— И не стоит этого отрицать.
Он прав, и в этом вся беда!
Хизер со стыдом вспоминала, как самозабвенно отдавалась его ласкам. Она совершенно беспомощна против его вожделения, тает при одном взгляде на него. И ничем ей не защитить своего сердца. Ее любовь стала главным ее врагом. Оставаться здесь — обречь себя на медленное угасание.
Глава 17
На следующее утро Хизер, то и дело смахивая горючие слезы, заставила себя приготовить завтрак для Дженны. Она с удовольствием спряталась бы куда-нибудь, скрыла от посторонних глаз свои муки, но с еще большим удовольствием уехала бы отсюда далеко-далеко. Только Дженна удерживала ее от этого шага.
Больше она не в силах здесь оставаться.
Сглотнув колючий комок, она невидящим взором уставилась в кухонное окно. Как невыразимо тоскливо провести остаток жизни в одиночестве, покинув все, что она привыкла считать родным: любимую дочь, мужа. Но что ждет ее, если она все же останется? Борьба за любовь человека, которому она безразлична? Она любит Слоана. Страстно. И поклялась рано или поздно заставить его забыть былые горести и беды. Но исцелить его так и не смогла. Глупая! На что она надеялась? Только последняя дурочка способна так себя переоценивать!
Сначала ей казалось, что можно довольствоваться лишь ролью любовницы Слоана, делить с ним физическую страсть и не требовать большего. Но оказалось, что это невозможно. Дальше переносить его безразличие она не в состоянии. Он никак не поймет, что его жизнь без нее — пустое, бессмысленное существование. Да и она тоже ничего не значит без него.
Ни один мужчина не имел над ней такой власти. До вчерашнего дня гордость запрещала ей молить о крохах его расположения. Но Хизер опасалась, что превратится в некое подобие назойливой нищенки, если проведет здесь хотя бы еще неделю. И тогда она пропала. Станет настоящей рабыней. Продаст тело и душу, будет терпеть жестокость и унижение, ибо так больна любовью к нему, что готова вынести все.
Хизер спрятала лицо в ладонях. Она должна решиться. Ее уход — самое лучшее для них обоих. Возможно, когда-нибудь роковое чувство, завладевшее его сердцем, поблекнет, а боль утихнет… Хизер горько всхлипнула.
Но тут Дженна в восторге завизжала при виде своего дорогого па. Хизер испуганно встрепенулась. Как же это она не услышала шагов Слоана?
Муж подошел и поднял дочь. Пока он усаживался с Дженной за стол, Хизер искоса посматривала в его сторону. Ничего не выражающее, хмурое лицо; все внимание сосредоточено на дочери.
Хизер молча отвернулась и в тягостной тишине принялась машинально помешивать овсянку, чувствуя пристальный взгляд мужа. Положив немного каши в деревянную миску, она добавила сахара, молока и подошла к столу.
— Сам покормишь Дженну или я?
— Сам…
Она поставила миску перед мужем и, шагнув к раковине, стала мыть посуду. Слоан осторожно подносил ложку за ложкой ко рту девочки. Услышав за спиной жизнерадостное воркование Дженны, Хизер стиснула край раковины с такой силой, что он впился в ее ладони. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы прийти в себя и собраться с духом. Нужно раз и навсегда покончить с колебаниями. Долгие проводы — лишние слезы.
— Слоан, — тихо начала она, — думаю, мне лучше уехать. Мне с самого начала не следовало являться сюда.
Она нерешительно обернулась и обнаружила, что он не сводит с нее потемневших глаз.
— Куда же ты собралась?
— Не знаю… вероятно, в Денвер.
Слоан ничего не ответил. Это был удар ниже пояса. Хизер решила бросить его и Дженну! Он понимал, что винить в этом должен лишь себя, но все же невидимый кулак врезался ему в живот с такой злобной силой, что он едва дышал.
— А Дженна? — наконец выдохнул он. — Намереваешься покинуть и ее? После того как она тебя полюбила? Привыкла?
Хизер посмотрела на девочку, весело болтавшую ложкой в миске.
— Я тоже ее люблю. Но чем дольше задерживаюсь здесь, тем труднее будет расставание. У детей короткая память. Она забудет меня.
«А я? — едва не крикнул Слоан. — Что я без тебя?»
— Разумеется, герцогиня, — презрительно хмыкнул он. — Она слишком мала, чтобы чувствовать что-то! И к тому же всего-навсего полукровка!
На щеках Хизер вспыхнули красные пятна.
— Не смей употреблять это слово в моем присутствии!
— Почему нет? Дженна действительно полукровка!
— Возможно, но она в этом не виновна. Не может же она выбрать другую мать!
Слоан со свистом втянул в себя воздух. Уж лучше бы она дала ему пощечину, все было бы не так больно!
Хизер была готова откусить себе язык. Как она могла! Что за гадость слетела с ее языка! Она сама не знала, почему с такой яростью набросилась на него. Неужели потому, что он так глубоко ранил ее?
— Прости… прости, пожалуйста. Мне не следовало это говорить.
Но Слоан уже не слушал ее. И не позаботился ответить. Когда Хизер осмелилась взглянуть на него, перед ней снова был чужой, озлобленный человек.
— А вдруг ты беременна? — неожиданно встрепенулся он. — Думаешь, я позволю тебе скрыться, если ты носишь моего ребенка?
Значит, ему дороги только его дети?
— Я не… Только на прошлой неделе у меня были женские дни.
— А вчерашняя ночь? Кто знает?
Ему удалось застать ее врасплох!
И пока Хизер подыскивала ответ, он бросился в новую атаку.
— Даже если все и обошлось, на какие деньги ты собираешься жить? Мне не по карману двойной расход.
— Я уже говорила: найду себе место.
— Думаешь, так легко отыскать честную работу, особенно одинокой женщине в незнакомом городе? Хизер упрямо выдвинула челюсть.
— Кто говорит о честной работе? В Денвере полно салунов, где требуются танцовщицы или барменши. Я заметила, что многие джентльмены просто неравнодушны к такого рода девицам.
Слоан зловеще блеснул глазами. Может, она и блефует, но при мысли о том, что его красавица жена будет кривляться в салунах, у него перехватило дыхание!
— Черта с два я позволю тебе, — мягко заметил он.
— Почему это так тебя расстраивает, Слоан? — с горечью парировала Хизер. — Ты всегда знал, что я в отличие от твоей драгоценной Лани отнюдь не святая.
Судя по его лицу, стрела попала в цель и больно ужалила.
— Оставь Лань в покое, — процедил он.
— Как я могу? Ведь она вечно стоит между нами. — Слоан с такой силой сжал ложку, что черенок согнулся. Хизер ударила прямо в темный холодный провал, который когда-то назывался его сердцем.
— В любом случае, — глухо продолжала она, — у меня в Денвере друзья, если помнишь. Я попросила Ричарда о помощи, и он пообещал подыскать мне подходящее место.
Слоан представил красивое лицо журналиста и едва не ударил кулаком о стол.
— В крайнем случае я всегда могу стать гувернанткой. Или давать уроки музыки. Богатые семьи готовы дорого платить за уроки игры на фортепьяно для своих избалованных дочерей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Он прав, и в этом вся беда!
Хизер со стыдом вспоминала, как самозабвенно отдавалась его ласкам. Она совершенно беспомощна против его вожделения, тает при одном взгляде на него. И ничем ей не защитить своего сердца. Ее любовь стала главным ее врагом. Оставаться здесь — обречь себя на медленное угасание.
Глава 17
На следующее утро Хизер, то и дело смахивая горючие слезы, заставила себя приготовить завтрак для Дженны. Она с удовольствием спряталась бы куда-нибудь, скрыла от посторонних глаз свои муки, но с еще большим удовольствием уехала бы отсюда далеко-далеко. Только Дженна удерживала ее от этого шага.
Больше она не в силах здесь оставаться.
Сглотнув колючий комок, она невидящим взором уставилась в кухонное окно. Как невыразимо тоскливо провести остаток жизни в одиночестве, покинув все, что она привыкла считать родным: любимую дочь, мужа. Но что ждет ее, если она все же останется? Борьба за любовь человека, которому она безразлична? Она любит Слоана. Страстно. И поклялась рано или поздно заставить его забыть былые горести и беды. Но исцелить его так и не смогла. Глупая! На что она надеялась? Только последняя дурочка способна так себя переоценивать!
Сначала ей казалось, что можно довольствоваться лишь ролью любовницы Слоана, делить с ним физическую страсть и не требовать большего. Но оказалось, что это невозможно. Дальше переносить его безразличие она не в состоянии. Он никак не поймет, что его жизнь без нее — пустое, бессмысленное существование. Да и она тоже ничего не значит без него.
Ни один мужчина не имел над ней такой власти. До вчерашнего дня гордость запрещала ей молить о крохах его расположения. Но Хизер опасалась, что превратится в некое подобие назойливой нищенки, если проведет здесь хотя бы еще неделю. И тогда она пропала. Станет настоящей рабыней. Продаст тело и душу, будет терпеть жестокость и унижение, ибо так больна любовью к нему, что готова вынести все.
Хизер спрятала лицо в ладонях. Она должна решиться. Ее уход — самое лучшее для них обоих. Возможно, когда-нибудь роковое чувство, завладевшее его сердцем, поблекнет, а боль утихнет… Хизер горько всхлипнула.
Но тут Дженна в восторге завизжала при виде своего дорогого па. Хизер испуганно встрепенулась. Как же это она не услышала шагов Слоана?
Муж подошел и поднял дочь. Пока он усаживался с Дженной за стол, Хизер искоса посматривала в его сторону. Ничего не выражающее, хмурое лицо; все внимание сосредоточено на дочери.
Хизер молча отвернулась и в тягостной тишине принялась машинально помешивать овсянку, чувствуя пристальный взгляд мужа. Положив немного каши в деревянную миску, она добавила сахара, молока и подошла к столу.
— Сам покормишь Дженну или я?
— Сам…
Она поставила миску перед мужем и, шагнув к раковине, стала мыть посуду. Слоан осторожно подносил ложку за ложкой ко рту девочки. Услышав за спиной жизнерадостное воркование Дженны, Хизер стиснула край раковины с такой силой, что он впился в ее ладони. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы прийти в себя и собраться с духом. Нужно раз и навсегда покончить с колебаниями. Долгие проводы — лишние слезы.
— Слоан, — тихо начала она, — думаю, мне лучше уехать. Мне с самого начала не следовало являться сюда.
Она нерешительно обернулась и обнаружила, что он не сводит с нее потемневших глаз.
— Куда же ты собралась?
— Не знаю… вероятно, в Денвер.
Слоан ничего не ответил. Это был удар ниже пояса. Хизер решила бросить его и Дженну! Он понимал, что винить в этом должен лишь себя, но все же невидимый кулак врезался ему в живот с такой злобной силой, что он едва дышал.
— А Дженна? — наконец выдохнул он. — Намереваешься покинуть и ее? После того как она тебя полюбила? Привыкла?
Хизер посмотрела на девочку, весело болтавшую ложкой в миске.
— Я тоже ее люблю. Но чем дольше задерживаюсь здесь, тем труднее будет расставание. У детей короткая память. Она забудет меня.
«А я? — едва не крикнул Слоан. — Что я без тебя?»
— Разумеется, герцогиня, — презрительно хмыкнул он. — Она слишком мала, чтобы чувствовать что-то! И к тому же всего-навсего полукровка!
На щеках Хизер вспыхнули красные пятна.
— Не смей употреблять это слово в моем присутствии!
— Почему нет? Дженна действительно полукровка!
— Возможно, но она в этом не виновна. Не может же она выбрать другую мать!
Слоан со свистом втянул в себя воздух. Уж лучше бы она дала ему пощечину, все было бы не так больно!
Хизер была готова откусить себе язык. Как она могла! Что за гадость слетела с ее языка! Она сама не знала, почему с такой яростью набросилась на него. Неужели потому, что он так глубоко ранил ее?
— Прости… прости, пожалуйста. Мне не следовало это говорить.
Но Слоан уже не слушал ее. И не позаботился ответить. Когда Хизер осмелилась взглянуть на него, перед ней снова был чужой, озлобленный человек.
— А вдруг ты беременна? — неожиданно встрепенулся он. — Думаешь, я позволю тебе скрыться, если ты носишь моего ребенка?
Значит, ему дороги только его дети?
— Я не… Только на прошлой неделе у меня были женские дни.
— А вчерашняя ночь? Кто знает?
Ему удалось застать ее врасплох!
И пока Хизер подыскивала ответ, он бросился в новую атаку.
— Даже если все и обошлось, на какие деньги ты собираешься жить? Мне не по карману двойной расход.
— Я уже говорила: найду себе место.
— Думаешь, так легко отыскать честную работу, особенно одинокой женщине в незнакомом городе? Хизер упрямо выдвинула челюсть.
— Кто говорит о честной работе? В Денвере полно салунов, где требуются танцовщицы или барменши. Я заметила, что многие джентльмены просто неравнодушны к такого рода девицам.
Слоан зловеще блеснул глазами. Может, она и блефует, но при мысли о том, что его красавица жена будет кривляться в салунах, у него перехватило дыхание!
— Черта с два я позволю тебе, — мягко заметил он.
— Почему это так тебя расстраивает, Слоан? — с горечью парировала Хизер. — Ты всегда знал, что я в отличие от твоей драгоценной Лани отнюдь не святая.
Судя по его лицу, стрела попала в цель и больно ужалила.
— Оставь Лань в покое, — процедил он.
— Как я могу? Ведь она вечно стоит между нами. — Слоан с такой силой сжал ложку, что черенок согнулся. Хизер ударила прямо в темный холодный провал, который когда-то назывался его сердцем.
— В любом случае, — глухо продолжала она, — у меня в Денвере друзья, если помнишь. Я попросила Ричарда о помощи, и он пообещал подыскать мне подходящее место.
Слоан представил красивое лицо журналиста и едва не ударил кулаком о стол.
— В крайнем случае я всегда могу стать гувернанткой. Или давать уроки музыки. Богатые семьи готовы дорого платить за уроки игры на фортепьяно для своих избалованных дочерей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79