Ничего не происходило.
Джонна медленно раскрыла глаза и посмотрела прямо в потрясающие синие глаза Декера.
— В чем дело? — спросила она. Ей было все равно, что голос у нее сорвался и что лицо Декера на мгновение искривилось, когда он заметил это.
— Ну, — ответил он протяжно, — я думаю, какой поцелуй вам нужен.
Джонна нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
— Вы же знаете, что поцелуи бывают разные.
— Разумеется, я этого не знаю, — ответила она строго.
— Не знаете? — Декер выпрямился и чуть отодвинулся. Ее лицо оставалось поднятым к нему, фиалковые глаза были широко распахнуты, губы слегка приоткрыты. Блестящая черная коса все так же спускалась ей на грудь. На мгновение коса привлекла к себе его внимание, особенно ее вьющийся кончик, повторяющий очертания выпуклостей груди. — Я решил, что это какой-то эксперимент. Я ошибся?
Джонна медленно покачала головой.
— Тогда вы должны знать, какой поцелуй вам нужен.
— Да, но…
— Скажите, — настойчиво проговорил Декер.
Кровь бросилась ей в лицо. Она хотела отпрянуть, но он крепко держал ее за руки. Расстояние между ними вновь исчезло. И когда она хотела заговорить, он закрыл ей рот своими губами.
Он ожидал, что Джонна вздрогнет и станет сопротивляться. Декер сжал ее бедрами, чтобы не дать высвободиться, и не отпускал ее запястий. Губы у нее были теплые, и на них все еще сохранился вкус молока. Он подумал, что этот вкус может ему понравиться, и сильнее прижался к ее губам.
Напряжение ее спало, он почувствовал, как она пытается отвечать на поцелуй. Он провел языком по ее верхней губе, потом по краю зубов. Рот ее открылся шире, и Декер почувствовал, что у нее перехватило дыхание. Она прижалась к нему, и он ощутил сквозь одежду ее груди. Если она прильнет еще крепче, то ощутит, как он возбужден. Наверняка к этому она не готова. Весьма неохотно он прервал поцелуй.
— Это — только один из поцелуев, — сказал он, к своему удивлению, твердым голосом. — Есть и другие.
Джонна медленно открыла глаза и увидела, что Декер изучает ее с раздражающей откровенностью.
— Этого вполне достаточно, — возразила она.
— Так я и подумал. Поэтому и начал с него. Декер наклонил голову, но Джонна отвернулась.
— Я думаю, что одного поцелуя было вполне достаточно, — сказала она. — Нет необходимости повторять. Он пожал плечами.
— Я бы не возражал.
— Я возражаю. — Она бросила взгляд на его руки, все еще сжимавшие ее запястья. — Теперь вы могли бы меня отпустить.
— Мог бы.
Джонна резко повернула голову.
— Это не совет.
Декер по-прежнему удерживал ее.
— Знаете, мисс Ремингтон, вы могли попасть в большую беду, предложив мужчине поцеловать вас. Подумайте об этом в следующий раз, прежде чем делать такое предложение. — Услышав это предупреждение, она напряглась, но ничего не ответила. — Прекрасно! Как вы понимаете, больше экспериментов за мой счет не будет. — И отпустив ее запястья, Декер дал ей возможность отступить назад. Потом скрестил руки на груди и задумчиво посмотрел на Джонну. — Вы узнали то, что хотели узнать?
— Да, — спокойно сказала она, — узнала.
— И что?
— Этот эксперимент был поставлен вовсе не над вами, капитан Торн, а надо мной. — Она отвернулась. И тихо, скорее для себя, чем для него, добавила:
— Я думаю, что замужество вообще меня не устраивает.
И она ушла.
На следующий день доктор Харди навестил своего пациента и объявил, что тот может приступить к исполнению своих обязанностей. Хотя врач сказал, что он сам известит об этом Джонну, Декер не захотел лишать себя этого удовольствия. Он слышал, как она уехала в гавань еще затемно, и не мог понять, ложилась ли она вообще спать. Сам он не спал.
— Однако, наверное, вам лучше написать что-нибудь, — сказал он врачу. — Она может мне не поверить. Харди рассмеялся:
— Совершенно верно! Вы хорошо ее знаете. Декеру вспомнились Слова, сказанные Джонной вчера на прощание. Совсем он ее не знает.
— Достаточно хорошо, — проговорил он, чтобы переменить тему.
Он подождал, пока врач напишет заключение, и как только тот ушел, начал упаковывать вещи.
Джонна сидела за письменным столом, когда секретарь доложил о приходе Декера. Она не встала ему навстречу.
— Врач вас смотрел? — спросила она.
— Уверен, что здесь не обошлось без вашего участия. Его первый визит был ко мне. — Внезапно Декер обратил внимание на лицо Джонны. Оно было бледно, а губы крепко сжаты, скорее от боли, чем от осуждения. — Как вы себя чувствуете? — поинтересовался он. — Может быть, я могу…
Она отмахнулась от его заботливости и опустила руку на колени. Теперь обе руки были спрятаны от его взгляда. Сплетя пальцы, она сжала их с такой силой, что костяшки побелели. Это отвлекло ее внимание от дергающей боли в лодыжке.
— Значит, врач считает, что вы можете приступить к работе?
— Вот почему я…
Он замолк, хотя Джонна его не перебивала. Бросив саквояж на стул, он обошел стол. Сначала Декер не мог понять, в чем дело, но побелевшие костяшки ее рук бросились ему в глаза. Он посмотрел на ее лицо, снова опустил глаза, и на этот раз его взгляд скользнул по ее юбке. Ноги Джонны были скрыты, но он заметил, что одной ногой она на что-то опирается. Декер наклонился, чтобы рассмотреть, что случилось, и, не спросив у нее разрешения, приподнял подол платья.
Джонна одернула подол и попыталась отодвинуться. От этого движения ей стало еще больнее. Собрав все свое достоинство, она холодно поинтересовалась:
— Вы закончили?
Услышав этот тон, Декер выгнул бровь.
— Нет, — ответил он, — но вы — да.
— Что это значит?
— Я отвезу вас домой.
Джонна резко выпрямилась. Нога соскользнула со скамеечки и ударилась об пол. Девушке показалось, что сейчас она потеряет сознание от боли.
— Вы этого не сделаете.
Протест оказался довольно жалким, и она не удивилась, что Декер пропустил его мимо ушей.
Он поднялся, направился к двери и позвал секретаря таким тоном, что этот немолодой человек появился мгновенно.
— Вызовите карету мисс Ремингтон, — сказал Декер. — Она едет домой!
— Слава Богу! — воскликнул секретарь. Он бросил взгляд через плечо Декера и увидел, что Джонна смотрит на него сверкающим взглядом, как на предателя. Но сейчас ему это было безразлично. — Я хотел отправить мисс Ремингтон домой, когда она, прихрамывая, пришла сюда, но она отказалась. — Секретарь посмотрел на свое тщедушное тело, а потом не без зависти взглянул на Декера. — Лет двадцать назад я бы вынес ее на руках.
Джонна язвительно откликнулась:
— Двадцать лет назад мне было четыре года, мистер Кэплин. Меня любой мог унести на руках.
Сэмюель Кэплин выпрямился в полный рост, расправил узкие плечи и оскорбленно проговорил:
— И язычок у вас тогда не был таким острым. — Он опять посмотрел на Декера и добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105