У Мэри Роуз ужасно разболелась поясница, и она целых два дня не выходила из своей комнаты. Она пока еще мне ничего не рассказала, но я знаю, что твоя весточка помогла ей. Ей не нравится быть женщиной, мама, но скоро она переменится и перестанет бить всех мальчиков, которые пытаются с ней подружиться.
Мэри Роуз все еще не знает, как она хороша. Мы не думаем, что она когда-нибудь превратится в ломаку. С четырьмя братьями, которые постоянно на тебя покрикивают, трудновато вырасти высокомерной и жеманной. На нее в самом деле заглядываются все мужчины в городе. Сдается мне. ее голубые глаза разобьют не одно сердце.
Господи, я ужасно нервничаю, глядя, как она становится взрослой.
С любовью
Адам.
Глава 19
Весь следующий день Мэри Роуз выстукивали, выслушивали и обмеряли. Доктора Томас Уэллс и Харольд Кендлтон приехали в одиннадцать утра и провели с ней целых два часа. Однако в основном врачи расспрашивали Мэри Роуз о ее прошлом.
Она с удовольствием отвечала на их вопросы, потому что ей нравилось вспоминать о своей жизни в Монтане. Она гордилась братьями и хотела, чтобы все знали, какие они замечательные.
После врачей в ее комнате появилась портниха с тремя помощницами, и закипела работа над ее новым гардеробом.
Тем временем врачи делились с лордом Эллиотом своими впечатлениями. Эллиот счел нужным, чтобы при этом присутствовали его сестры и их мужья. Подумав немного, он послал и за Харрисоном.
Доктор Уэллс был осанистым мужчиной с седыми бакенбардами, которые он то и дело поглаживал. Харрисон нашел его наружность чересчур напыщенной, а выводы – ошибочными.
Разговор происходил в библиотеке на втором этаже. Харрисон вошел в тот самый миг, когда Уэллс объяснял, как важно, с его точки зрения, обеспечить Виктории постепенное вхождение в новую жизнь. Харрисон, закрыв дверь, прислонился к ней, сложив руки на груди.
– Не позволяйте ей жить прошлым, – изрекал доктор. – Мы с Кендлтоном заметили, как она привязана к своим якобы братьям. Ее невозможно убедить в том, что они ей фактически даже не родственники.
Доктор Кендлтон согласно кивнул и прищурился на присутствующих из-за очков с толстыми линзами.
– Я думаю, – заявил он, – ваша дочь очень умна, лорд Эллиот. Ей будет не так уж трудно утвердиться в новых для себя условиях. Как только она забудет своих «братьев», можно считать процесс адаптации полностью завершенным.
Слушая эти речи, Харрисон в душе восставал против рекомендаций врачей. Эллиот же, напротив, жадно ловил каждое их слово. Лорд в данной ситуации действительно нуждался в совете, но, по мнению Макдональда, сейчас он внимал явно не тем людям.
– Почему бы вам не обсудить все наболевшее вместе с дочерью? – спросил он, чувствуя, что не в силах больше молчать.
– Мне только что порекомендовали не ворошить былое, Харрисон. Ты слышал, что она говорила вчера вечером? Она в самом деле очень привязана к этим четырем мужчинам, вы правы, – последнюю фразу лорд адресовал доктору Уэллсу.
– Вы не в силах изменить ее прошлое, – сказал доктор Кендлтон. – Но если постараться, то перед вашей дочерью откроется прекрасное, счастливое будущее.
Харрисону волей-неволей приходилось сдерживать закипающее раздражение.
– Почему вы все считаете ее какой-то страстотерпицей? – спросил он. – Все эти годы Мэри Роуз жила полнокровной, счастливой жизнью. У нее было все необходимое, а главное – она была окружена любовью. Вы сделаете огромную ошибку, если лишите ее возможности говорить о ее братьях, сэр. Эти люди – ее семья.
– Мы должны прислушиваться к мнению специалистов, – возразил лорд Эллиот. – Они лучше знают, как помочь Виктории.
Харрисона немало удивило поведение лорда Эллиота. Он был очень дисциплинированным, методичным и трезвомыслящим человеком, а потому, казалось бы, ему нетрудно понять, что Мэри Роуз следует принимать такой, какая она есть. Если бы кроме них в комнате никого не было, Харрисон прямо бы спросил лорда, чего он боится.
Эллиот, словно угадав мысли Макдональда, неожиданно сказал:
– Я не хочу терять ее, сынок. Я сделаю все, чтобы она была счастлива.
– Мы все хотим ей только добра, – вставила Лилиан.
Харрисон громко вздохнул.
– Поймите, моя жена – чудесная молодая женщина. Ей ни к чему меняться. Если бы вы внимательно слушали ее, когда она рассказывала о своем детстве и юности, вы бы осознали, что просто глупо пытаться вычеркивать это из жизни.
– Мы вовсе не хотим, чтобы она менялась, – сказала Барбара. – Мы только хотим улучшить ее манеры, расширить кругозор.
Снова заговорил доктор Кендлтон. Не в силах больше выносить этот бред, Макдональд покинул библиотеку, испытывая огромное желание упаковать вещи и увезти жену обратно в Монтану.
Пожалуй, он выждет несколько дней, а потом напомнит лорду Эллиоту кое о каких обстоятельствах. Истинная отцовская любовь не знает преград. Мэри Роуз вовсе не обязана меняться, приспосабливаясь к чьим-то желаниям. Думая об этом, Макдональд искренне надеялся, что Эллиот вскоре придет в себя и обретет прежнее здравомыслие.
Он заглянул в комнату к Мэри Роуз. Она стояла на подставке в глубине спальни, вытянув руки в стороны, а модистки ее тщательно обмеряли. Супруга Харрисона смотрела в потолок, явно показывая, что вся эта суета вокруг ее персоны ей уже порядком наскучила.
Макдональд свистнул, чтобы привлечь ее внимание. В этот миг мимо него торопливо прошла невесть откуда взявшаяся Лилиан.
– Где ваши манеры, Харрисон? – бросила она на ходу.
– У него прекрасные манеры, – заявила Мэри Роуз. – Можно мне наконец сойти с этой табуретки? Мне надо поговорить с мужем.
– Нет, дорогая, оставайся на месте, – приказала Лилиан. – Вы поговорите позже. У нас еще много работы.
– Милая, мне надо съездить в Лондон, чтобы забрать кое-какие бумаги. Я вернусь до наступления темноты, – произнес Макдональд.
Мэри Роуз собралась было ехать с ним, но тетушка Лилиан воспротивилась.
– Тогда я хочу поцеловать его на прощание, – проговорила Мэри Роуз.
– Нет, дорогая.
Не обращая внимания на слова тетушки, Харрисон пересек комнату, взял жену за подбородок и страстно поцеловал. К вящему неудовольствию тетушки, Мэри Роуз обвила шею мужа руками и ответила ему с таким же пылом.
Через несколько минут после этого Харрисон уехал. Большую часть дня он провел в архиве, расположенном по соседству с его лондонской конторой. Стол его был завален бумагами, и он знал, что отстает в работе по меньшей мере на месяц. Пока он просматривал старые гроссбухи и корреспонденцию, его помощник зачитывал ему список первоочередных дел.
Макдональд вернулся в загородное поместье Эллиота только после захода солнца. Дом был буквально наводнен родственниками и близкими друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Мэри Роуз все еще не знает, как она хороша. Мы не думаем, что она когда-нибудь превратится в ломаку. С четырьмя братьями, которые постоянно на тебя покрикивают, трудновато вырасти высокомерной и жеманной. На нее в самом деле заглядываются все мужчины в городе. Сдается мне. ее голубые глаза разобьют не одно сердце.
Господи, я ужасно нервничаю, глядя, как она становится взрослой.
С любовью
Адам.
Глава 19
Весь следующий день Мэри Роуз выстукивали, выслушивали и обмеряли. Доктора Томас Уэллс и Харольд Кендлтон приехали в одиннадцать утра и провели с ней целых два часа. Однако в основном врачи расспрашивали Мэри Роуз о ее прошлом.
Она с удовольствием отвечала на их вопросы, потому что ей нравилось вспоминать о своей жизни в Монтане. Она гордилась братьями и хотела, чтобы все знали, какие они замечательные.
После врачей в ее комнате появилась портниха с тремя помощницами, и закипела работа над ее новым гардеробом.
Тем временем врачи делились с лордом Эллиотом своими впечатлениями. Эллиот счел нужным, чтобы при этом присутствовали его сестры и их мужья. Подумав немного, он послал и за Харрисоном.
Доктор Уэллс был осанистым мужчиной с седыми бакенбардами, которые он то и дело поглаживал. Харрисон нашел его наружность чересчур напыщенной, а выводы – ошибочными.
Разговор происходил в библиотеке на втором этаже. Харрисон вошел в тот самый миг, когда Уэллс объяснял, как важно, с его точки зрения, обеспечить Виктории постепенное вхождение в новую жизнь. Харрисон, закрыв дверь, прислонился к ней, сложив руки на груди.
– Не позволяйте ей жить прошлым, – изрекал доктор. – Мы с Кендлтоном заметили, как она привязана к своим якобы братьям. Ее невозможно убедить в том, что они ей фактически даже не родственники.
Доктор Кендлтон согласно кивнул и прищурился на присутствующих из-за очков с толстыми линзами.
– Я думаю, – заявил он, – ваша дочь очень умна, лорд Эллиот. Ей будет не так уж трудно утвердиться в новых для себя условиях. Как только она забудет своих «братьев», можно считать процесс адаптации полностью завершенным.
Слушая эти речи, Харрисон в душе восставал против рекомендаций врачей. Эллиот же, напротив, жадно ловил каждое их слово. Лорд в данной ситуации действительно нуждался в совете, но, по мнению Макдональда, сейчас он внимал явно не тем людям.
– Почему бы вам не обсудить все наболевшее вместе с дочерью? – спросил он, чувствуя, что не в силах больше молчать.
– Мне только что порекомендовали не ворошить былое, Харрисон. Ты слышал, что она говорила вчера вечером? Она в самом деле очень привязана к этим четырем мужчинам, вы правы, – последнюю фразу лорд адресовал доктору Уэллсу.
– Вы не в силах изменить ее прошлое, – сказал доктор Кендлтон. – Но если постараться, то перед вашей дочерью откроется прекрасное, счастливое будущее.
Харрисону волей-неволей приходилось сдерживать закипающее раздражение.
– Почему вы все считаете ее какой-то страстотерпицей? – спросил он. – Все эти годы Мэри Роуз жила полнокровной, счастливой жизнью. У нее было все необходимое, а главное – она была окружена любовью. Вы сделаете огромную ошибку, если лишите ее возможности говорить о ее братьях, сэр. Эти люди – ее семья.
– Мы должны прислушиваться к мнению специалистов, – возразил лорд Эллиот. – Они лучше знают, как помочь Виктории.
Харрисона немало удивило поведение лорда Эллиота. Он был очень дисциплинированным, методичным и трезвомыслящим человеком, а потому, казалось бы, ему нетрудно понять, что Мэри Роуз следует принимать такой, какая она есть. Если бы кроме них в комнате никого не было, Харрисон прямо бы спросил лорда, чего он боится.
Эллиот, словно угадав мысли Макдональда, неожиданно сказал:
– Я не хочу терять ее, сынок. Я сделаю все, чтобы она была счастлива.
– Мы все хотим ей только добра, – вставила Лилиан.
Харрисон громко вздохнул.
– Поймите, моя жена – чудесная молодая женщина. Ей ни к чему меняться. Если бы вы внимательно слушали ее, когда она рассказывала о своем детстве и юности, вы бы осознали, что просто глупо пытаться вычеркивать это из жизни.
– Мы вовсе не хотим, чтобы она менялась, – сказала Барбара. – Мы только хотим улучшить ее манеры, расширить кругозор.
Снова заговорил доктор Кендлтон. Не в силах больше выносить этот бред, Макдональд покинул библиотеку, испытывая огромное желание упаковать вещи и увезти жену обратно в Монтану.
Пожалуй, он выждет несколько дней, а потом напомнит лорду Эллиоту кое о каких обстоятельствах. Истинная отцовская любовь не знает преград. Мэри Роуз вовсе не обязана меняться, приспосабливаясь к чьим-то желаниям. Думая об этом, Макдональд искренне надеялся, что Эллиот вскоре придет в себя и обретет прежнее здравомыслие.
Он заглянул в комнату к Мэри Роуз. Она стояла на подставке в глубине спальни, вытянув руки в стороны, а модистки ее тщательно обмеряли. Супруга Харрисона смотрела в потолок, явно показывая, что вся эта суета вокруг ее персоны ей уже порядком наскучила.
Макдональд свистнул, чтобы привлечь ее внимание. В этот миг мимо него торопливо прошла невесть откуда взявшаяся Лилиан.
– Где ваши манеры, Харрисон? – бросила она на ходу.
– У него прекрасные манеры, – заявила Мэри Роуз. – Можно мне наконец сойти с этой табуретки? Мне надо поговорить с мужем.
– Нет, дорогая, оставайся на месте, – приказала Лилиан. – Вы поговорите позже. У нас еще много работы.
– Милая, мне надо съездить в Лондон, чтобы забрать кое-какие бумаги. Я вернусь до наступления темноты, – произнес Макдональд.
Мэри Роуз собралась было ехать с ним, но тетушка Лилиан воспротивилась.
– Тогда я хочу поцеловать его на прощание, – проговорила Мэри Роуз.
– Нет, дорогая.
Не обращая внимания на слова тетушки, Харрисон пересек комнату, взял жену за подбородок и страстно поцеловал. К вящему неудовольствию тетушки, Мэри Роуз обвила шею мужа руками и ответила ему с таким же пылом.
Через несколько минут после этого Харрисон уехал. Большую часть дня он провел в архиве, расположенном по соседству с его лондонской конторой. Стол его был завален бумагами, и он знал, что отстает в работе по меньшей мере на месяц. Пока он просматривал старые гроссбухи и корреспонденцию, его помощник зачитывал ему список первоочередных дел.
Макдональд вернулся в загородное поместье Эллиота только после захода солнца. Дом был буквально наводнен родственниками и близкими друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133