за собой мокрые следы. Прежде чем взяться за трубку телефона, она раздраженным движением выключила магнитофон.
— Алло?
— Это ты, Джесс? — раздался в трубке скрипучий голос ее деда. Не дожидаясь, пока она ответит, он продолжил со свойственной ему напористостью:
— Мадлен сказала, что ты сегодня рано ушла с работы. Это верно?
Интерес деда был далеко не праздным. Джессика не сомневалась, что отнюдь не забота о ее самочувствии заставила старика позвонить ей. Клод Фрейзер хотел знать, где она была и что делала.
Облегчение, которое она испытала в первые минуты от сознания того, что с дедом все в порядке, сразу куда-то испарилось, и Джессика нервным движением поправила влажные волосы.
— Я ездила навестить Мими.
Старик неопределенно фыркнул в трубку. Чего-то подобного Джессика и ожидала — Клод Фрейзер уже давно дал всем понять, что расценивает любое внимание, уделяемое его бывшей жене, как нелояльность по отношению к нему лично. Сам он никогда не интересовался ее делами, и Джессика, по крайней мере, могла рассчитывать, что он не станет ее ни о чем расспрашивать.
— Вик Гадденс звонил, — сказал Клод Фрейзер, по обыкновению резко меняя тему. — А тебя не было на месте.
— Надеюсь, Мадлен с ним поговорила? — с раздражением спросила Джессика, хотя при упоминании имени руководителя кредитного отдела «Креснт Нэшнл» сердце у нее болезненно сжалось.
— Слава Богу, нет. Гадденс прекрасно знает, что к чему. Он сразу перезвонил мне.
Клод Фрейзер хотел, чтобы она стала расспрашивать его о подробностях. То, что дед так обращался с ней только из-за того, что она посмела оставить свое рабочее место, было обидно, но Джессика превозмогла себя.
— И что же он сказал? — сдержанно спросила она.
— Он сказал, что кто-то пытается разузнать подробности о кредитных обязательствах «Голубой Чайки». Похоже, кто-то хочет выкупить нашу закладную.
Джессика молчала несколько долгих секунд, с тревогой ожидая продолжения. Когда его не последовало, она спросила:
— Вик Гадденс принял какое-то решение?
— Нет. Пока нет. Он сказал, что посчитал своим долгом поставить меня в известность, чтобы я успел хоть как-то подготовиться. Он намекнул, что если я хочу вернуть кредит, то сейчас самое время.
В голосе старика внезапно прозвучали усталые нотки, и Джессика поспешно сказала:
— Мне очень жаль, что он побеспокоил тебя, но ты не должен из-за этого волноваться. Скажи, что нужно сделать, и я прослежу за этим.
Фрейзер молчал так долго, что Джессике показалось, что он забыл о ней. Наконец он ответил:
— Боюсь, я не знаю, что делать. Гадденс сказал, что, помимо суммы кредита, банку предложили огромную добавочную премию. Нам придется очень постараться, чтобы сделать встречное предложение, и сделать его нужно как можно скорее. Нам будет нелегко найти столько денег.
— Но почему банк не хочет оставить все как есть? Почему они обязательно хотят вернуть себе кредит? Что, разве срок уже истек? И потом, все это время мы аккуратно вносили проценты, — недоумевала Джессика, судорожно сжимая в кулаке телефонную трубку. Она догадывалась, каким может быть ответ.
— Если бы я был здоров, — ответил дед, — все шло бы своим чередом. А так…
— Понимаю. Они не уверены, что и под моим руководством компания останется достаточно доходным предприятием. Они боятся потерять не только проценты, но и все свои деньги. Но ведь ты вернешься! Почему ты не сказал ему этого?
Дед снова замолчал и молчал так долго, что Джессика успела замерзнуть.
— Может быть, и нет, — сказал он наконец.
— Что? Да нет, дед, ты обязательно вернешься, и тогда…
— Я в этом не уверен. Мадлен считает, что мне пора уйти на покой, и я… Я не могу сказать наверняка, Джесс.
Джессика не верила своим ушам. Она не допускала и мысли, что ее дед может подумывать о том, чтобы удалиться от дел. Быть может, сегодня у старика просто неудачный день, он устал, раздражен… Это пройдет, ну конечно, пройдет!
— Вик Гадденс не сказал, кто хочет перекупить наши обязательства? — спросила она.
— Нет. — Клод Фрейзер сухо кашлянул. — Но, думаю, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чьи уши торчат из-за кустов.
Да, догадаться действительно было нетрудно. Она отвергла предложение Кастеляра, и вот — результат.
— Я… Мне очень жаль, дед…
— Не надо, — сказал он тихо. — Еще не все кончено.
В трубке раздался щелчок, и на мгновение на линии наступила глухая тишина. Потом Джессика услышала короткие гудки.
Она долго смотрела на телефонную трубку, зажатую в руке, потом осторожно опустила ее на рычаги и вернулась в ванную.
7
Всю ночь Джессика ворочалась с боку на бок, стараясь найти ответы на множество беспокоивших ее вопросов. Она заснула только перед рассветом, а проснулась с твердой решимостью действовать. Кое-что она все-таки решила, и хотя ей предстояло столкнуться с некоторыми препятствиями, устранить которые самостоятельно она не могла, Джессика была готова сделать все, что в ее силах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138