— Бо, я чувствую себя принцессой, привезенной в сказочный замок!
В таком случае, мадам, вам будет оказан королевский прием. — Вместе с кучером муж выгружал из экипажа второй сундук. Покончив с этим делом, Бо подхватил Серинис на руки и быстро понес к крыльцу, стараясь опередить начинающийся дождь.
В холле он поставил ее на ноги.
— Осмотрись, а мы с Томасом внесем в дом вещи. Если ты не против, я прикажу доставить твои картины, кисти и краски в мой кабинет. Там достаточно света, тебе будет удобно работать.
— Я не помешаю тебе?
— Может быть, но лишь потому, что я стану чаще предаваться второму из своих любимых занятий — любоваться тобой.
— О первом я боюсь даже спрашивать…
— Скоро ты о нем узнаешь, — пообещал Бо. Серинис отвернулась, открывая дверь перед Томасом, который с трудом тащил самый громоздкий из сундуков. Когда Бо и кучер вернулись к экипажу за оставшимся багажом, Серинис огляделась. Более богатое и тщательно подобранное убранство дома было трудно вообразить: Бо обладал безупречным вкусом. В холле с мраморным полом преобладало изысканное сочетание белого, серого и алого цветов, двустворчатые двери вели в более просторную комнату, с красивой лестницей красного дерева. С полированными перилами и изящно выточенными балясинами. Матовые белые стены удачно сочетались с зеленой отделкой. Повсюду виднелись обюссонские ковры и мебель в стиле чиппендейл и королевы Анны. Вскоре Серинис вновь пришлось придержать входную дверь, пропуская мужчин. Они вовремя внесли под крышу последний из сундуков, саквояж и картины — дождь уже барабанил в окна. Томас отправился распрягать лошадей. Закрыв за ним дверь, Серинис с оживленной улыбкой обернулась к мужу:
— Тебе удалось ошеломить меня. Внутри дом выглядит еще прекраснее, чем снаружи.
— Не желаешь осмотреть спальню? — лукаво предложил Бо.
Серинис ответила ему сияющим взглядом:
— Как хочешь.
— Я был бы счастлив проводить тебя в спальню немедленно, но Филиппу наверняка не терпится повидаться с тобой, а я не хотел бы отвлекаться, когда мы поднимемся наверх. — Склонившись над приподнявшей голову женой, он нежно поцеловал ее в губы. — Поспеши, любимая. Сходи к Филиппу, а я пока перенесу твои вещи наверх.
Поцелуй был таким чудесным, что Серинис приподнялась на цыпочках, требуя продолжения. Муж охотно исполнил ее желание, на этот раз просунув между ее губ кончик языка. Когда он отстранился, Серинис прислонилась к нему.
— Еще… — шепотом взмолилась она.
— В таком случае тебе придется расстаться с одеждой прямо здесь.
— Скверный мальчишка!
— А ты плутовка, — прошептал в ответ Бо, касаясь губами ее виска. — Если ты сию же минуту не прекратишь проказничать, я за себя не ручаюсь. Еще немного — и я унесу тебя наверх, невзирая на мольбы о пощаде.
Серинис подавила вздох:
— Поскольку вы, сэр, ставите удовольствия превыше долга, я вынуждена вас покинуть.
Бо проводил жену ликующим взглядом. Направляясь к дому ее дяди час назад, он и не мечтал о таких важных переменах в своей жизни. На его стук в дверь никто не отвечал, поэтому он вошел в дом без приглашения, пересек холл и увидел Серинис в одной из задних комнат. Напоминая обиженного ребенка, она сидела съежившись и пристально глядела на его портрет. В ее позе отчетливо читалось отчаяние. Серинис выпрямилась, и Бо ждал, что она вот-вот обернется, ибо он был уверен, что его присутствие замечено. Но от сцены, которая последовала затем, у него чуть не разорвалось сердце. Никогда в жизни он не слышал таких горестных, безутешных рыданий.
Из глубины дома до него донесся оживленный голос Серинис:
— Филипп, где вы?
— Мадам Бирмингем? — Француз выбежал в коридор из кухни. Взяв Серинис за руки, он запечатлел на каждой по поцелую. — Как я счастлив видеть вас, мадам! — Вовремя вспомнив о присутствии в доме Бо, он перешел на родной язык, рассказывая, как капитан погружался в пучину отчаяния, уверенный, что потерял жену навсегда. — Он ничего не ел, мадам, а пил вдвое больше, чем прежде. — С понимающей улыбкой Филипп возвел глаза к небу и вздохнул: — La amour!
— Серинис! — позвал Бо.
— Иду, — радостно откликнулась она и, поцеловав повара в щеку, выбежала в холл. Гроза разыгралась не на шутку, но Серинис ничего не замечала. Бо ждал ее на верхней площадке лестницы, протягивая руки. За его спиной в окне виднелось грозовое небо, которое озаряли молнии, сквозь стекла слышался утробный рокот грома, свирепствовал ветер. Несмотря на страх перед грозой, Серинис думала только о муже.
Добежав до верхней площадки лестницы, она задохнулась, но ее глаза сияли. Бо повел ее в большую спальню, тщательно запер дверь и не медля ни секунды заключил Серинис в объятия и поцеловал с едва сдерживаемой страстью. Он на ощупь распустил ее волосы, подхватил на руки и понес в постель. Они раздевались второпях, и вскоре без стеснения явили друг другу свою наготу. Серинис в восхищении провела ладонью по торсу мужа, пока он ласкал ее грудь, покрывая ее жадными поцелуями. На этот раз они обошлись без длительной прелюдии: воздержание было слишком продолжительным. Нежная, податливая плоть жены неудержимо влекла Бо. Каждый поцелуй и прикосновение вызывали у них сладостные стоны, они предавались любви со всем пылом молодоженов. Бо снова вспомнил обрывки своих видений: прерывистое дыхание Серинис, боль от ее ногтей, впившихся в спину, ее ноги, обвившие его талию. Но теперь он твердо знал, что не спит.
За стенами дома продолжала бушевать гроза. Бо и Серинис лежали, обнявшись, обмениваясь поцелуями и шепча друг другу нежные слова. Наконец Бо решился заговорить о своих смутных воспоминаниях, и Серинис подтвердила, что они были реальностью, что после близости она действительно долго просидела перед кроватью как завороженная. А еще Бо признался, что много раз пытался заговорить об этом, но Серинис пресекала все его попытки. Серинис смутилась, вспомнив о своем поведении: если бы не ее упрямство, отношения с Бо могли измениться еще несколько месяцев назад.
Она придвинулась поближе к мужу и провела ладонью по его груди.
— Боюсь, ты возненавидишь меня. Из-за меня мы чуть не расстались.
— Возненавижу? — недоверчиво переспросил Бо. — Боже милостивый, неужели ты до сих пор не поняла, как я люблю тебя?
Приподнявшись, Серинис всмотрелась в привлекательное лицо мужа.
— А может, все дело в твоих низменных инстинктах? Он погладил ее по обнаженной спине.
— В таком случае, дорогая, меня удовлетворила бы связь с любой женщиной. Но мне не нужен никто, кроме тебя. Ты завладела всеми моими помыслами с тех пор, как я впервые уложил тебя в свою постель и прижал к себе.
— Ты хочешь сказать — в день нашей свадьбы?
— Нет, в ту ночь, когда я перенес тебя на корабль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100