Поодаль виднелись огромные загоны с коровниками из крашеной вагонки: очевидно, Денвер действительно был одним из крупнейших центров торговли скотом.
Хизер зябко передернула плечами, сообразив, что здесь куда холоднее, чем в Сент-Луисе. Земля была покрыта снежными сугробами, сверкавшими в ярком солнечном свете.
Хизер благодарно подставила, лицо солнцу. Она плохо себя чувствовала: прошлой ночью почти не спала, и путешествие ужасно ее утомило. Перспектива тридцатимильной поездки на ранчо Маккорда, раскинувшееся у подножия Скалистых гор, отнюдь не радовала. Слоан предупредил, что они прибудут глубокой ночью. Собственно говоря, он почти не разговаривал с ней с той минуты, когда бросил одну в вагоне. Вернулся муж только после завтрака и сразу лег спать. Проводник разбудил его, когда до Денвера оставалось полчаса, и Слоан, не обращая внимания на жену, умылся и переоделся. Хизер, уязвленная его поведением, старалась сосредоточиться на книге, чувствуя себя одинокой и несчастной в его присутствии.
Чувство полнейшей беззащитности снова охватило ее при виде Слоана, проталкивавшегося, сквозь толпу. Высокая атлетическая фигура двигалась с необыкновенной грацией. Когда она спустилась вниз, держа в руках ковровый саквояж, их взгляды встретились.
— Готовы, герцогиня?
Опять он держится как чужой: холодно, настороженно, отрешенно. Хизер постаралась отвести глаза. Как больно видеть эту чуть пренебрежительную усмешку, словно их тела никогда не сплетались в страстных объятиях, словно не он прижимал ее к перине всем весом, не стонал, пронзая ее! Она сама до сих пор отчаянно боролась с эмоциями, которые он в ней пробудил.
До сих пор она сама себя не знала. Никто не позаботился рассказать ей о безумии, лихорадке, слепоте плотского желания. Она не думала, что испытает столь сладостные сильные ощущения и такие противоречивые чувства к человеку, ставшему ее мужем. Какая-то часть ее души тянулась к нему, заставляла забыть обо всем, броситься в его объятия и молить о ласках. Другая ненавидела его за бессердечие, пренебрежение, жестокость. И все же ей хотелось понять причину глубокой печали, которая иногда прорывалась сквозь насмешки и презрение. Что за сложные противоречивые силы превратили его в непреклонного, а временами и злобного, совершенно постороннего ей человека?
Взяв у Хизер саквояж, Слоан повел ее к повозке и подсадил на сиденье. Когда он заботливо подоткнул полость, она вспомнила о его руках, ласкавших ее прошлой ночью.
— Спасибо, — пробормотала Хизер, неудержимо краснея.
— Мороз к ночи усилится, — деловито отозвался Слоан. Устроившись рядом, он искоса взглянул на нее из-под полей шляпы, затенявшей лицо. — Джейк и Кейт нас ждут. Я дал телеграмму.
Хизер кивнула, все еще пытаясь выбросить из головы воспоминания о его жестких пальцах, упругих губах, еще накануне опалявших ее кожу.
Слоан взял в руки поводья, и лошади двинулись. Вскоре вокзал остался позади. Они ехали по улицам, застроенным зданиями с декоративными фасадами, модными магазинами и отнюдь не респектабельными салунами.
Обоим не хотелось говорить. Выбравшись за пределы города, Слоан сосредоточился на езде: дороги были покрыты льдом и замерзшей грязью. Хизер изучала окружающий пейзаж — унылую прерию, кое-где поросшую кустарником. Впереди сверкали мохнатые шапки гор.
Постепенно равнины уступили место высоким холмам, на которых пасся скот. Изредка попадались уединенные ранчо. Здесь зимний воздух был напоен сладостным, душистым ароматом, и Хизер подумала, что с вершин холмов, должно быть, открывается великолепный вид. За холмами поднимались Скалистые горы во всем своем великолепии. Снежные пики блестели в солнечном свете, склоны покрыты заиндевевшей желтой сосной, высокими елями и оголенными осинами.
Хизер с благоговением смотрела на древних великанов. Какая красота! Здесь природа оставалась по-прежнему дикой и буйной, а от бескрайних просторов дух захватывало!
Повозка, казалось, вот-вот утонет в багряном солнечном закате. Слоан внезапно натянул поводья. Лошади встали, и оба несколько минут, затаив дыхание, любовались величественной панорамой. Теперь Хизер понимала и разделяла его восторг перед этим диким, первозданным величием. Солнце медленно опускалось за крутой склон пурпурно-золотистых гор.
Слоан вопросительно взглянул на Хизер, и она ответила спокойной улыбкой.
— Это действительно прекрасно.
— Возлюбленная Богом страна, — просто ответил он.
Немного спустя сзади послышалась частая дробь копыт, и Слоан немедленно потянулся к ружью, спрятанному под козлами. Он держал оружие на коленях, пока экипаж не миновали три всадника, уже немолодые ковбои, вежливо коснувшиеся шляп в знак приветствия.
— Ожидаете нападения? — тихо осведомилась Хизер, когда они остались одни.
— Нет, но война закончилась совсем недавно, чтобы разъезжать безоружным. Всякая беспечность непростительна. Кстати, это правило касается и тебя. Никогда и никуда не выезжай без оружия.
Он снова помрачнел, и Хизер вспомнила, как Кейтлин рассказывала, что наемники убили первую жену Слоана, когда та, ничего не подозревая, возвращалась домой.
Темнело; дорога становилась все уже и опаснее: экипаж то и дело встряхивало, когда колеса натыкались на булыжники, смерзшиеся комки снега, попадали в выбоины. К счастью, полная луна вскоре осветила местность бледным, неярким сиянием. С одной стороны тянулись крутые обрывы, уходившие куда-то вниз, в смертельные пропасти, и Хизер испуганно вцепилась в сиденье, хотя в душе была уверена, что со Слоаном ей ничего не грозит. Холод становился почти нестерпимым, кусал руки, лицо, прокрадывался под юбки, и Хизер повыше подтянула полость.
— Осталось немного, — сочувственно заметил Слоан. — Мы свернем, не доезжая до Гринбрайера.
Хизер кивнула. По словам Кейтлин, этот городишко был чем-то вроде оазиса в пустыне для ранчеро, ковбоев и шахтеров.
— Скажите, Гринбрайер тоже входит в округ, который вы собираетесь представлять в сенате? — поинтересовалась она.
Слоан ответил ей странным взглядом, словно удивляясь, что ее интересуют такие скучные вещи.
— Да. Округ огромен — простирается на двадцать миль в горы и почти на сотню к югу. Основная проблема в том, чтобы уравновесить интересы скотоводов и шахтеров, иначе жалоб не оберешься.
Еще минут через десять они свернули с большой дороги на каменистую тропу, вьющуюся у подножия холмов. Ранчо Маккорда раскинулось в горной долине у основания темного, поросшего соснами откоса. Они въехали в ворота с выведенным узорными буквами названием «Бар М». В глубине сверкали приветливые огоньки.
В серебристом лунном свечении Хизер без труда различила очертания красивого деревянного двухэтажного дома, окруженного загонами и хозяйственными постройками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Хизер зябко передернула плечами, сообразив, что здесь куда холоднее, чем в Сент-Луисе. Земля была покрыта снежными сугробами, сверкавшими в ярком солнечном свете.
Хизер благодарно подставила, лицо солнцу. Она плохо себя чувствовала: прошлой ночью почти не спала, и путешествие ужасно ее утомило. Перспектива тридцатимильной поездки на ранчо Маккорда, раскинувшееся у подножия Скалистых гор, отнюдь не радовала. Слоан предупредил, что они прибудут глубокой ночью. Собственно говоря, он почти не разговаривал с ней с той минуты, когда бросил одну в вагоне. Вернулся муж только после завтрака и сразу лег спать. Проводник разбудил его, когда до Денвера оставалось полчаса, и Слоан, не обращая внимания на жену, умылся и переоделся. Хизер, уязвленная его поведением, старалась сосредоточиться на книге, чувствуя себя одинокой и несчастной в его присутствии.
Чувство полнейшей беззащитности снова охватило ее при виде Слоана, проталкивавшегося, сквозь толпу. Высокая атлетическая фигура двигалась с необыкновенной грацией. Когда она спустилась вниз, держа в руках ковровый саквояж, их взгляды встретились.
— Готовы, герцогиня?
Опять он держится как чужой: холодно, настороженно, отрешенно. Хизер постаралась отвести глаза. Как больно видеть эту чуть пренебрежительную усмешку, словно их тела никогда не сплетались в страстных объятиях, словно не он прижимал ее к перине всем весом, не стонал, пронзая ее! Она сама до сих пор отчаянно боролась с эмоциями, которые он в ней пробудил.
До сих пор она сама себя не знала. Никто не позаботился рассказать ей о безумии, лихорадке, слепоте плотского желания. Она не думала, что испытает столь сладостные сильные ощущения и такие противоречивые чувства к человеку, ставшему ее мужем. Какая-то часть ее души тянулась к нему, заставляла забыть обо всем, броситься в его объятия и молить о ласках. Другая ненавидела его за бессердечие, пренебрежение, жестокость. И все же ей хотелось понять причину глубокой печали, которая иногда прорывалась сквозь насмешки и презрение. Что за сложные противоречивые силы превратили его в непреклонного, а временами и злобного, совершенно постороннего ей человека?
Взяв у Хизер саквояж, Слоан повел ее к повозке и подсадил на сиденье. Когда он заботливо подоткнул полость, она вспомнила о его руках, ласкавших ее прошлой ночью.
— Спасибо, — пробормотала Хизер, неудержимо краснея.
— Мороз к ночи усилится, — деловито отозвался Слоан. Устроившись рядом, он искоса взглянул на нее из-под полей шляпы, затенявшей лицо. — Джейк и Кейт нас ждут. Я дал телеграмму.
Хизер кивнула, все еще пытаясь выбросить из головы воспоминания о его жестких пальцах, упругих губах, еще накануне опалявших ее кожу.
Слоан взял в руки поводья, и лошади двинулись. Вскоре вокзал остался позади. Они ехали по улицам, застроенным зданиями с декоративными фасадами, модными магазинами и отнюдь не респектабельными салунами.
Обоим не хотелось говорить. Выбравшись за пределы города, Слоан сосредоточился на езде: дороги были покрыты льдом и замерзшей грязью. Хизер изучала окружающий пейзаж — унылую прерию, кое-где поросшую кустарником. Впереди сверкали мохнатые шапки гор.
Постепенно равнины уступили место высоким холмам, на которых пасся скот. Изредка попадались уединенные ранчо. Здесь зимний воздух был напоен сладостным, душистым ароматом, и Хизер подумала, что с вершин холмов, должно быть, открывается великолепный вид. За холмами поднимались Скалистые горы во всем своем великолепии. Снежные пики блестели в солнечном свете, склоны покрыты заиндевевшей желтой сосной, высокими елями и оголенными осинами.
Хизер с благоговением смотрела на древних великанов. Какая красота! Здесь природа оставалась по-прежнему дикой и буйной, а от бескрайних просторов дух захватывало!
Повозка, казалось, вот-вот утонет в багряном солнечном закате. Слоан внезапно натянул поводья. Лошади встали, и оба несколько минут, затаив дыхание, любовались величественной панорамой. Теперь Хизер понимала и разделяла его восторг перед этим диким, первозданным величием. Солнце медленно опускалось за крутой склон пурпурно-золотистых гор.
Слоан вопросительно взглянул на Хизер, и она ответила спокойной улыбкой.
— Это действительно прекрасно.
— Возлюбленная Богом страна, — просто ответил он.
Немного спустя сзади послышалась частая дробь копыт, и Слоан немедленно потянулся к ружью, спрятанному под козлами. Он держал оружие на коленях, пока экипаж не миновали три всадника, уже немолодые ковбои, вежливо коснувшиеся шляп в знак приветствия.
— Ожидаете нападения? — тихо осведомилась Хизер, когда они остались одни.
— Нет, но война закончилась совсем недавно, чтобы разъезжать безоружным. Всякая беспечность непростительна. Кстати, это правило касается и тебя. Никогда и никуда не выезжай без оружия.
Он снова помрачнел, и Хизер вспомнила, как Кейтлин рассказывала, что наемники убили первую жену Слоана, когда та, ничего не подозревая, возвращалась домой.
Темнело; дорога становилась все уже и опаснее: экипаж то и дело встряхивало, когда колеса натыкались на булыжники, смерзшиеся комки снега, попадали в выбоины. К счастью, полная луна вскоре осветила местность бледным, неярким сиянием. С одной стороны тянулись крутые обрывы, уходившие куда-то вниз, в смертельные пропасти, и Хизер испуганно вцепилась в сиденье, хотя в душе была уверена, что со Слоаном ей ничего не грозит. Холод становился почти нестерпимым, кусал руки, лицо, прокрадывался под юбки, и Хизер повыше подтянула полость.
— Осталось немного, — сочувственно заметил Слоан. — Мы свернем, не доезжая до Гринбрайера.
Хизер кивнула. По словам Кейтлин, этот городишко был чем-то вроде оазиса в пустыне для ранчеро, ковбоев и шахтеров.
— Скажите, Гринбрайер тоже входит в округ, который вы собираетесь представлять в сенате? — поинтересовалась она.
Слоан ответил ей странным взглядом, словно удивляясь, что ее интересуют такие скучные вещи.
— Да. Округ огромен — простирается на двадцать миль в горы и почти на сотню к югу. Основная проблема в том, чтобы уравновесить интересы скотоводов и шахтеров, иначе жалоб не оберешься.
Еще минут через десять они свернули с большой дороги на каменистую тропу, вьющуюся у подножия холмов. Ранчо Маккорда раскинулось в горной долине у основания темного, поросшего соснами откоса. Они въехали в ворота с выведенным узорными буквами названием «Бар М». В глубине сверкали приветливые огоньки.
В серебристом лунном свечении Хизер без труда различила очертания красивого деревянного двухэтажного дома, окруженного загонами и хозяйственными постройками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79