– То, что у мужчины есть титул и замок, еще не означает, что с ним разумно связывать себя узами супружества.
Джоузи ткнула Аннабел локтем в ногу.
– Это ты подала ей пример своими нотациями о причинах, по которым надлежит выходить замуж.
Но Аннабел в это время представляла, как Эван женится на другой, и сердце ее жалобно трепыхалось в груди.
– Не может быть, чтоб ты позабыла все те нотации, которые ты читала нам в прошлом году, о том, что жениться следует, руководствуясь практическими причинами, а не любовью. – Джоузи повысила голос до угрожающей отметки и изрекла: – «Самые лучшие браки – те, что заключаются между рассудительными людьми и в которые вступают по рациональным соображениям с разумной долей уверенности в совместимости характеров».
– Да, конечно, – вымолвила Аннабел, накручивая угол простыни на палец.
– Знаешь, Аннабел, – сказала Имоджин, а ведь мы так и не спросили, как прошло твое путешествие. Так как оно прошло?
– Прекрасно. Довольно… довольно приятно.
Правда. Аннабел чувствовала, как Имоджин пристально смотрит на них.
– Аннабел?
– Да?
– Что-то случилось? Посмотри на меня!
Аннабел повернула голову и встретилась с сестрой взглядом.
– О, мой Бог! – воскликнула Имоджин, плюхнувшись обратно на подушки.
– Что? – спросила Джоузи. – Что?
– Она скомпрометировала себя, – глухим голосом проговорила Имоджин.
– Господи! Мы и так это знали, – удивилась Джоузи.
– Я не скомпрометировала себя! – несчастным голосом возразила Аннабел. – То есть, пожалуй, да, но это не важно.
– Как ты можешь говорить, что это не важно? – чуть не визжа, воскликнула Имоджин. – Это…
– Это не важно, потому что я люблю его, – сказала Аннабел, и по щекам ее заструились слезы. – Я люблю его, а он меня не любит. И я хочу стать его женой, и не только на полгода.
На мгновение в комнате повисла мертвая тишина.
– О, дорогая! – минуту спустя промолвила Имоджин, одной рукой обняв Аннабел.
– Ты? – недоверчиво спросила Джоузи. – Наша трезвомыслящая, рассудительная сестра, которая была полна решимости выйти замуж за денежный мешок?
– Мне все равно… Даже если бы Эван был бедняком, я все равно вышла бы за него.
– Боже правый, – сказала Джоузи, явно повергнутая в шок. – Если ты рассматривала возможность жизни в нищете, то ты и вправду влюблена. С Гризелдой, несомненно, сделается бурный припадок, когда ты ей об этом расскажешь.
– Но я не могу выйти за него. – Аннабел замялась. – То есть я собираюсь выйти за него замуж, но не хочу этого. – Слезы снова комком встали у нее в горле.
– Ты несешь вздор, – заметила Джоузи. – Имоджин тоже всегда несла вздор, когда терзалась от любви.
– Он не любит меня, – сказала Аннабел. – Я… я ему очень нравлюсь. Он желает меня. Он думает, что это и есть любовь, но это не так. Я знаю это. Желание и любовь – вовсе не одно и тоже.
– Нельзя выходить замуж за мужчину, который тебя не любит. – Имоджин заколебалась, стараясь тщательно подобрать слова. – Это не имеет значения только в том случае, если и ты не любишь его. Однако это ужасно, когда в браке только ты одна испытываешь это чувство. – Она замялась. После чего сделала глубокий вдох. – Я думала, моей любви к Дрейвену хватит на нас двоих.
– Но Дрейвен любил тебя, – запротестовала Аннабел. – Умирая, он сказал тебе об этом. Не надо умалять его любовь, когда его нет рядом, и он не может повторить свои слова.
– Я не умаляю его любовь ко мне, – сказала Имоджин. – Но я точно знаю, насколько он меня любил. Вероятно, ровно настолько, насколько он вообще способен был любить женщину. Он любил меня отчасти… меньше, чем свои конюшни, и, пожалуй, больше, чем свою мать.
– О, Имоджин! – воскликнула Аннабел. – Что толку рассуждать о подобном…
– Такова природа горя! – огрызнулась Имоджин. – Ты можешь обманывать себя только до определенного момента. И тогда я увидела, что одна из моих сестер по-настоящему любима. Я прочла это на лице Лусиуса Фелтона, когда мы впервые встретились на скачках спустя несколько дней после их с Тесс свадьбы.
– Я не согласна, что Дрейвен тебя не любил, – твердо сказала Аннабел.
– Он любил меня! Просто он любил меня не слишком сильно. Разные мелочи изо дня вдень говорят тебе, насколько высоко тебя ценит твой муж. За неимением иных занятий все две недели нашего с Дрейвеном брака я только и делала, что размышляла. И я точно знаю, насколько он меня ценил.
– Что ж, если то, что ты говоришь, правда, то ты с таким же успехом могла бы перестать оплакивать его, – заявила Джоузи s со своей обычной грубоватой прямотой. – Зачем вообще о нем горевать, если он не обращался с тобой должным образом? Во всяком случае, что такого он сделал? Откуда ты узнала, что он не любит тебя? Он тебе так сказал?
– Не твое дело! – огрызнулась Имоджин. – Я ведь не плачу, так?
– Это поэтому ты закрутила любовь с Мейном? – не отставала Джоузи.
– Мейн тоже меня не любит.
– У меня такое чувство, что сейчас в отдалении запиликают скрипки, – сказала Джоузи. – Если ты ищешь любви, то, по-моему, ты не с того начала. Похищением любви Мейна не добьешься.
– Мне нет никакого дела до того, любит ли меня Мейн!
– Послушать тебя, так выходит, что любовь – это какой-то предмет, который можно измерить, – заметила Джоузи. – Как будто ты с уверенностью можешь определить, какие мужья любят своих жен, а какие – нет, просто сравнив их друг с другом. Если хочешь знать мое мнение, то все куда как запутаннее.
– В твоих словах есть доля истины, – медленно проговорила Имоджин.
– В них всегда есть доля истины, – удовлетворенно изрекла Джоузи.
– Я только хочу сказать, что если ты по-настоящему любишь Ардмора, – продолжила Имоджин, повернувшись к Аннабел, – то не должна выходить за него замуж, пока он тоже тебя не полюбит. Безответная любовь слишком сильно ранит сердце.
– Но я думаю, Ардмор любит Аннабел, – встряла Джоузи. – Ее, кажется, любят все мужчины. Помнишь, как папе пришлось отослать младшего священника в другой приход, потому что тот строчил Аннабел любовные письма?
– Ты путаешь любовь и страсть, – сказала Аннабел слегка прерывающимся голосом. – Вчера вечером я спросила Эвана, любит ли он меня, и он ответил, что желает меня. – Она всхлипнула, и голос ее оборвался. – Он даже не понимает, что между любовью и желанием есть разница! Я устала быть желанной женщиной.
– Судя по тому, что я прочитала у поэтов античности, – сказала Джоузи , – для большинства мужчин любовь и страсть – это одно и то же. Возможно, ты чересчур придирчива в своих рассуждениях.
– Правда, Аннабел, я не вижу поводов отчаиваться, – уверила ее Имоджин, обвив рукой плечи сестры. – Если Эван желает тебя, значит, недалек тот час, когда он тебя полюбит. Джоузи, тебе, наверное, следует выйти из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Джоузи ткнула Аннабел локтем в ногу.
– Это ты подала ей пример своими нотациями о причинах, по которым надлежит выходить замуж.
Но Аннабел в это время представляла, как Эван женится на другой, и сердце ее жалобно трепыхалось в груди.
– Не может быть, чтоб ты позабыла все те нотации, которые ты читала нам в прошлом году, о том, что жениться следует, руководствуясь практическими причинами, а не любовью. – Джоузи повысила голос до угрожающей отметки и изрекла: – «Самые лучшие браки – те, что заключаются между рассудительными людьми и в которые вступают по рациональным соображениям с разумной долей уверенности в совместимости характеров».
– Да, конечно, – вымолвила Аннабел, накручивая угол простыни на палец.
– Знаешь, Аннабел, – сказала Имоджин, а ведь мы так и не спросили, как прошло твое путешествие. Так как оно прошло?
– Прекрасно. Довольно… довольно приятно.
Правда. Аннабел чувствовала, как Имоджин пристально смотрит на них.
– Аннабел?
– Да?
– Что-то случилось? Посмотри на меня!
Аннабел повернула голову и встретилась с сестрой взглядом.
– О, мой Бог! – воскликнула Имоджин, плюхнувшись обратно на подушки.
– Что? – спросила Джоузи. – Что?
– Она скомпрометировала себя, – глухим голосом проговорила Имоджин.
– Господи! Мы и так это знали, – удивилась Джоузи.
– Я не скомпрометировала себя! – несчастным голосом возразила Аннабел. – То есть, пожалуй, да, но это не важно.
– Как ты можешь говорить, что это не важно? – чуть не визжа, воскликнула Имоджин. – Это…
– Это не важно, потому что я люблю его, – сказала Аннабел, и по щекам ее заструились слезы. – Я люблю его, а он меня не любит. И я хочу стать его женой, и не только на полгода.
На мгновение в комнате повисла мертвая тишина.
– О, дорогая! – минуту спустя промолвила Имоджин, одной рукой обняв Аннабел.
– Ты? – недоверчиво спросила Джоузи. – Наша трезвомыслящая, рассудительная сестра, которая была полна решимости выйти замуж за денежный мешок?
– Мне все равно… Даже если бы Эван был бедняком, я все равно вышла бы за него.
– Боже правый, – сказала Джоузи, явно повергнутая в шок. – Если ты рассматривала возможность жизни в нищете, то ты и вправду влюблена. С Гризелдой, несомненно, сделается бурный припадок, когда ты ей об этом расскажешь.
– Но я не могу выйти за него. – Аннабел замялась. – То есть я собираюсь выйти за него замуж, но не хочу этого. – Слезы снова комком встали у нее в горле.
– Ты несешь вздор, – заметила Джоузи. – Имоджин тоже всегда несла вздор, когда терзалась от любви.
– Он не любит меня, – сказала Аннабел. – Я… я ему очень нравлюсь. Он желает меня. Он думает, что это и есть любовь, но это не так. Я знаю это. Желание и любовь – вовсе не одно и тоже.
– Нельзя выходить замуж за мужчину, который тебя не любит. – Имоджин заколебалась, стараясь тщательно подобрать слова. – Это не имеет значения только в том случае, если и ты не любишь его. Однако это ужасно, когда в браке только ты одна испытываешь это чувство. – Она замялась. После чего сделала глубокий вдох. – Я думала, моей любви к Дрейвену хватит на нас двоих.
– Но Дрейвен любил тебя, – запротестовала Аннабел. – Умирая, он сказал тебе об этом. Не надо умалять его любовь, когда его нет рядом, и он не может повторить свои слова.
– Я не умаляю его любовь ко мне, – сказала Имоджин. – Но я точно знаю, насколько он меня любил. Вероятно, ровно настолько, насколько он вообще способен был любить женщину. Он любил меня отчасти… меньше, чем свои конюшни, и, пожалуй, больше, чем свою мать.
– О, Имоджин! – воскликнула Аннабел. – Что толку рассуждать о подобном…
– Такова природа горя! – огрызнулась Имоджин. – Ты можешь обманывать себя только до определенного момента. И тогда я увидела, что одна из моих сестер по-настоящему любима. Я прочла это на лице Лусиуса Фелтона, когда мы впервые встретились на скачках спустя несколько дней после их с Тесс свадьбы.
– Я не согласна, что Дрейвен тебя не любил, – твердо сказала Аннабел.
– Он любил меня! Просто он любил меня не слишком сильно. Разные мелочи изо дня вдень говорят тебе, насколько высоко тебя ценит твой муж. За неимением иных занятий все две недели нашего с Дрейвеном брака я только и делала, что размышляла. И я точно знаю, насколько он меня ценил.
– Что ж, если то, что ты говоришь, правда, то ты с таким же успехом могла бы перестать оплакивать его, – заявила Джоузи s со своей обычной грубоватой прямотой. – Зачем вообще о нем горевать, если он не обращался с тобой должным образом? Во всяком случае, что такого он сделал? Откуда ты узнала, что он не любит тебя? Он тебе так сказал?
– Не твое дело! – огрызнулась Имоджин. – Я ведь не плачу, так?
– Это поэтому ты закрутила любовь с Мейном? – не отставала Джоузи.
– Мейн тоже меня не любит.
– У меня такое чувство, что сейчас в отдалении запиликают скрипки, – сказала Джоузи. – Если ты ищешь любви, то, по-моему, ты не с того начала. Похищением любви Мейна не добьешься.
– Мне нет никакого дела до того, любит ли меня Мейн!
– Послушать тебя, так выходит, что любовь – это какой-то предмет, который можно измерить, – заметила Джоузи. – Как будто ты с уверенностью можешь определить, какие мужья любят своих жен, а какие – нет, просто сравнив их друг с другом. Если хочешь знать мое мнение, то все куда как запутаннее.
– В твоих словах есть доля истины, – медленно проговорила Имоджин.
– В них всегда есть доля истины, – удовлетворенно изрекла Джоузи.
– Я только хочу сказать, что если ты по-настоящему любишь Ардмора, – продолжила Имоджин, повернувшись к Аннабел, – то не должна выходить за него замуж, пока он тоже тебя не полюбит. Безответная любовь слишком сильно ранит сердце.
– Но я думаю, Ардмор любит Аннабел, – встряла Джоузи. – Ее, кажется, любят все мужчины. Помнишь, как папе пришлось отослать младшего священника в другой приход, потому что тот строчил Аннабел любовные письма?
– Ты путаешь любовь и страсть, – сказала Аннабел слегка прерывающимся голосом. – Вчера вечером я спросила Эвана, любит ли он меня, и он ответил, что желает меня. – Она всхлипнула, и голос ее оборвался. – Он даже не понимает, что между любовью и желанием есть разница! Я устала быть желанной женщиной.
– Судя по тому, что я прочитала у поэтов античности, – сказала Джоузи , – для большинства мужчин любовь и страсть – это одно и то же. Возможно, ты чересчур придирчива в своих рассуждениях.
– Правда, Аннабел, я не вижу поводов отчаиваться, – уверила ее Имоджин, обвив рукой плечи сестры. – Если Эван желает тебя, значит, недалек тот час, когда он тебя полюбит. Джоузи, тебе, наверное, следует выйти из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84