— Приблизительно, — ответил он сухо.
— Я бываю иногда слишком прямолинейной, как ты знаешь, даже бестактной. И не сильна в дипломатии. У меня для этого не хватает терпения, и я неизлечимо любопытна.
Все это он давным-давно знал за ней. Ее простодушие по-прежнему обладало властью очаровывать его. Интересно, подумал он, не потянется ли она к нему сегодня ночью? Черт тебя разберет, хотел сказать он. Если она считает, что ее жизнь — накатанная колея, она должна ухватиться за того, кто может изменить это невыносимое для нее положение.
— Ну? — спросил он наконец. — Допрос окончен?
Джонна поняла, что ей бросили вызов, но она не приняла его.
— Как тебя задержали?
— Я стал беспечным, — начал Декер. — Я позволил своим мыслям витать в облаках, когда пытался украсть цепочку от карманных часов. В тот день я уже дважды успешно сделал это. Я делал это сотни раз с тех пор, как Джимми впервые позволил мне попробовать самому в день моего рождения. Мне тогда исполнилось десять лет. На этот раз я забыл главное правило.
— Главное правило?
— Правило Джимми, во всяком случае. Он говаривал, что люди все разные. Иногда кажется, что голова у него чем-то занята, а он, может, как раз сейчас думает о времени. Джимми хотел сказать, что человек бывает занят совершенно не тем, чем кажется с виду. Я протянул руку к цепочке, мой маленький ножик уже готов был срезать ее с бриджей какого-то денди, как вдруг он решил узнать, который час. Он схватил меня за руку, и я воткнул нож ему в ладонь. Я думал, что это заставит его отпустить меня, но он только сильнее сжал мою руку и принялся громко звать констебля.
Джонна смотрела на него, широко раскрыв глаза, и придвинулась ближе к Декеру.
— И что было дальше?
— Джимми и Мер видели все это. Они обрабатывали толпу вместе со мной, и теперь оказались в самом ее центре. Джимми оттащил меня и швырнул к Мер. Она бросилась со мной в сторону, но каким-то образом мой нож задел ее карман. Карман порвался, и вся ее утренняя добыча вывалилась на мостовую. Там были камея, пара серег, несколько шелковых лент. Ее схватили, я попытался пробраться к ней, но толпа вокруг нее сомкнулась. Я думаю, Джимми попытался вытащить ее оттуда, потому что слышал, как кто-то завопил: «Держите его». Кругом все толкались, кричали. Я уже больше не видел их.
— А про тебя забыли.
— Я думаю, что денди, которого я ударил ножичком, запомнил меня.
Джонне показалось, что на его лице промелькнула горькая улыбка.
— Ты убежал, — сказала она.
Декер кивнул. Заговорил он не сразу, и теперь его голос звучал хрипло:
— Мер и Джимми посадили в Ньюгейтскую тюрьму. Я не мог навестить их, опасаясь, что меня тоже схватят. Если уж они рискнули всем, чтобы спасти меня, было бы неблагодарностью с моей стороны оказаться за решеткой. — Декер помолчал. — Так, во всяком случае, говорил я сам себе.
— Я думаю, ты был прав.
— Не знаю. Если бы я объявился, нас троих могли бы сослать на каторгу.
— Или повесили бы всех вместе.
Декер покачал головой.
— Их повесили потому, что они отказались выдать меня. Денди, которого я пырнул ножичком, оказался герцогом Уэстпорт-ским, и он чуть не умер от той маленькой ранки, которую я нанес ему. Власти были уверены, что он не выживет, и добились для Мер и Джимми смертной казни за это. Их обвинили в воровстве, но я уверен, что такое условие поставил герцог. Они отказывались навести полицию на мой след и окончили свою жизнь на Тайбернском дереве, то бишь на виселице. — Декер глубоко вздохнул. — Через три дня после этого герцог пошел на поправку. Я решил отомстить и еще раз пырнуть его ножом, но смысла в этом не было: Мер и Джимми уже не было на свете.
— Что же ты сделал?
— А почему ты думаешь, будто я что-то сделал?
Джонна только приподняла бровь.
— Я ждал три года, пока не нашел место помощника повара в загородном доме герцога. Я удрал с серебряной посудой, потиром из церкви и рубиновым ожерельем, которым владели три поколения этой семьи. — Тут Декер впервые повернулся и посмотрел на Джонну. На лице его было неуловимое выражение. — Это больше или меньше того, что ты ожидала?
— Как сказать, — ответила она. — Ты оставил эти вещи себе?
— Нет.
— Ты их выбросил?
— Швырнул в реку.
Улыбка медленно проступила на лице Джонны; она и не подумала ее скрыть.
— Это именно то, чего я и ожидала. Не больше. И не меньше. — Джонна улыбнулась еще шире, радуясь, что она смогла предугадать. — Сейчас я тебя удивила. Ты думал, что я брошусь судить тебя? На самом деле я сама не могу сказать, что я стала бы делать на твоем месте, но мне нравится думать, что я что-нибудь да сделала бы. — Джонна протянула к нему руку под одеялом и положила ее на запястье Декера. — А ты никогда не думал, насколько иначе сложилась бы твоя жизнь, если бы твоих родителей не убили?
Декер ответил на этот вопрос уклончиво:
— Звучит так, будто ты об этом размышляла.
— Я считаю, тогда ты не стал бы вором.
И не лежал бы сейчас с ней в ночной темноте, подумал Декер, и ее ладонь не лежала бы так властно на его запястье. Мог ли он сожалеть о прошлом, если все тогдашние события привели его к встрече с Джонной?
— Я стал бы беспутным средним сыном в титулованной семье, обладателем маленького состояния и охотничьего домика. Я бы баловался политикой и скачками и преуспел бы на поприще повесы и сокрушителя сердец.
— Нет. — Тут Джонна увидела его беззаботную улыбку. — Впрочем, последнее, может быть, и правда. — Ей не хотелось думать на эту тему. — Ты помнишь, как убили ваших родителей? — спросила она.
— Речь идет о моих настоящих родителях?
— Да. Я знаю, что ты был слишком мал.
— Мне было четыре года, — ответил он. — Не такой уж младенец.
— Ты не должен…
— Да нет, ничего, — ответил он. — Я ничего не имею против такого разговора. — В чем он был не совсем уверен. Единственный человек, с которым он когда-либо говорил об этом, был Колин, и разговор он продолжил только ради того, чтобы сравнить их воспоминания. — Я очень долго предпочитал не вспоминать об этом, — начал он, — и вряд ли понимал, что делал это сознательно, но когда Мер и Джимми умерли, притворяться дальше стало бессмысленно. Где-то у меня была другая семья, и серьга служила тому доказательством. Серьга — это единственное, что связывало меня с братьями. Странно, но я гораздо сильнее чувствовал свое родство с братьями, чем с родителями. Я помню, как Колин в ту ночь, когда их убили, сунул мне в руки Грейдона и попросил успокоить его. Я думал, что все произошло по моей вине, ведь я не справился со своей задачей, и родители умерли из-за этого.
Джонна сжала его запястье.
— О, Декер!..
— Я не видел, что происходит вокруг кареты, ни разбойников, ни их коней. Я слышал, как отец предлагал им все деньги, какие были при нем, слышал, как мать умоляла пощадить детей, слышал выстрелы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105