— Миссис Ирвин занята своими модными журналами, а портнихи не выпускают из зубов булавки. Они как-то умудряются говорить друг с другом, но я их не понимаю.
Беркли почувствовала, как грудь Грея колыхнулась от добродушного смешка.
— А Сэм? — спросил он.
— Сэм постоянно торчит в моих комнатах и всегда готов подхватить беседу. Стыдно признаться, но за прошедший месяц он узнал о покроях бархатных платьев больше, чем я за всю свою жизнь. Сэм пытался научить меня, но, боюсь, я не проявила достаточного интереса.
Под покровом темноты Грей улыбнулся еще шире. Такое с ним случалось редко.
— А остальные рабочие? Они ведь то и дело заглядывают к вам в комнаты.
— Что ж, это так, и все, за что бы они ни брались, делают безукоризненно. — Беркли подумала, что Грей и так это знает. Доннел сказал ей, что Грей сам осмотрел ее номер и остался доволен. — Но как только работа закончена, они сразу уходят. Не успела я оглянуться, Шоун и Майк соорудили кровать. Джордан развесил драпировки. Гарри и Сэм принесли новый шифоньер и разместили в нем мою одежду. Они трудятся не покладая рук и почти не замечают меня.
— Вы часто наведываетесь на кухню. Как вам понравилась Энни Джек?
— Вы заполучили ее лишь три дня назад, — напомнила Беркли. — Это время она была очень занята, устраивая все по своему вкусу. Я скорее путалась у нее под ногами, чем помогала. Но как бы то ни было, Энни до сих пор не решила, на что я гожусь.
Грей и сам еще не знал этого, но не был уверен, что новая кухарка разделяет его сомнения.
— Что вы имеете в виду?
— Она называет меня женщиной-духом.
— Как?
— Спросите ее сами. Она отказалась объяснить мне, в чем дело, но не подпускает меня к себе.
Энни Джек, дородная тучная негритянка, сама была способна испугать кого угодно. Грею и в голову не приходило, что она может опасаться Беркли Шоу.
— Я поговорю с ней, — пообещал он.
— Вам не удастся расположить ее ко мне, — возразила Беркли. Точно так же как Грею не удалось избавить Беркли от одиночества, заполнив ее дни примерками и переустройством комнат. До сих пор она не сознавала, что все это Грей считает частью своих обязанностей по управлению «Фениксом»; теперь Беркли видела, что это действительно так. У Грея не оставалось времени для нее, но он сделал все, чтобы другие не оставляли Беркли одну.
— И все же я поговорю с Энни, — повторил Грей. Беркли кивнула. Она признавала за ним право вмешаться в свои дела, но Грей видел, что это ей не нравится. Он ничуть не сомневался, что девушке не понравится и то, что он сейчас собирался сказать. — Я навел справки о вашем отце, Беркли.
Она выпрямилась как струна. Одеяла, укутывавшие ее плечи, соскользнули до пояса, но она не почувствовала холода. У нее перехватило дыхание, мысли смешались. Она прижала ладонь к губам.
Взяв Беркли за руку, Грей отвел ее ладонь от губ.
— Все равно вы рано или поздно узнали бы об этом, — сказал он.
Девушка судорожно вздохнула, охваченная чувством вины. С тех пор как Беркли оказалась в «Фениксе», она сотню раз вспоминала об Андерсоне, но ей и в голову не приходило тосковать по нему. Грей еще не сказал этого, но Беркли уже знала, что Андерсон мертв. Она устремила взгляд на город.
Грей коснулся ее плеча, но Беркли попыталась сбросить его руку. Ей не нужна жалость. И уж конечно, она ее не заслуживает.
— Говорите, — сказала девушка. — Я не стану плакать. Грей предпочел бы, чтобы она заплакала.
— Могила вашего отца находится на кладбище, где обычно хоронят обитателей Сиднейского квартала. Обстоятельства его смерти до сих пор неясны. Одни утверждают, что на него напали. Другие говорят, что он сам затеял ссору. Попав в ту часть города, ваш отец вряд ли мог рассчитывать выбраться оттуда живым и невредимым. Должно быть, он здорово там отличился. Только поэтому люди вспомнили его.
— Я хочу увидеть могилу.
— Вам туда нельзя.
— Я пойду с вами. «Гуси» вас уважают. А поскольку я буду под вашим покровительством, они и меня не тронут.
— Они ничуть не уважают меня, просто еще не решили, как до меня добраться, а это совсем другое дело.
Беркли придвинулась к Грею, зябко кутаясь в его куртку, и он запахнул ее на девушке. Грей отлично понимал, какие трудности взвалил на свои плечи, поведав правду об ее отце.
— Вы привезли меня сюда, чтобы сообщить об этом? — спросила Беркли.
— Нет. Я не собирался сегодня рассказывать о вашем отце. И не ожидал встретить вас нынче вечером.
— Когда вы узнали об этом?
— Сегодня во второй половине дня. Когда я приехал в отель, вы уже пообедали и поднялись к себе в номер. Я решил отложить разговор до завтрашнего утра.
Беркли предпочла бы услышать эту весть раньше. Причины этого желания были чисто эгоистическими. Даже с того света Андерсон ухитрился помешать ей насладиться одним-единственным мирным и спокойным вечером.
— Беркли, у вас есть кто-то, к кому вы могли бы поехать?
Она покачала головой. Чувствовать себя одинокой и остаться совсем одной на белом свете, как правило, разные вещи. Сегодня эти ощущения слились в одно.
— Никого.
— Но ваше письмо…
— Это послание к деловому партнеру отца. Помощи от него ожидать не приходится. — Беркли откинулась. Ее плечи, прикрытые одеялами, поникли. Она обхватила себя руками. — Теперь уже не важно, где я нахожусь, мне некуда больше идти.
— Значит, вам незачем покидать Сан-Франциско?
— Да.
— Послушайте, Беркли… Вы ведь пытались бежать от своего отца?
Беркли смотрела прямо перед собой.
— Да.
— Но вы подозревали, что он мертв.
— Да, но подозревать еще не значит знать.
Грей понял: пока у Беркли не было уверенности, она делала все, чтобы уехать. Теперь ему стало ясно, почему девушка хочет увидеть могилу отца. Догадался он и о том, почему она не возражала против заточения в «Фениксе», где провела последние четыре недели и отчего чувствовала себя там в безопасности.
— Вы скрывались от него?
— Очевидно, вы считаете, что он пытался меня найти. Но ведь это не я от него ушла, а он бросил меня. — Беркли откинула голову на подушку и закрыла глаза. — Однако в ваших словах есть доля правды. Не зная, где отец и что мне делать без него, я сначала испугалась, а потом привыкла. И что важнее, я поняла, что справлюсь сама.
— Надев мужское платье? Купаясь в бухте? Ночуя на улицах? Это вы называете — справиться?
— Я называю это — выжить. Я была сама по себе. Вам не понять, что это значило для меня.
Грей отлично понимал ее. Долгое время он молчал. В тишине проходили минуты, а он все смотрел на Беркли. Он не видел в ее лице ни уверенности, ни самообладания — лишь безмерную усталость. Потом Грей заметил, как из-под ее ресниц скатилась слеза. Грей слегка коснулся ладонью ее щеки.
Грей размышлял, знает ли Беркли, как часто его занимают мысли о ней, как часто он отрывается от дел, чтобы посмотреть на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99