Аннабел ухватилась за нее, и он втащил ее вверх по насыпи на дорогу. Оглянувшись, она увидела их блестящую, изящную карету, которая лежала – поцарапанная и покореженная – на боку, словно сбитая выстрелом на лету птица.
– Мы с Аннабел возьмем одну из лошадей и поедем в деревню, – тем временем сказал Эван. – Отправь остальные кареты за нами, и мы продолжим путь, пока не найдем гостиницу для ночлега.
Услышав его слова, она покачала головой, и он сказал:
– У нас нет дамского седла, Аннабел, – тебе придется ехать впереди меня.
– Эти лошади недостаточно сильны, чтобы выдержать нас обоих. Мы возьмем двух лошадей, и я прекрасно обойдусь без дамского седла.
Бровь Эвана взмыла вверх, но он сказал лишь:
– Отлично.
И повернулся обратно к Маку.
Аннабел молча слушала их разговор, пока не услышала, что он собирается взять с ними в деревню несколько слуг. Тут она положила руку ему на рукав.
– Слугам следует поехать впереди нас, – сказала она.
Вид у него сделался довольно смущенный, но он проглотил ее замечание без вопросов. Аннабел на минуту призадумалась над этим: редко какой женщине выпадало счастье встретить мужчину, который примет совет, не подвергая его сомнению. Уж конечно, ее батюшка никогда не понимал подобных вещей.
Через несколько минут четверо верховых бодрым аллюром двинулись в сторону деревни, чтобы привезти обратно с собой еще людей и какую-нибудь фермерскую повозку на тот случай, если карету не сразу удастся привести в годное состояние.
Аннабел пошла к лошадям, которые бродили по краю дороги, щипая траву своими тупыми зубами. Она отыскала гнедого мерина с черной гривой и большими кроткими глазами. Она протянула ему руку, и он вежливо перестал есть траву и дохнул в ее ладонь своим бархатистым носом.
– Я, пожалуй, прогуляю этого милого джентльмена, – сказала Аннабел.
Мерину нравилось гулять, и он приветливо дышал ей в ухо. Секундой позже Эван нагнал ее, веДя свою лошадь на длинном поводе. Аннабел чувствовала на своем лице солнечное тепло. Лучи солнца то и дело попадали на волосы Эвана, отчего казалось, будто в их прядях запутались потоки рубинового света.
Медленно они отдалились от гомона людей, трудившихся над каретой, и тут дорога сделала поворот. Аннабел оглянулась назад и увидела, что они были надежно укрыты от посторонних глаз.
Она одним махом взлетела в седло и тщательно оправила юбки. Минуту спустя она осознала, что Эван по-прежнему стоит у плеча ее лошади, словно примерзнув к месту. Она выгнула бровь и легким движением колена пустила коня шагом вниз по дороге.
– Ты не говорила мне, что умеешь ездить верхом! – крикнул Эван ей вслед.
– Ты и не спрашивал! – крикнула в ответ Аннабел. Она почувствовала, как радость волной поднялась в ее сердце, когда конь сделал под ней легкий курбет.
Поэтому она наклонилась к шее коня и ослабила поводья.
– Вперед! – сказала она, и ему не требовались понукания.
Аннабел почувствовала, как огромные мышцы коня взбугрились и рванулись вперед, в то время как он удовлетворенно фыркнул и запрокинул голову назад, словно вдыхая ветер. И вот они уже летели мимо темных куп хвойных деревьев, скача во весь опор по грязной дороге. Аннабел выпрямилась в седле и рассмеялась во весь голос, держась за поводья одной рукой и легким нажатием колен понуждая лошадь скакать галопом.
Сзади послышался тяжелый стук лошадиных копыт.
Эван, разумеется, догнал ее и поравнялся с ней.
Они свернули на повороте и проскакали галопом по тенистому участку дороги, повернули еще раз и снова выехали на ослепительный солнечный свет.
Тут Эван осторожно подъехал к ней, так что его лошадь теперь шла в миллиметре от Имбиря, и их плечи почти соприкасались.
– Чем дольше мы вместе, тем больше мне кажется, что я тебя совсем не знаю, – сказал Эван, качая головой. – Ты так отличаешься от женщины, которую я, как полагал, встретил в Лондоне.
– И какой же, по-твоему, я была? – поинтересовалась Аннабел, не вполне уверенная, что действительно хочет узнать ответ.
– Леди, – тотчас ответил он. – Истинной леди.
– Я и есть леди! – сердито глянув на него, воскликнула Аннабел.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Я был потрясен, когда ты не дала мне пощечину после того, как я поцеловал тебя в майской повозке на приеме на открытом воздухе у леди Митфорд. В конце концов, я решил, что тебя разморило от жары. Ты сидела передо мной вся в кружевах, с трогательным и нежным видом…
Аннабел рассмеялась.
– Я обставила тебя в стрельбе из лука, если помнишь. Это тоже был поступок, подобающий леди?
– Я забыл об этом, – признался он. – Тебе и вправду нельзя отказать в некоторых полезных умениях.
– Нет ничего полезнее трогательного вида, как ты это называешь, – заявила она, послав ему легкую улыбку.
– О! И почему же?
– Потому что если женщина выглядит трогательной и хрупкой, то мужчины, находящиеся поблизости, готовы выполнить любое ее поручение. Вдобавок они полагают, что она беспомощна, и защищают ее. Они считают ее прелестной и поэтому хотят прижать ее к своей груди. И, еще не успев это осознать, они уже чувствуют желание увезти ее домой и охранять до конца своих дней.
– Я тоже хочу увезти тебя домой, и там тебя некому будет охранять, кроме меня, – прорычал Эван.
Когда они подъехали к небольшой развилке, что вела к деревушке, Эван помог Аннабел спешиться, и они пошли рядом с лошадьми, не произнося ни слова.
Несколько минут спустя им повстречались верховые Звана, которые возвращались тем же путем, что и приехали. По всей видимости, повозку им раздобыть не удалось, и поэтому они направлялись обратно к месту происшествия.
Деревенька была не просто маленькой: она являла собой не более чем разнородную группку из трех домишек, выстроившихся вокруг пыльной площади. Здесь не было ни лавки, ни паба, ни гостиницы – только курносый широкоплечий молодой человек с радостной ухмылкой, вышедший поприветствовать их.
– Меня зовут Кеттл, милорд. Я не ожидал сегодня увидеть господ, и, боюсь, мы не успели подготовиться.
Он махнул рукой в сторону крошечного клочка земли между домиками, вспугнув несколько молодых кур, которые возмущенно подскочили.
– Могу я попросить вас оказать нам любезность и предложить глоток воды моей жене? – поклонившись, молвил Эван.
Кеттл улыбнулся во весь рот.
– У нас есть кое-что получше. Я попрошу жену вынести для ее сиятельства стакан эля.
Он вошел в один из домов и вернулся с женщиной, осторожно державшей в руках оловянную чашку. У нее были огненно-рыжие волосы, заплетенные в косу, чтобы не лезли в лицо, две ямочки на щеках, из-за которых у нее был такой вид, будто она сейчас рассмеется, и огромный живот, который изгибался перед ней дугой, словно бросая вызов силе тяжести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Мы с Аннабел возьмем одну из лошадей и поедем в деревню, – тем временем сказал Эван. – Отправь остальные кареты за нами, и мы продолжим путь, пока не найдем гостиницу для ночлега.
Услышав его слова, она покачала головой, и он сказал:
– У нас нет дамского седла, Аннабел, – тебе придется ехать впереди меня.
– Эти лошади недостаточно сильны, чтобы выдержать нас обоих. Мы возьмем двух лошадей, и я прекрасно обойдусь без дамского седла.
Бровь Эвана взмыла вверх, но он сказал лишь:
– Отлично.
И повернулся обратно к Маку.
Аннабел молча слушала их разговор, пока не услышала, что он собирается взять с ними в деревню несколько слуг. Тут она положила руку ему на рукав.
– Слугам следует поехать впереди нас, – сказала она.
Вид у него сделался довольно смущенный, но он проглотил ее замечание без вопросов. Аннабел на минуту призадумалась над этим: редко какой женщине выпадало счастье встретить мужчину, который примет совет, не подвергая его сомнению. Уж конечно, ее батюшка никогда не понимал подобных вещей.
Через несколько минут четверо верховых бодрым аллюром двинулись в сторону деревни, чтобы привезти обратно с собой еще людей и какую-нибудь фермерскую повозку на тот случай, если карету не сразу удастся привести в годное состояние.
Аннабел пошла к лошадям, которые бродили по краю дороги, щипая траву своими тупыми зубами. Она отыскала гнедого мерина с черной гривой и большими кроткими глазами. Она протянула ему руку, и он вежливо перестал есть траву и дохнул в ее ладонь своим бархатистым носом.
– Я, пожалуй, прогуляю этого милого джентльмена, – сказала Аннабел.
Мерину нравилось гулять, и он приветливо дышал ей в ухо. Секундой позже Эван нагнал ее, веДя свою лошадь на длинном поводе. Аннабел чувствовала на своем лице солнечное тепло. Лучи солнца то и дело попадали на волосы Эвана, отчего казалось, будто в их прядях запутались потоки рубинового света.
Медленно они отдалились от гомона людей, трудившихся над каретой, и тут дорога сделала поворот. Аннабел оглянулась назад и увидела, что они были надежно укрыты от посторонних глаз.
Она одним махом взлетела в седло и тщательно оправила юбки. Минуту спустя она осознала, что Эван по-прежнему стоит у плеча ее лошади, словно примерзнув к месту. Она выгнула бровь и легким движением колена пустила коня шагом вниз по дороге.
– Ты не говорила мне, что умеешь ездить верхом! – крикнул Эван ей вслед.
– Ты и не спрашивал! – крикнула в ответ Аннабел. Она почувствовала, как радость волной поднялась в ее сердце, когда конь сделал под ней легкий курбет.
Поэтому она наклонилась к шее коня и ослабила поводья.
– Вперед! – сказала она, и ему не требовались понукания.
Аннабел почувствовала, как огромные мышцы коня взбугрились и рванулись вперед, в то время как он удовлетворенно фыркнул и запрокинул голову назад, словно вдыхая ветер. И вот они уже летели мимо темных куп хвойных деревьев, скача во весь опор по грязной дороге. Аннабел выпрямилась в седле и рассмеялась во весь голос, держась за поводья одной рукой и легким нажатием колен понуждая лошадь скакать галопом.
Сзади послышался тяжелый стук лошадиных копыт.
Эван, разумеется, догнал ее и поравнялся с ней.
Они свернули на повороте и проскакали галопом по тенистому участку дороги, повернули еще раз и снова выехали на ослепительный солнечный свет.
Тут Эван осторожно подъехал к ней, так что его лошадь теперь шла в миллиметре от Имбиря, и их плечи почти соприкасались.
– Чем дольше мы вместе, тем больше мне кажется, что я тебя совсем не знаю, – сказал Эван, качая головой. – Ты так отличаешься от женщины, которую я, как полагал, встретил в Лондоне.
– И какой же, по-твоему, я была? – поинтересовалась Аннабел, не вполне уверенная, что действительно хочет узнать ответ.
– Леди, – тотчас ответил он. – Истинной леди.
– Я и есть леди! – сердито глянув на него, воскликнула Аннабел.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Я был потрясен, когда ты не дала мне пощечину после того, как я поцеловал тебя в майской повозке на приеме на открытом воздухе у леди Митфорд. В конце концов, я решил, что тебя разморило от жары. Ты сидела передо мной вся в кружевах, с трогательным и нежным видом…
Аннабел рассмеялась.
– Я обставила тебя в стрельбе из лука, если помнишь. Это тоже был поступок, подобающий леди?
– Я забыл об этом, – признался он. – Тебе и вправду нельзя отказать в некоторых полезных умениях.
– Нет ничего полезнее трогательного вида, как ты это называешь, – заявила она, послав ему легкую улыбку.
– О! И почему же?
– Потому что если женщина выглядит трогательной и хрупкой, то мужчины, находящиеся поблизости, готовы выполнить любое ее поручение. Вдобавок они полагают, что она беспомощна, и защищают ее. Они считают ее прелестной и поэтому хотят прижать ее к своей груди. И, еще не успев это осознать, они уже чувствуют желание увезти ее домой и охранять до конца своих дней.
– Я тоже хочу увезти тебя домой, и там тебя некому будет охранять, кроме меня, – прорычал Эван.
Когда они подъехали к небольшой развилке, что вела к деревушке, Эван помог Аннабел спешиться, и они пошли рядом с лошадьми, не произнося ни слова.
Несколько минут спустя им повстречались верховые Звана, которые возвращались тем же путем, что и приехали. По всей видимости, повозку им раздобыть не удалось, и поэтому они направлялись обратно к месту происшествия.
Деревенька была не просто маленькой: она являла собой не более чем разнородную группку из трех домишек, выстроившихся вокруг пыльной площади. Здесь не было ни лавки, ни паба, ни гостиницы – только курносый широкоплечий молодой человек с радостной ухмылкой, вышедший поприветствовать их.
– Меня зовут Кеттл, милорд. Я не ожидал сегодня увидеть господ, и, боюсь, мы не успели подготовиться.
Он махнул рукой в сторону крошечного клочка земли между домиками, вспугнув несколько молодых кур, которые возмущенно подскочили.
– Могу я попросить вас оказать нам любезность и предложить глоток воды моей жене? – поклонившись, молвил Эван.
Кеттл улыбнулся во весь рот.
– У нас есть кое-что получше. Я попрошу жену вынести для ее сиятельства стакан эля.
Он вошел в один из домов и вернулся с женщиной, осторожно державшей в руках оловянную чашку. У нее были огненно-рыжие волосы, заплетенные в косу, чтобы не лезли в лицо, две ямочки на щеках, из-за которых у нее был такой вид, будто она сейчас рассмеется, и огромный живот, который изгибался перед ней дугой, словно бросая вызов силе тяжести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84